Он не доверял военным, как, впрочем, и все его земляки… бывшие земляки. Когда грузовики с солдатами проехали, мальчик пошёл дальше.
Раза два или три ему на пути попадались одинокие хижины. Зайдя в одну из них, чтобы напиться, Питер увидел грудного ребёнка в люльке. Ребёнок был мёртв. Во второй раз он даже не смог войти в дом, так как на пороге, у самой двери, лежал большой пёс. Пёс уже успел остыть. Третья хижина была пуста. Только дохлые мухи усеяли её пол. Даже мухи!..
Всё дальше и дальше шёл одинокий мальчик по неприветливой горной стране. Хотя бы один кузнечик затрещал в кустах – и ему бы стало легче. Но нет! Мёртвая тишина преследовала его по пятам, давила на него сверху, встречала за каждым поворотом тропы.
А что, если умерли все люди на земле? Что, если он остался один? Один на всей планете, во всей Вселенной?.. У Питера всё внутри похолодело, гонимый страхом и страстным желанием поскорее добраться до далёкого города, он бросился бежать. И тут он вспомнил о военных грузовиках. Значит, не все умерли! Значит, кто‑то ещё жив! Да нет, конечно нет, все живы, только… только его деревня… и мама…
Питер упал на колени и горько заплакал. А потом снова пошёл вперёд. Путь его лежал мимо военного полигона, но его Питер решил обойти стороной. Дважды он натыкался на солдат, рыскавших по скалам, и прятался от них. Безотчётный страх толкал его на это, вместо того, чтобы обратиться к ним за помощью. Ему казалось странным и подозрительным, что в этой мёртвой стране выжили только солдаты. Лучше уж им на глаза не попадаться.
К концу дня уставший путник добрался до небольшой горной долины. Здесь растительность была богаче, а по берегам небольшого ручейка в изобилии росли ветвистые ивы.
Вволю напившись, Питер заметил вдалеке небольшой аккуратный домик. Но страх найти в нём пустоту и смерть удержал Питера на месте. Подойти или нет? Нет, лучше пройти мимо. Хватит с него сегодня впечатлений!
И тут он услышал тихий далёкий плач. Какой волшебной музыкой прозвучал для него этот плач! Как часто забилось сердце бедного мальчика! Не долго думая, Питер бросился к дому. На пороге он увидел девочку лет десяти, а у её ног неподвижное тело молодой женщины. Девочка сидела на корточках и горько плакала.
– Мама, мама! Моя бедная мамочка! – причитала она. – Не умирай! Ну пожалуйста…
Питер остановился. И здесь смерть! Но девочка!.. Девочка ведь жива!
Девочка была маленькой и хрупкой, её опухшее от слёз, раскрасневшееся личико выражало такую скорбь и печаль, что Питер невольно заплакал сам. Он тихо подошёл к девочке, сел рядом с ней и осторожно обнял её за худые плечи.
– Не плачь! Бедная моя…
Девочка перестала плакать, вытерла грязным кулачком глаза и спросила:
– Ты кто?
– Я Питер.
– А я Лилиан, – и добавила тихо: – Мама умерла.
– И моя умерла, – ответил печально Питер.
– Да? – удивилась девочка.
Она немножко подумала, а потом спросила:
– Питер, а почему умерла моя мама?
– Не знаю, – ответил он, опустив глаза. – Лилиан, расскажи, пожалуйста, что здесь произошло.
– Ничего, – снова удивилась девочка. – Я пошла погулять. Мне хотелось подарить маме большой букет цветов. Знаешь, какие у нас красивые колокольчики! А потом мама позвала меня обедать. И я пошла домой. Я видела, как мама махала мне рукой с порога, и я ей тоже махала. Потом мама упала. Когда я подбежала, мама уже умерла.
И девочка снова заплакала.
– Питер, Питер! – говорила она сквозь слёзы. – Не оставляй меня! Я боюсь!
– Не оставлю, – твёрдо сказал отважный мальчик. – Ты пойдёшь со мной в Город.
