Домовому вдруг тоже себя стало жалко, а еще он, кажется, начал верить в свои героические подвиги.
– Несчастный, – трагическим голосом продолжил Юрао, – в вашем бардаке разве что змеи не ползают… А может и ползали, но вот тот героический домовой… – домовой уже рыдал о своей судьбе, – он спасает вас каждую ночь!
Почтенный мастер кожевник с размаху сел наземь, растроганно посмотрел в окошко своей мастерской, а коварный офицер Найтес, по секрету так сообщил:
– Нечисть в чистоте не заводится.
– Да? – изумился гном.
– Слово офицера Ночной Стражи, – подтвердил дроу. – Спасите домового, умрет же. Однажды войдете, а там героический труп, безвременно героической смертью погибший!
Гном очарованно кивал, уже явно планируя кардинальную чистку всей мастерской.
– Я верю в вас, – никогда не думала, что Юр может быть вот таким сурово-сдержанно-возвышенным, – вы спасете домового! – и тут же мне: – Дэй, время.
И едва я подошла, взял за руку, и мы пошли обратно к дому.
Госпожа Рута догнала нас, когда мы уже миновали идеально чистый дом. Пышнотелая гнома обогнала, заступила нам дорогу и тяжело дыша, сообщила:
– Убирает! – охнула, пытаясь отдышаться. – Сам убирает! Одна Бездна знает, сколько просила, сколько требовала, а тут все и…
– Воспитывать супруга нужно, госпожа Рута, – сурово сказал Юрао.
– Это да, – гнома тяжело вздохнула, – и ведь знала, что жалостливый, а примером решила. Домовой-то мусорил без устали, а пил, несчастненький, со слезами, не хотел, но пил!
Начинаю понимать, что слезы домового были искренними – труден воспитательный процесс.
– Я… – начала госпожа Рута, смутилась и смущенно продолжила, – а я еще кружева плету… С магией.
Когда мы покинули дом почтенного мастера кожевника, Юр старательно пытался не рассмеяться, я радовалась длинному ученическому камзолу…
– Дэй, тебе идет, правда, – решил приободрить меня дроу.
Бросив на него хмурый взгляд, сильнее стягиваю ворот.
– Вот Ри была бы в восторге, – начал рассуждать Юрао, – красивая, белоснежная, по фигурке так легла, чем тебе не нравится?
Молча ускоряю шаг. В руках у дроу сверток с моей голубой ученической рубашкой, а я просто не смогла сказать госпоже Руте, которая создала кружевное изделие для меня, что хочу это снять.
– Дэя, действительно красиво смотрится кружевной воротник, а все остальное ты спрятала под камзолом, – все еще пытается утешить партнер.
– Вернемся в контору – переоденусь! – решила я.
– В конторе нас и чай все еще Эллохар ожидает, – Юр помрачнел.
Я тоже помрачнела – возвращаться в академию в таком виде желания не было.
– У Шутта переоденешься,- решил Юрао. – У него там и отдельные кабинеты есть.
***
Чайная «У Горы» располагалась неподалеку от нашей конторы и чай здесь готовили отменный, как и сбитень, и бражку и даже танин – ароматный бодрящий напиток со вкусом шоколада. Место было известное, любимое горожанами и очень уютное. И потому мы даже не удивились, когда войдя в чайную увидели, что клиентов тут немало, и даже все столики оказались заняты. Правда немного удивились тому, что нас, оказывается, ждали:
– Офицер Найтес, госпожа Риате, а вы задержались! – воскликнул почтенный мастер Шуттан, стоящий у торговой стойки.
И потому мы даже не удивились, когда войдя в чайную увидели, что клиентов тут немало, и даже все столики оказались заняты. Правда немного удивились тому, что нас, оказывается, ждали:
– Офицер Найтес, госпожа Риате, а вы задержались! – воскликнул почтенный мастер Шуттан, стоящий у торговой стойки.
– Эм, – протянул Юрао, – темных вам.
– И вам кошмарных! – гном едва ли не сиял от счастья.
– Нам бы отдельный кабинет ненадолго, – продолжил мой партнер.
– Конечно-конечно, – мастер Шуттан даже закивал, – отдельный кабинет для вас уже готов!
И он поспешил вперед. Юрао повел меня следом, шепнув на ходу:
– Что-то здесь не чисто, слишком довольный он. Так, Дэй, ты сейчас переодеваешься, а я попробую узнать, в чем тут дело.
Я согласно кивнула, крайне неуютно чувствуя себя в кружевной рубашке.
Почтенный гном подвел нас к первому из частных кабинетов, но распахнуть двери ему не дал Юрао, приоткрыв их самолично. Я скользнула в полутемное пространство, мне бросили сверток с рубашкой, и сказали:
– Дэй, поторопись.
Дверь закрылась, я прислушалась к беседе, которую Юрао начал со слегка нахального:
– Мастер, что происходит?
Пространный ответ господин гном давал витиевато, многословно и негромко. Продолжая прислушиваться, я торопливо расстегнула камзол, бросила его на стул, и едва собралась избавиться от рубашки, как двери попытались открыть. Рывком и яростно… дверь не открылась! Что происходит, я осознала, едва поняла, что нахожусь не одна в кабинете! В следующее мгновение вздрогнула, едва чьи-то ладони прикоснулись к моей талии, скользнули, обнимая, и прижимая к явно мужской груди, а затем я услышала, хриплый шепот:
– Ты, конечно, пошла за чаем, но ввиду возвращения вот в этом, – многозначительная пауза, – я, Риате, готов тебя простить.
Осторожно, но очень решительно пытаюсь вырваться, а с другой стороны двери так же решительно пытается войти Юрао. В следующее мгновение все вокруг вспыхивает голубым огнем, и я понимаю, что мы перемещаемся, оставляя и чайную и Юрао, который, кажется, уже открыл двери.
***
Огонь пылал повсюду. Я все ждала, когда пламя опадет, потому что даже дышать в центре огромного костра было страшно, не то, что говорить, а магистр Эллохар все так же продолжал меня обнимать! Не совершая никаких иных движений, но его тяжелое, прерывистое дыхание говорило о самом худшем… для меня.
– У тебя сердце бьется неимоверно быстро, – у самого моего уха прошептал магистр, – так страшно?
Страшно. Стоять рядом с ним, и отойти тоже страшно – шаг в сторону и огонь меня уничтожит.
– Ммм, милая, одно могу утверждать с абсолютной уверенностью – убивать тебя никто не собирается.
Страх перешел в ужас.
– Маммагистр,- попыталась выговорить я.
– Даррэн, – сладко прошептали мне.
Ужас начал медленно, но верно перерастать в панику. Не понять чего от меня хотят было уже невозможно, уйти – шансов нет, окружающее нас пламя только усиливалось, и его рев почти заглушал шум тяжелого дыхания лорда Эллохара…
– Пожалуйста, хватит, – попросила я.
– Назови меня по имени, – прошептал магистр, прикасаясь губами, – пожалуйста, назови меня по имени, Дэя…
В этой просьбе было что-то большее, чем просто произнесение имени.