Да и Александр Иванович занимал его все больше. Очень уж необыкновенный человек, действительно – аббат Фариа с точки зрения Эдмона (книгу
Дюма он в первый же вечер взял в библиотеке Замка и перечел буквально с карандашом в руках).
– А когда он будет готов, мы придумаем, как и для чего вы станете взаимодействовать. Про братьев Тексаров из Жюля Верна ты не зря вспомнил.
Плодотворная дебютная идея, как говорил Остап… Связью, в вашем мире неизвестной и прослушке не поддающейся, обеспечим. Кстати… Пора бы
решить вопрос, кто из вас кто и как к кому обращаться. Думаю, чтобы больше не путаться, в деловых разговорах и документах можно принять
оперативные псевдонимы: «господин Фест» и «господин Секонд» соответственно. Поодиночке же будем использовать подлинные имена…
Совершенно естественным образом первым Вадим считал себя и в этом смысле выразился, но вот Александр Иванович с ним не согласился.
– С тем мы познакомились почти на год раньше, так его и считаем. Да тебе-то какая разница? Не тот случай, чтобы старшинством считаться.
Заодно нужно вам и какие-нибудь знаки различия присвоить, а то народ жалуется, что новые братья – совершенно на одно лицо.
– А какие? – спросил Вадим. – Я как-то знал одну пару близнецов, так тех по золотой коронке на зубе различали.
– Нам не пойдет, броская примета и слишком постоянная. Лучше вот так. – Шульгин порылся в ящике стола и извлек оттуда два элегантных
мужских перстня. Один с изумрудной печаткой, другой с александритовой. – Держи, – протянул ему один, с великолепной чистоты и оттенка
камнем. И запомнить легко: «А» – александрит, первая буква алфавита, значит «Фест», «И» – изумруд, соответственно «Секонд».
– Только в случае работы на подмену перстеньки все равно советую в карман прятать. Наблюдательных людей вокруг встречается гораздо больше,
чем хотелось бы…
– …Сверхзадача, – говорил Шульгин Ляхову на очередном семинаре, – остается пока прежней. На ближайший месяц минимум – никоим образом не
вмешиваться в естественный ход событий. Работать будем только по плану «Юдифь». Если _она_ поступит с «Олоферном» по-библейски, так это
будет такое «сотрясение реальности», что я и не знаю…
Идеальный вариант – испросить бы вам отпуск в компенсацию за недогулянный и под предлогом твоей с Майей свадьбы свалить куда подальше.
_Объект_, соответственно, прихватить с собой. Не думаю, что это слишком сложно будет устроить. Выйти из зоны ежедневной досягаемости
начальства, но и не на острова Южных морей, конечно. Нечто среднее. На Кавказские Минеральные Воды, к примеру, или опять в дебри Селигера…
Здесь, по неизвестной Вадиму причине, по лицу Александра Ивановича промелькнуло нечто мечтательное. Наверное, и у него с этими местами
связано нечто романтическое. А почему бы и нет, кстати?
– Тарханов уже съездил в Пятигорск, – хмыкнул Ляхов, намекая на случившееся там с Сергеем.
– Так заодно и жену там нашел, что немаловажно, – снова усмехнулся Шульгин. (Вадим давно уже обратил внимание, что усмешка – наиболее
обычная мимическая реакция Александра Ивановича на происходящее, в том числе и на слова собеседника. Она у него бывала разная, но почти
всегда в ней присутствовала ироническая, а то и циническая составляющая.
Благодушие – редко. Будто столько он в этой жизни узнал и повидал,
что иначе воспринимать ее не может.)
В свете происходящего разговора фраза прозвучала двусмысленно.
– А вы уверены, что подобный неожиданный зигзаг не является как раз тем грубым вмешательством, которого вы стремитесь избежать? Что, ежели
именно так предначертано и немотивированное спасение Олега принесет гораздо более серьезные сбои реальности? Может быть, как раз его
воцарение и превращение России из демократической республики в монархию потянет за собой такой шлейф нежелательных следствий, что и
представить трудно? А стабильность – как раз сохранение статус-кво в полном объеме. Включая и _предначертанную_ (если это так) гибель
Местоблюстителя. В конце-то концов, насколько я понимаю, вся история с превращением его в полноценного Императора вступила в фазу
практической реализации только в этом году. Когда вы уже познакомились с Фестом, и мы с Тархановым вышли на авансцену…
Казалось, Шульгин был удивлен словами ученика. В такое трудно поверить, но он выглядел слегка растерянным. И ответ его звучал не слишком
уверенно.
– Не знаю, Вадим, вот здесь – честное слово, не знаю. Такое интересное раздвоение смысла. Что считать невмешательством? Интересно. Вот
пришлось мне как-то участвовать в работе по помощи Испанской Республике. Была такая, в 36—39 годах прошлого для нас века и нашей
реальности. Одни считали – коммунистическая она, другие – просто демократическая. Сложные тогда были времена, и терминология еще не
устоялась.
Мятежникам генерала Франко, которого называли фашистом (а был он всего лишь фалангист, правый консерватор), открыто помогали фашисты Италии
и нацисты Германии. Республиканцам тайно – мы. То есть сталинский СССР, где я в то время работал наркомом. И добровольцы, поклонники
свободы, почти со всего цивилизованного мира. А «настоящие демократии», европейские державы, заняли позицию «невмешательства». То есть –
пусть сами разбираются. Причем всеми силами противодействовали помощи именно республиканцам, а вот фашистам мешать ни сил, ни особого
желания у них не было. По многим причинам. И жизнь себе осложнять не хотели, и усиления влияния СССР опасались, да и вообще, так…
Свободолюбцы-либералы более всего боятся решительных действий с окончательным результатом. Им невнятное, размыто-полуподвешенное состояние
больше нравится. Пока их самих реально вешать не начнут. Так я к чему? То невмешательство привело вроде бы к победе абсолютного зла,
фашистского. Но в то же время диктатор Франко оказался гораздо более умеренным деятелем, что тамошние «демократы». И жертв при нем было
куда меньше, чем в случае победы коммунистов, и нищая Испания в итоге процвела, превратилась в рай земной. Так кто и в чем прав?
– И кто? – с интересом спросил Ляхов, который понятия не имел еще и о таком варианте истории.
– Да никто, – пожал плечами Шульгин. – Поскольку никто заведомо понятия не имел, что происходит и чем кончиться может. Просто иногда лень,
трусость и бездеятельность приносят куда лучшие плоды, чем героизм и отвага. Я совершенно честно говорю – не знаю, что для наших планов
лучше – сохранение у власти Олега или его устранение.
Ни на каком компьютере этого не просчитаешь. Но давай прикинем так – если кто-то весьма заинтересован в ликвидации князя, и это точно не
мы, значит, пусть живет. Примитивное решение, но иногда такие и следует выбирать.