Город встретил их неприветливым серым туманом. Небо до самого горизонта затянуло непроницаемой свинцовой мглой. Стал накрапывать мелкий колючий дождь.
Путники вошли в Город с северной стороны и сразу окунулись в кипучую беспорядочную городскую жизнь. Люди носились по тротуарам, словно обезумевшие, визг и грохот автомобилей перекрывал все остальные звуки, яркие витрины ослепляли изобилием и многообразием красок, а реклама просто поражала взгляды впервые прибывших в Город. Дело в том, что ни Питер, ни Лилиан никогда до этого в Городе не были. Может быть, поэтому больше всего их воображение поразили многоэтажные дома в десять, двадцать и даже сорок этажей. Как же здесь найти дядю?
Питер приуныл. Огромные серые громадины зданий давили на него всей своей многоэтажной мощью и лишали последней надежды разыскать родственника. Наконец Питер решился остановить прохожего, но как спросить о дяде, не знал.
– Чего тебе, мальчик? – нетерпеливо спросил прохожий.
Питер замялся.
– Мне моего дядю найти надо. Вы мне не поможете? Он краснодеревщик.
Прохожий пожал плечами и помчался дальше.
До самого вечера Питер и Лилиан безрезультатно ходили по улицам большого Города и останавливали прохожих с одним и тем же вопросом. Чаще всего прохожие ничего не отвечали и молча убегали, кое‑кто огрызался, а некоторые, хотя и пытались помочь, но не знали как. Слишком уж сложную задачу ставил перед ними незнакомый мальчик. Наконец один пожилой господин спросил:
– Баптист? Знаешь что, мальчик, ступай‑ка на площадь Смирения, там обосновалась их община. Может быть, там тебе удастся разыскать своего дядю.
Окрылённые вновь вспыхнувшей надеждой, дети направились к площади Смирения. Площадь найти не составило никакого труда. Когда они добрались туда, уже стемнело. Город зажёгся мириадами разноцветных огней и наполнился всевозможными вечерними звуками. На улицах появилась праздно гуляющая публика, открылись двери кафе, ресторанов и игорных домов. Эти часы люди отдавали отдыху.
Но на площади Смирения царила тишина. По рассказам матери Питер знал, что баптисты не пьют спиртного, не курят, не предаются никаким низменным страстям и излишествам. Их вечерний отдых был благочестив и проводился преимущественно в кругу семьи. Может быть, именно поэтому здесь было так тихо и уютно.
Питер постучал в первую попавшуюся дверь. Открыл толстый краснолицый господин с вилкой в руке.
– Простите, сэр, нам нужен краснодеревщик, – произнёс Питер еле слышным от усталости голосом.
– Кто? – удивился господин. – Краснодеревщик? Я краснодеревщик. А зачем я вам понадобился на ночь глядя?
– Вы?.. – от неожиданности у Питера перехватило дыхание. – Дядя… Извините, у вас есть сестра?
– Сестра? – ещё больше удивился мужчина. – Есть сестра. Мария! К тебе пришли. Наверное, опять по делам благотворительности.
– Нет, нет, сэр! – горячо запротестовал Питер. – Другой сестры у вас нет?
– Другой? Нет, другой нет. Как‑то, знаешь ли, не обзавёлся. Да в чём, собственно, дело?
– Очень вас прошу, не сердитесь, дяденька, – чуть не плача проговорила Лилиан. – Мы с Питером ищем его дядю, он где‑то здесь живёт.
– Он тоже краснодеревщик, – сказал Питер, – у него сестра в горах живёт… жила.
– Так бы сразу и сказал, – улыбнулся мужчина с вилкой. – Ганс!
Из‑за его спины показался чумазый мальчуган лет восьми и тоже с вилкой в руке.
– Проводи ребят к господину Корнелиусу! – наказал он сыну. – И чтоб одна нога здесь, другая там. Понял?
Мальчуган стрелой помчался через площадь к одному из домов на другом её конце.
Понял?
