Подбежавшей Хедер он скомандовал срезать с ксеноботаника одежду; от прилива крови лицо Марко становилось все темнее и темнее, а укушенная рука страшно распухла. Забал уже потерял сознание и только бессвязно, горячечно стонал.
«Мощный нервный яд, – подумал Юэн, – сердце отказывает, дыхание затруднено». Единственное, что он мог сделать – это вколоть стимулятор помощнее и ждать наготове, если вдруг понадобится делать искусственное дыхание. Он не осмеливался дать укушенному даже болеутоляющего, так как все наркотики одновременно являлись респираторными депрессантами. Затаив дыхание, он ждал, приставив к груди Забала стетоскоп; но вот, вроде бы, сбивчиво стучащее сердце забилось ровней. Юэн поднял голову, покосился на бугорок, о котором говорила Камилла, поинтересовался, кусали ее или нет, – не кусали, но два этих жутких насекомых заползли к ней на рукав, – и потребовал, чтобы все встали как можно дальше от бугорка, муравейника или как его там. «Чистое везенье, что в темноте мы не поставили прямо на него палатку! А Мак‑Аран и Камилла вечером вполне могли прямо туда вляпаться – или под снегом эти твари впадают в спячку?»
Время тащилось ползком. Забал стал дышать более ровно, изредка постанывая, но в сознание не приходил. Огромное красное солнце, источая туман, медленно, поднялось из‑за окружающих холмов.
Юэн послал Хедер в палатку за большой аптечкой; Джуди и Мак‑Леод принялись готовить завтрак. Камилла стоически обрабатывала результаты нескольких измерений, которые успела проделать до нападения скорпиономуравьев – так их временно окрестил Мак‑Леод, изучив раздавленный экземпляр.
– Жить будет? – спросил у Юэна Мак‑Аран, присев рядом с лежащим без сознания Забалом.
– Не знаю. Возможно. Подобное мне приходилось видеть один‑единственный раз в жизни – когда ко мне обращались с укусом гремучей змеи. Но одно могу сказать точно: сегодня ему нельзя двигаться никуда; и завтра, вероятно, тоже.
– Может, перенести его в палатку? – спросил Мак‑Аран. – Вдруг тут еще где‑то ползают эти твари…
– Лучше пока не трогать. Может быть, через пару часов.
Мак‑Аран поднялся, в замешательстве глядя на лежащего без сознания Забала. Им нельзя задерживаться – но в экспедиции не было ни одного лишнего человека, и послать к кораблю за помощью некого.
– Мы должны двигаться дальше, – наконец произнес Мак‑Аран. – Давай договоримся так: через несколько часов мы перенесем Марко под купол, там безопасней, и ты останешься за ним ухаживать. Остальные, в общем‑то, могут заниматься своими исследованиями прямо здесь – собирать образцы почвы, флоры, фауны… Но нам с лейтенантом Дель‑Рей обязательно надо забраться как можно выше – мне прикинуть массу планеты, ей для астрономических наблюдений. Так что мы уйдем вперед настолько далеко, насколько удастся. Если пик окажется недоступным, мы не станем и пытаться лезть – померяем, что сможем, и тут же вернемся.
– Не лучше ли немного подождать – может, еще получится выйти всем вместе? Мы же понятия не имеем, на что еще можно наткнуться в этом лесу.
– У нас нет времени, – нервно произнесла Камилла. – Чем скорее мы выясним, где находимся, тем скорее появится возможность… – Она умолкла.
– Не имеем, причем, ни малейшего, – кивнул Мак‑Аран. – Может быть, как раз все наоборот: чем меньше отряд, тем в лесу безопасней, а одному – так просто безопасней некуда. Вероятность совершенно одинакова. По‑моему, нам следует все‑таки разделиться.
На том и порешили; через два часа Забал так и не пришел в себя. Мак‑Аран, Юэн и Мак‑Леод соорудили из подручных материалов носилки и перенесли его под тент. Не все были согласны с тем, что следует разделиться, но всерьез спорить никто не стал, и Мак‑Арану пришло в голову, что его действительно стали считать начальником экспедиции, чье слово – закон.
