Разумеется, Вадим понял из максимально адаптированной к его уровню восприятия лекции не слишком много. Примерно как первокурсник
медицинского факультета способен усвоить суть научной дискуссии аспирантов по кафедре молекулярной генетики, на которую он случайно забрел
в поисках нужной аудитории.
Но вывод из этой зауми был по-армейски прост. Поскольку Ловушки создавались, а возможно, возникали сами собой, в процессе эволюции
Гиперсети (а еще по одной теории – существовали изначально, сама Сеть развилась уже позже), в качестве некоторой «фагоцитарной системы»,
для того чтобы защитить Сеть от вмешательств сумевших проникнуть внутрь ее субъектов, то средства борьбы с ними должны быть непременно. По
обычной логике природы.
Схема выглядела примерно так. До сих пор было «известно», что Ловушка – явление (или даже существо) сравнительно локальное, имеющее своей
целью борьбу со столь же локальным «мыслепакетом» (личностью), проникшим внутрь Сети и способным генерировать «мыслеформы», сопоставимые по
убедительности с уже существующими Реальностями. Обволакивающие объект вместе с его эманацией неким «коконом», внутри которого объект мог
существовать сколь угодно долго в полной уверенности, что окружающая его реальность подлинная. Но не имея выхода вовне, постепенно
«развоплощался» до полного исчезновения. В общем, почти полная аналогия с участью схваченного лейкоцитами микроба или просто инородного
тела.
В данном же случае Ловушка образовалась (или появилась) титанических размеров, охватившая не отдельный дерзкий разум, а целую
«химерическую» реальность.
На это Ляхов, как опытный схоласт, немедленно возразил, что это ведь еще не факт. Что если Ловушка по-прежнему воздействует на отдельный
разум, например самого Александра Ивановича, а все, что он говорит и делает сейчас или в ближайшее время, – всего лишь его личная
галлюцинация?
– А ты, в таком случае, кто? – лениво поинтересовался Шульгин, доливая в стаканы.
– Для себя я тот, кто и есть на самом деле. Сижу вот с вами и выслушиваю ваш достаточно непротиворечивый бред. Как любой психиатр, имеющий
дело с носителем сверхценной идеи, переубедить которого рациональными доводами невозможно. Да вы же и сам врач именно этого профиля. Должны
знать…
– Знаю, как не знать! Но что из всего этого следует? Ты ведь, получается, тоже всего лишь моя галлюцинация, поскольку я узнал о твоем
существовании (и всей вашей реальности) гораздо раньше, чем ты – о моем. Я успел предпринять некоторые меры (двойника твоего, к примеру,
нашел), и все это достаточно полно документировано, и с этими документами можешь познакомиться именно ты. Следовательно, в лучшем случае мы
с тобой два отдельных галлюцинирующих субъекта, настолько полно вообразившие друг друга, что эти галлюцинации наложились и создали бред
третьего уровня. Как ты это объяснишь?
При должном напряжении фантазии Ляхов смог бы, наверное, что-нибудь придумать, только смысла сейчас в этом не было. И времени тоже.
– Значит, договорились, – кивнул Александр Иванович в ответ на еще не высказанное. – А мыслью потешиться мы еще успеем, у нас тут такие
демагоги собрались – закачаешься!
Ляхов снова отметил, что манера разговора Шульгина, его фразеология весьма совпадает с таковой у собственного двойника, и это является еще
одним подтверждением того, что они люди практически одного времени одной и той же реальности.
– Поэтому сейчас мы должны поговорить исключительно о наших с тобой (и с твоим _Вадимом_) практических действиях. Если вокруг нас
галлюцинация – хуже никому не будет от этих упражнений. А если все-таки реальность, пусть и извращенная, – шансов у нас не так уж много,
чтобы пренебречь хоть одним. Согласен?
И дальше Шульгин начал излагать Вадиму некий аналог боевого приказа, форма построения которого в их реальностях отличалась мало. Краткие
оценки группировки и характера возможных действий противника, оценка своих сил и порядок их применения, задачи соседей и разграничительные
линии с ними, ближайшая и последующая задачи своего подразделения, замысел действий командующего. Далее – боевые задачи участвующим в
операции подразделениям, поддерживающим силам и резервам, время готовности к выполнению задачи, место и время развертывания пунктов
управления, порядок передачи своих задач заместителям при возникновении форсмажорных обстоятельств. И так далее.
Уникальный, следует отметить, продукт человеческого разума – идея и стандартный шаблон боевого приказа. Пригодный для правильной
организации мышления и обеспечения адекватного поведения и достижения успеха в любой жизненной ситуации, отнюдь не только в военном деле.
В течение нескольких ближайших дней, заполненных напряженными трудами от рассвета до заката, они с Шульгиным проработали тактику поведения
Вадима хотя бы на месяц вперед. Настолько, насколько сам Александр Иванович мог прогнозировать развитие событий. Речь о более далеких
перспективах пока не шла. Как понял Ляхов, стратегия противодействия Ловушке и «перевода стрелок» Реальности потребует значительного
времени и полного напряжения сил и технических возможностей всего Братства. В чем, даст бог, и ему доведется поучаствовать. Но позже,
позже…
Поначалу Ляхова удивило, что Шульгин не привлек к их занятиям его двойника. Ведь если тот уже достаточно давно введен в операцию, разумнее
бы им готовиться к совместной работе по общей программе. Вадим только выбирал подходящий момент, чтобы об этом спросить, как Александр
Иванович обратился к этому сам.
– Со вторым Вадимом вы, конечно, будете работать в связке. Вариантов тут море, только сейчас он проходит дополнительный курс с другим
инструктором. Сам же понимаешь, в нынешнем состоянии он у вас _спалится_на_раз_. Как и ты в нашем мире. Был уже прецедент, специалист с
опытом, не вам чета, прокололся на незнании местных реалий в первые же полчаса общения с аборигеном.
Так ему не требовалось имитировать конкретную личность, и замотивирован он был прилично. Когда мы Ростокина в наше прошлое отправляли,
очень глубокую с ним гипнопедию провели, да и то все время балансировал на грани… Так что _Вадим_ подключится к общей программе позже, тут
уже ты с ним позанимаешься, чтобы и перед твоей невестой смог тебя убедительно заменить хотя бы на полдня. О ночи не говорю, до этого не
дойдет, надеюсь…
Усмешка у Шульгина при этих словах вышла какая-то странная. Будто вспомнил он что-то из собственного опыта, и это воспоминание радости ему
не доставило. И снова Ляхов не счел его слова моветоном, хотя и мог бы. Он постепенно привыкал к тому, что люди Братства очень и очень
многие вещи понимают по-другому и слова их часто значат совсем не то, что в нормальной жизни.
Да и Александр Иванович занимал его все больше. Очень уж необыкновенный человек, действительно – аббат Фариа с точки зрения Эдмона (книгу
Дюма он в первый же вечер взял в библиотеке Замка и перечел буквально с карандашом в руках).