Мальчуган стрелой помчался через площадь к одному из домов на другом её конце. Питер и Лилиан еле поспевали за ним.
– Быстрее! – торопил их мальчуган, размахивая вилкой. – А то отец мне уши надерёт.
Дом был небольшой, но добротный и ухоженный.
– Вот! Вам сюда. Здесь живет господин Корнелиус, они с отцом друзья. А я пошёл. – С этими словами мальчуган растворился в темноте наступившей ночи.
Питер нерешительно постучал. Дверь отворилась, и на пороге появился мужчина средних лет, невысокий, плотный, с волосами, тронутыми сединой, и большими печальными глазами.
– Здравствуйте, сэр! – начал Питер и сразу перешёл в наступление. – Я – Питер Селвин. А вы… вы мой дядя?
– Питер! – вскричал мужчина и крепко обнял мальчика. – Как ты меня нашёл? Как мама? А это кто с тобой? Да проходите же в дом! Какой ты худой и бледный. И как похож на мать! Как она там? Как отец? Всё так же гоняет гурты? Что это за девочка? Почему вы такие грязные? Что случилось?
Питер терпеливо выдержал град вопросов, и только потом заплакал. Его тут же поддержала Лилиан.
– Дядя… дядя!.. – всхлипывал Питер. – Милый мой дядя!..
Никогда раньше он дядю не видел и не знал, как его зовут, но сейчас дядя был единственным на земле близким ему человеком, если не считать, конечно, Лилиан, но она ведь ещё маленькая и сама нуждается в опоре.
– Да что произошло? – с тревогой спросил дядя. – Рассказывай поскорей!
И Питер поведал дяде всю свою историю и историю Лилиан.
Дядя слушал, и с каждым словом Питера лицо его вытягивалось, а глаза становились ещё печальнее. Когда Питер кончил, дядя встал, смахнул рукой слезу и тихо сказал:
– Всё, что ты мне сейчас поведал, Питер, это… это ужасно! Но я тебя очень прошу, ради тебя и ради этой девочки, никогда никому ничего подобного не рассказывай. Мне кажется, здесь скрыта какая‑то тайна, в которой замешаны великие мира сего, и если они пронюхают, что ты или Лилиан что‑то знаете… Одним словом, лучше молчите – и будете целы. Слышишь, Лилиан?
– Слышу, – тихо ответила девочка.
– Но как же молчать! – возразил Питер. – А мама? А отец? А Лилиан?
– Маму жалко, – согласился дядя и как‑то по‑детски шмыгнул носом. – И отец твой хороший был человек. Это верно. Но их не воскресишь. Богу было угодно забрать их к себе… А всё этот ваш святой… как его?.. Габриэль! – вдруг гневно произнёс он. – Говорил я твоей матери: не доведёт ересь до добра! Не послушалась… Эх, горе‑то какое!..
Теперь и Питер не питал особой симпатии к Святому Габриэлю. Действительно, если он святой, то почему же их не спас?
– Какой же я болван! – вдруг воскликнул дядя. – Вы же устали с дороги и ужасно проголодались! А я вас даже в дом как следует не пригласил, стоим в прихожей. Быстро снимать эти лохмотья и мыться!
Так Питер и Лилиан остались жить у дяди.
Джонатан Корнелиус, краснодеревщик и столяр, работал от случая к случаю, выполняя различные заказы, но в работе недостатка не было, да и платили ему, кстати, неплохо, так как мастером он слыл первоклассным. А если добавить, что человеком он был добрым и покладистым, то станет ясно, почему Питеру и Лилиан он пришёлся по душе.
Но через неделю случилась беда. Как‑то вечером Питер возвращался домой после очередной, и снова неудачной попытки найти себе хоть какую‑нибудь работу, причём, тайно от дяди. Войдя в дом, он крикнул с порога:
– Лилиан!
Но Лилиан, всегда встречавшая его, на этот раз не вышла ему навстречу.
– Лилиан! – снова позвал Питер, предчувствуя что‑то недоброе.