Мак‑Аран, Юэн и Мак‑Леод соорудили из подручных материалов носилки и перенесли его под тент. Не все были согласны с тем, что следует разделиться, но всерьез спорить никто не стал, и Мак‑Арану пришло в голову, что его действительно стали считать начальником экспедиции, чье слово – закон. Когда красное солнце поднялось в зенит, Мак‑Аран с Камиллой уже перепаковали рюкзаки и были готовы отправиться, взяв с собой только легкую спасательную палатку, еды на несколько дней и астрономические приборы.
Время от времени Забал шевелился и стонал, но в сознание не приходил. Мак‑Арана неотступно мучило в связи с ним какое‑то смутное предчувствие, но делать было нечего, приходилось оставить укушенного на попечение Юэна. В конце концов, главная задача экспедиции – оценить размеры и массу планеты; и чтобы Камилла подсчитала, на какой край Галактики их занесло!
Какая‑то мысль не давала ему покоя. Неужели он что‑то забыл? Неожиданно Хедер Стюарт сняла форменную куртку и стянула через голову теплый вязаный свитер.
– Камилла, он теплее, чем твой, – негромко произнесла она. – Надень, пожалуйста. Здесь такие снегопады! А у вас не будет ничего, кроме маленькой палатки…
– Здесь тоже будет холодно, – рассмеявшись, помотала головой Камилла.
– Но… – Личико Хедер дрогнуло в нервной гримаске. Она прикусила губу. – Пожалуйста, Камилла, – взмолилась она. – Назови меня дурехой, если хочешь; меня мучает какое‑то идиотское предчувствие… только, пожалуйста, возьми свитер!
– У вас тоже предчувствие? – сухо поинтересовался Мак‑Леод. – Тогда лучше возьмите свитер, лейтенант. Мне‑то казалось, у меня одного прорезалась болезненная интуиция. Я никогда серьезно не относился к экстрасенсорике, но кто его знает… может, на незнакомой планете это свойство необходимое для выживания. Да и, в любом случае, что вы теряете, если возьмете несколько лишних теплых одежек?
Мак‑Аран осознал, что неуловимая мысль, не дававшая ему покоя, была как‑то связана с погодой.
– Лучше возьми свитер, Камилла, – посоветовал он. – А я возьму горную пуховку Забала, она тяжелее и теплее, чем моя, и свою оставлю ему. И если у вас найдется несколько лишних свитеров… Нет, себя обделять тоже не стоит; но, когда пойдет снег, ваше укрытие будет повнушительней, чем наше, а на высоте бывает такой холод… – Он с любопытством покосился на Хедер и Мак‑Леода; обычно он не больно‑то верил всяким байкам насчет экстрасенсов, но если странное предчувствие появляется у двоих человек независимо, да и сам он ощущает нечто схожее… Может быть, конечно, просто все дело в разных мелочах, откладывающихся в подсознании, а потом суммирующихся. Да и не больно‑то нужна экстрасенсорика, чтобы предсказать плохую погоду в горах на незнакомой планете, да еще и с таким мерзким климатом! – Положите любую лишнюю одежку, какая найдется, – скомандовал он, – и обязательно по запасному одеялу; остальное мы уже захватили. И отправляемся.
Пока Хедер и Джудит укладывали рюкзаки, он переговорил наедине с Юэном.
– Ждите здесь по меньшей мере восемь дней, – вполголоса проинструктировал он. – Мы будем подавать сигналы каждый вечер на закате – при возможности. Если к тому времени от нас ничего не будет слышно или видно – снимайте лагерь и возвращайтесь к кораблю. Если мы вернемся, то нет смысла заставлять людей зря волноваться – а не вернемся, ты останешься за главного.
– А что делать, если Забал умрет? – нерешительно поинтересовался Юэн; ему явно не хотелось, чтобы Мак‑Аран уходил…
– Похоронить его, – хрипло выдохнул Мак‑Аран, – что же еще. – Он отвернулся и кивнул Камилле.