"Эй, ты, брось, понял, - тревожно подумал он. -Тебясчитаютсамым
не-параноидным малым на свете. Потому тебя и послали. Потому..."
Но внезапно ему показалось, что в зеркале отражаются не его глаза, не
светло-карие, почти зеленыеглазаЭддиДийна,отвзглядакоторыхза
последние семь лет из его двадцати одного годарастаялостолькосердец,
которые помогли ему раздвинутьстолькопархорошенькихножек,неего
глаза,ачужие,незнакомые.Некарие,аголубые,цветавыгоревших
"ливайсов". Холодные, с прицельным взглядом - неожиданное чудо калибровки.
Глаза бомбардира.
Эдди увидел - ясно увидел - что в них отражается чайка, спикировавшая
на разбивающуюся волну и что-то выхватившая из нее.
Он успел беспомощно подумать: Господи, да что же это за хреновина?-
и понял, что это не пройдет; что его все-таки вырвет.
За полсекунды до начала рвоты, за теполсекунды,чтоонпродолжал
смотреть в зеркало, он увидел, как голубые глаза исчезли... но передэтим
у него вдруг появилось ощущение, что в нем - два разных человека,чтоон
одержим, как та девочка в "Изгоняющем дьявола".
Он отчетливо почувствовал в своем сознании какое-то новое сознаниеи
услышал мысль - не свою, а больше похожую на голос по радио: "Я прошел.Я
в небесном вагоне".
Было и что-то еще, но этого Эдди уже не слышал. Он был слишком занят:
старался блевать в раковину как можно тише.
Как только рвота кончилась -неуспелонещеиротвытереть-
случилось такое, чего с ним до сих пор никогда не бывало. Не сталоничего
- только пустота, провал в сознании,длившийсяодинстрашныймиг.Как
будто в газетной колонке аккуратно и полностью замазалиодну-единственную
строчку.
"Что это? - беспомощно подумал Эдди. - Что это за фигня чертова?"
Потом его опять начало рвать, и, возможно, это было к лучшему: как ни
ругай рвоту, а одно хорошее свойство у нее есть - пока тебявыворачивает,
ты больше ни о чем не думаешь.
"Я прошел. Я в небесном вагоне, - подумал стрелок. Ичерезсекунду:
"Он видит меня в зеркале!"
Роланд попятился - не ушел, а лишь попятился,какребенок,который
отступает в самый дальний угол очень длинной комнаты. Он находилсявнутри
небесного вагона; он находился также внутри другогочеловека-несебя
самого. Внутри Невольника. В этот первый момент, когда он был уже почти на
переднем плане (он мог описать это только так),Роландбылбольше,чем
внутри; он почти был этимчеловеком.Ончувствовал,чтоэтотчеловек
болен, хотя не понимал - чем, чувствовал, что егосейчасвырвет.Роланд
знал, что, если ему понадобится, он сможет управлять телом этого человека.
Онбудетощущатьстраданияэтоготела,егобудетодолевать
обезьяноподобный демон, владеющий этим человеком, но если емупонадобится
управлять им, он сможет.
Или он сможет остаться здесь, никем незамеченный.
Когда у невольника прошел приступ рвоты, стрелок прыгнул вперед -на
этот раз на самый передний план. Он очень малопонималвэтойстранной
ситуации,адействоватьвситуации,которуюнепонимаешь,значит
нарываться на самые ужасные последствия, но ему было необходимо узнать две
вещи - инуждаэтабылатакотчаянновелика,чтоперевешивалавсе
возможные последствия.
На месте ли еще та дверь, через которую он вошел сюда из своего мира?
И еслида,тотамлиещеегофизическое"я",бесчувственное,
необитаемое, быть может, умирающее или уже умершеебезсвоейвнутренней
сущности, которая бездумно управляла его легкими, исердцем,инервами?
Даже если его тело еще живо, быть может, оно проживет лишь донаступления
ночи. А тогда вылезут кошмарные омары и начнутзадаватьсвоивопросыи
искать на берегу, чем бы пообедать.
Он резко повернул голову, которая на миг стала его головой, ибыстро
оглянулся назад.
Дверьвсеещебыланаместе,позадинего.Онастоялавего
собственном мире,открытая,еепетлиуходиливстальэтогочудного
нужника. И - да - вот он лежит, Роланд, последний стрелок, лежит на боку и
держит на животе перевязанную правую руку.
"Ядышу,-подумалРоланд.-Придетсямневернутьсяназади
передвинуть мое тело. Но сначала надо сделать другие дела. Дела..."
Он покинул сознание невольника и отступилназад,наблюдая,ожидая,
стараясь понять, знает ли невольник, что он здесь, или нет.
После того, как рвота прекратилась, Эдди продолжал стоять, согнувшись
над раковиной и зажмурившись.
Вырубился на секунду. Что это было - не знаю. Оборачивался я или нет?
Он ощупью нашел кран и пустил прохладную воду. Не открываяглаз,он
плескал ее на лоб, на щеки.
Когда больше тянуть сталоневозможно,онсноваподнялвзглядна
зеркало.
Оттуда на него взглянули его собственные глаза.
И чужих голосов у него в голове не было.
И никакого чувства, что за ним наблюдают.
"У тебя был мгновенный глюк, Эдди, - объяснил емувеликиймудреци
выдающийся торчок. - Довольно обычное явление при подходняке".
Эдди посмотрел на часы. ДоНью-Йоркаоставалосьполторачаса.По
расписанию посадка в 4:05 дня по Восточномувремени,нонасамомделе
будет точно полдень. Тут-то все и решится.
Он вернулся на свое место. Его джин стоял наподлокотнике.Едваон
сделал два глотка, как снова подошла стюардесса и спросила,ненужноли
ему еще чего-нибудь. Он открыл рот, чтобы сказать"нет"...итутопять
наступила эта странная отключка.
- Будьте добры, я бы хотел что-нибудь поесть, - сказалстрелокртом
Эдди Дийна.