— Хорошо, что ты заставила Клая накинуть те лопаты, — сказал Ламб.
Она засмеялась, потом поняла что смеется, и зашлась в противном кашле. Голова Лифа показалась в окне, он высунулся, принялся резать веревку, заставляя тела дрожать.
— Что-то неправильное в том, что нам приходится убирать за этими ублюдками.
— Кому-то придется. — Ламб держал перед ней одну из лопат. — Или предпочитаешь оставить этих ребят болтаться?
К вечеру, когда садящееся солнце зажгло края облаков, а ветер заставил деревья танцевать и рисовать фигуры в траве, они пришли к лагерю. Большой костер тлел под навесом деревьев, в круге обуглившихся веток и намокшего пепла шириной в три шага. Шай спрыгнула с фургона, пока Ламб уговаривал Скейла и Кальдера остановиться, она вынула нож, ткнула в костер, повернув несколько теплящихся угольков.
— Они здесь были прошлой ночью, — сказала она.
— Получается, мы их догоняем? — спросил Лиф, спрыгивая и накладывая стрелу на тетиву.
— Полагаю, — хотя Шай не могла прекратить раздумывать, хорошо ли это. Она вытащила отрезок потертой веревки из травы, нашла среди кустов в лесу порванную паутину, затем кусок одежды на ежевике.
— Кто-то здесь проходил? — спросил Лиф.
— Больше одного. И быстро. — Шай скользнула следом, пригибаясь, крадучись вдоль грязного уклона, по скользкой земле и упавшим листьям под ногами, пытаясь балансировать и вглядываясь в сумрак…
Она увидела Пита, лицом вниз у упавшего дерева, выглядевшего таким маленьким там, среди сплетенных корней. Она хотела закричать, но не было голоса, и даже дыхания. Она побежала, съехала на боку в душе опавших листьев и снова побежала. Села перед ним на корточки, на его затылке была запекшаяся кровь; ее рука дрожала, когда она потянулась, не желая видеть его лицо, но это было необходимо. Она задержала дыхание, перевернула его. Его тело было маленьким, но жестким как доска. Неуклюжими пальцами она смахнула листья, прилипшие к его лицу.
— Это твой брат? — тихо спросил Лиф.
— Нет. — Ее почти тошнило от облегчения. Затем, чувствуя вину за это облегчение, поскольку парень был мертв, спросила:
— Твой?
— Нет, — сказал Лиф.
Шай взяла мертвого мальчика, подняла, и с трудом полезла на склон; Лиф за ней. Ламб стоял и глядел между деревьями на вершине, его черный силуэт отпечатывался на фоне зарева заката.
— Это он? — донесся его скрипящий голос, — Это Пит?
— Нет, — Шай положила его на ровную траву, с раскинутыми руками и жестко закинутой головой.
— Черт возьми, — Ламб запустил пальцы в свои седые волосы, сжимая голову так, будто она могла взорваться.
— Вероятно он пытался сбежать. Они сделали из него урок. — Она надеялась, Ро не пыталась. Надеялась, что она слишком умна для этого. Надеялась, что она умнее, чем сама Шай была в ее возрасте. Она пошла к вагону, повернувшись спиной к остальным, плотно закрыв глаза и вытирая слезы. Чтоб достать чертовы лопаты.
— Снова ебаные раскопки. — Сплюнул Лиф, кромсая землю, будто это она украла его брата.
— Лучше копать, чем быть закопанным, — сказал Ламб.
— Лучше копать, чем быть закопанным, — сказал Ламб.
Шай оставила их копать могилы, волов пастись, а сама стала ходить кругами, опустилась, запустив пальцы в холодную траву, пытаясь прочесть знаки в затухающем свете. Пытаясь понять, чего они достигли и что делать дальше.
— Ламб.
Он хрюкнул, присаживаясь рядом с ней на корточки, вытряхивая грязь из рукавиц.
— Чего?
— Похоже, трое из них здесь откололись и направились на юго-восток. Остальные направились прямо на запад. Что думаешь?
— Пытаюсь не думать. Ты следопыт. Хотя понятия не имею, где ты так наловчилась.
— Просто вопрос для размышления. — Шай не хотела признаваться, что преследовать и быть преследуемым — две стороны одной монеты, и в части последнего у нее было два года пренеприятной практики.
— Они разделились? — спросил Лиф.
Ламб пропустил это мимо ушей, глядя на юг.
— Типа, поссорились?
— Возможно, — сказала Шай. — Или они отправили их назад, проверить, не преследует ли их кто-нибудь.
Лиф потянулся к стреле, бросая взгляды на горизонт.
Ламб взмахом руки остановил его.
— Если б они хотели проверить, нас бы уже заметили. — Он продолжил смотреть на юг, через лес, на низкие холмы, куда, по мнению Шай, отправились те трое.
— Нет, полагаю, их достало. Может быть, для них это слишком далеко зашло. Возможно они начали думать, что следующими повесят их. Как бы то ни было, поедем за ними. Будем надеется, что поймаем их прежде, чем колеса отвалятся от телеги. Или что-нибудь отвалится от меня, — добавил он, и залез, морщась, на сидение фургона.
— С этими тремя детей нет, — сказал Лиф, замыкаясь.
— Нет, — Ламб снова напялил шляпу. — Но они могут указать нам верный путь. Нам надо починить фургон, найти новых волов или лошадей. Нам нужна еда. Возможно эти трое…
— Ты старый ебаный трус.
Последовала пауза. Затем Ламб кивнул на Шай.
— Я и она провели годы, пережевывая эту тему, и тебе нечего добавить к этому спору. — Шай смотрела на них, парень сердито глядел наверх, здоровяк спокойно и невозмутимо смотрел вниз с его сиденья.
Лиф скривил губу. — Нам надо следовать за детьми, или…
— Залезай в фургон, мальчик, или последуешь за детьми один.
Лиф снова открыл рот, но Шай раньше ухватила его за руку.
— Я хочу поймать их так же сильно, как ты, но Ламб прав — там двадцать мужиков, плохих мужиков, вооруженных, и готовых на все. Там мы ничего не можем сделать.
— Нам придется поймать их рано или поздно, не так ли? — бросил Лиф, тяжело дыша. — Может быть лучше сейчас, пока мой брат или твой все еще живы!
Шай должна была признать, что в этом был смысл, но это ничего не меняло. Она выдержала его взгляд, и сказала ему в лицо, спокойно, но твердо:
— Полезай в фургон, Лиф.
На этот раз он сделал, как было сказано, взобрался к вещам и тихо уселся там, спиной к ним.