При звуке своего имени ворон снова каркнул иполетелкБрауну.Он
приземлился на голову поселенца и устроился на этом насесте, крепко вплетя
когти в густые нечесаные волосы.
- Чтоб ты сдох, - весело прокаркал Золтан. - Чтоб тысдохвместес
лошадью, на которой приехал.
Стрелок добродушно кивнул.
- Боб - музыкальная еда, - вдохновенно продекламировал ворон.-Чем
больше ешь, тем громче бзда.
- Ты учишь?
- По-моему, только этому он и хочет учиться, - откликнулсяБраун.-
Пробовал я выучить его "Отче наш". - На мгновениеонперевелвзглядза
землянку, к безликой спекшейся песчаной равнине.-Толькосдаетсямне,
"Отче наш" не для этих краев. Ты стрелок. Верно?
- Да. - Стрелок присел на корточки и вытащил табак ибумагу.Золтан
отпустил голову Брауна и, хлопая крыльями, сел стрелку на плечо.
- Небось, тебе нужен тот, другой.
- Да. - На языке завертелся неизбежный вопрос: - Давно он прошел?
Браун пожал плечами.
- Не знаю. Тутошнее время - занятная штука. Больше двух недель назад.
Меньше двух месяцев. С тех пор человек с бобамиприходилдважды.Верно,
недель шесть прошло. Вероятно, я ошибаюсь.
- Чем больше ешь, тем громче бзда, - сообщил Золтан.
- Он останавливался? - спросил стрелок.
Браун кивнул.
- Остался поужинать, как, наверное, останешься ты сам. Так, скоротали
время.
Стрелок поднялся, и птица, громко жалуясь, снова перелетела на крышу.
Он ощутил странную дрожь нетерпения.
- О чем вы говорили?
Браун вскинул бровь.
- Не так чтоб много. Бывает ли дождь, да когда я здесьпоявился,да
не схоронил ли жену. Говорил в основном я, а это со мнойнекаждыйдень
бывает. - Браун умолк. Тишину нарушал лишь сильныйветер.-Онколдун,
верно?
- Да.
Браун медленно кивнул.
- Я так и думал. А ты?
- Просто человек.
- Ты никогда его не догонишь.
- Догоню.
Их взгляды встретились. Оба внезапно ощутилисвязавшееихглубокое
волнение: поселенец - на своей иссохшей, курящейся пылью земле, стрелок-
на спекшемся в монолитпеске,отлогоспускавшемсявпустыню.Стрелок
потянулся за кремнем.
- Вот. - Браун достал спичку с серной головкой и чиркнул ею о ноготь,
под который прочно въелась грязь. Стрелок ткнул своей самокруткой вогонь
и затянулся.
- Спасибо.
- Ты захочешь наполнить бурдюки, - сказал поселенец, отворачиваясь. -
Ручей за домом, под карнизом. Я примусь за обед.
Стрелок осторожно перешагнул делянку кукурузы инаправилсязадом.
Ручей находился на дне выкопанного вручную колодца, стенкикоторогобыли
выложены камнями, чтобы сухая рассыпчатая землянеобваливаласьвнутрь.
Спускаясь по шаткой лесенке, стрелокподумал,чтоэтикамнибесспорно
должны воплощать пару лет трудов:принести,подтащить,уложить...Вода
оказалась чистой, нотекламедленно,азаполнятьбурдюкибылоделом
долгим. Когда стрелок закрывал второйбурдюк,накрышуколодцауселся
Золтан.
- Чтоб ты сдох вместе с лошадью, на которойприехал,-посоветовал
он.
Вздрогнув от неожиданности,стрелокпогляделнаверх.Колодецбыл
около пятнадцати футов глубиной. Браунунесоставилобыособоготруда
сбросить вниз камень, размозжитьемуголовуиобобратьдонитки.Ни
полоумный, ни гниляк так не поступили бы; Браун не был ни тем, нидругим.
И все же Браун нравился стрелку. Выбросив из головы неприятнуюмысль,он
заполнил остальные бурдюки. Будь что будет.
Когда он переступил порог землянки и спустился по ступеням вниз (само
убогое жилище располагалось ниже уровня земли и было устроенотак,чтобы
улавливать и удерживатьночнуюпрохладу),Браунлопаткойизтвердого
деревазаталкивалпочаткивугликрохотногокостерка.На
серовато-коричневом одеяле друг против друга стояли две тарелки с оббитыми
краями. В подвешенном над огнем горшке начинала булькать вода для бобов.
- За воду я тоже заплачу.
Браун не поднял головы.
- Вода - дар Божий. Бобы приносит Папа Док.
Всхрапнув от смеха, стрелокуселся,привалившисьспинойкгрубой
стене, скрестил на груди руки и закрыл глаза. Браун высыпал в горшок кулек
сушеных бобов; они дробно постукивали, как мелкая галька.Сверхуизредка
доносилось так-так-так - по крышенеутомиморасхаживалЗолтан.Стрелок
устал: от страшного происшествия в последнем поселке, Талле, этуземлянку
отделяли дни, когда ему приходилось идти по шестнадцать,аиногдаипо
восемнадцать часов кряду. К тому же двенадцать последних дней он провел на
ногах, да и выносливость мула была на пределе.
Так-так-так.
Две недели, сказал Браун, или, может статься, целых шесть. Все равно.
В Талле были календари, и там человека вчерномпомнилииз-застарика,
которого тот исцелил мимоходом.Из-заобычногостарика,умиравшегоот
травы. Старика тридцати пяти лет. И, если Браун не ошибся, с тоговремени
человек в черном сдал позиции. Но на очереди была пустыня. То есть ад.
Так-так-так.
- Одолжи мнекрылья,птаха.Расправлюих,даполечукгорячим
источникам.
Он уснул.
3
Браун разбудил егочерезпятьчасов.Ужестемнело.Единственным
освещением было тусклое вишневое сияние кучки углей.
- Твой мул околел, - сказал Браун.