– Ты пойдёшь со мной в Город.
– Да? – спросила девочка и перестала плакать. – А что это – Город? Это далеко?
Питер кивнул. Он и сам не знал, что это такое – Город.
– Далеко. Но мы дойдём до него, – уверенно произнёс он.
– Обязательно дойдём, – согласилась Лилиан и вдруг засмеялась. – Какой ты хороший, Питер!
Питер поцеловал её в лоб и вошёл в дом. Собрав немного еды и сделав небольшой запас воды, он взял Лилиан за руку и продолжил свой путь, теперь уже с маленькой попутчицей.
Пройдя несколько шагов вдоль ручья, Питер вдруг остановился. Прямо из‑под ног выпорхнули две бабочки‑капустницы и весело понеслись над водной гладью. Только теперь Питер заметил, что жизнь вокруг идёт полным ходом. В траве стрекотали кузнечики, в воздухе носились синие стрекозы и разноцветные бабочки, тут же кишел муравейник сотнями и тысячами маленьких муравьиных жизней, а высоко в небе беззаботно звенел жаворонок.
– Что ты, Питер? – спросила Лилиан. – Ты передумал?
– Нет, нет, Лилиан! – взволнованно ответил Питер, радостно прислушиваясь к окружающему миру. – Ты слышишь? Они живы!
– Ну и что, – девочка пожала худыми плечиками. – Здесь всегда так шумно.
– Так ведь это же просто здорово! – воскликнул Питер и повлёк Лилиан за собой. – Пойдём скорее, нам ещё так далеко идти.
Вскоре зелёная долина кончилась, и вновь потянулась бесконечная каменистая пустыня. Через час Лилиан стала хныкать.
– Я устала, Питер! Я больше не могу.
Солнце к этому времени скрылось за скалой. Стемнело.
– Хорошо! – сказал Питер. – Переночуем здесь.
Спали прямо на камнях, нагретых за день дневным светилом и сохранявших тепло до самого утра. Утром слегка перекусили и снова двинулись в путь.
Весь день они шли, изредка останавливаясь на отдых. Лилиан вскоре устала, и Питеру пришлось нести её на руках. Но как ни тяжела была его ноша, чувство ответственности за это хрупкое создание придавало ему силы. И всё же к концу дня он настолько выбился из сил, что заснул как убитый.
Третий день пути для двух детей был ещё тяжелее. И несмотря на то, что им изредка попадались зелёные островки растительности, окружающий ландшафт в основном представлял собой всё те же камни, пыль и песок. Горячие камни, сыпучий песок и едкую пыль…
– А что мы будем делать в Городе? – как‑то спросила Лилиан, когда они в очередной раз остановились на отдых.
Питер не ответил. Он не знал, что их ждёт внизу, в чужом и незнакомом Городе. Он просто ещё не думал об этом.
– Питер, что же ты молчишь?
– Я не молчу, я думаю.
Он не хотел расстраивать бедную девочку своей беспомощностью. Он должен быть сильным: ведь он мужчина.
Питер вспомнил, как мать как‑то говорила о своём двоюродном брате, краснодеревщике, который жил где‑то в Городе. Но где? И как его имя? Этого Питер не знал. Единственное, что мальчик смог ещё вспомнить, это то, что дядя его был баптистом. Но как найти в большом, незнакомом Городе дядю‑баптиста, не зная ни его имени, ни его адреса, – Питер не представлял.
– Питер, что же ты думаешь?
– У меня в Городе дядя живёт, вот к нему мы и пойдём.
– А он добрый?
– Добрый, – ответил Питер, в глубине души всё‑таки надеясь разыскать своего родственника.
Девочка успокоилась,
– Это хорошо, что он добрый. А то я злых не люблю. Ты тоже добрый, – добавила она неожиданно.
Ещё день они были в пути. И вот, наконец, на пятые сутки Питер и Лилиан, голодные и измученные до предела, вышли к Городу.