Совершенно улетная сцена для какого-нибудь авангардного фильма.
Если кто-то заинтересуется, прошу обращаться ко мне за авторскими правами. Успех у продвинутых критиков гарантирован.
Я опешил. Да, Женя – оригинальная девушка, в этом я уже убедился, но не настолько же… Это переходит некоторые границы, согласитесь. Так я и
стоял, продолжая опешивать, то есть в полном мозговом ступоре, с облеванным букетом голландских цветочков в руках. А Женя резко повернулась
и убежала в туалет.
Что мне было делать? Я пожал плечами и пошел к мусоропроводу. Букет никак не хотел влезать в это… не знаю, как называется коробка, которая
там присобачена. Пришлось ломать стебли, вминать цветы внутрь руками. Скинулось в бетонную трубу только с третьего раза, при этом я весь
перемазался в рвоте. Замечательно, просто обалдеть можно.
Такие дела.
А дальше я иду в квартиру. Сразу в ванную – отмывать руки. Ванная и туалет у меня раздельные, поэтому я мою руки и слышу, как тошнит Женю в
соседнем помещении. Потом возвращаюсь в прихожую, забираю кульки с купленной едой, аккуратно положенные на лестничную площадку перед тем,
как вручать букет, запираю дверь, устало вытираю пот со лба, смотрю на себя, усталого, в зеркало, качаю головой и не верю, что это
происходит со мной.
Потом стучу в дверь туалета.
– Женечка, как ты там?
– Извини, Дим. Извини, пожалуйста…
Совсем не то, что я хочу слышать. Это я виноват перед ней, жутко виноват. Не знаю почему, но чувствую это всеми потрохами.
– Женька, открой.
– Подожди…
– Жень, что с тобой, солнышко? Ненормальная реакция на цветы?
– Подожди. Ой…
Снова неприятные звуки. Ей плохо, и я ничего не могу для нее сделать. Проще было, когда она была без сознания: тогда я делал то, что нужно,
а она не могла этому сопротивляться.
– Жень, выходи.
– А ты… Ты убрал _это_ ?
Слабый голосочек с той стороны туалетной двери. Слабый, но вполне достаточный, чтобы уловить в слове «_это»_ неподдельное отвращение и даже
ужас.
– Выкинул в мусоропровод. И руки помыл. Честно. Выходи.
Через минуту молчания щелкает замок, дверь открывается, и в образовавшемся просвете появляется осторожная несчастная рожица. Она смотрит на
меня, убеждается, что в руках моих нет омерзительного букета, распахивает дверь и мышкой шмыгает в ванную.
– Дай мне полотенце, – голос оттуда.
Беру с полки чистое полотенце, иду к ванной, медленно открываю дверь, вижу голую, не прикрытую занавеской, стоящую в ванне ко мне спиной
Женю, яростно, до красных полос на коже трущую себя моей мочалкой.
– Я повешу полотенце сюда, – говорю.
– Ага.
О господи, – думаю, – я так больше не могу, она сводит меня с ума!
– Потереть тебе спинку? – говорю.
– Нет, уйди! От тебя пахнет _этим_ . Фу! Ты тоже помойся, сразу, а то мне плохо будет!
И я ухожу.
***
Не подумайте, что я совсем глуп, и не догадался, в чем дело: Жене пришелся не по нутру запах цветов. Понять это было несложно – ее
обнюхивание моей квартиры, моих бутербродов, да и самого меня красноречиво свидетельствовало о том, что у девушки обостренное,
патологическое обоняние.
Бывают такие, я называю их люди-собаки. Знаю потому, что они не могут лежать в хирургическом отделении, сбегают
оттуда на второй или третий день из-за специфических запахов. Знакомо такое.
Пока Женя мылась под душем, я посетил ее комнату. В смысле, комнату, которую я первоначально отвел ей, а не мою, в которой она обитала в
последнюю ночь. И обнаружил там кое-что новое. Если точнее, новый компьютер.
Видимо, судьба у меня такая была в тот день – опешивать раз за разом. Удивить меня трудно, но как не удивиться, если ты всего на полдня
уходишь на работу, а когда возвращаешься, видишь в своей квартире новейший компьютер с дорогущим цветным принтером-сканером-факсом
впридачу, и картриджи для этого принтера свалены в углу картонной кучей, на первый взгляд – на полгода вперед. И стоит это чудо техники на
многоэтажном шведском столе, занимающем почти треть комнаты. Как-то неожиданно, и, безусловно, круто.
Стало быть, Женя основательно прибарахлилась. Могла бы ограничиться ноутбуком, но вот не может жить без 22-дюймового плоского экрана от
IBM, и внешнего модема от Zyxel, и всего прочего, положенного богатым людям, задирающим нос и не экономящим деньги.
А где тумбочка, кстати? – думаю. – Куда она, – думаю, – кстати, делась?
А Женя, нисколько не завернутая в полотенце, а продолжающая вытирать им волосы, и все еще без одежды, в этот момент входит в комнату,
смотрит на меня, продолжающего опешивать, а точнее, просто остолбеневшего, морщит носик и говорит:
– Дим, иди в ванную, немедленно отмойся. И постирай все, что на тебе.
Директива такая. Да что там директива, просто ультиматум. Намек на то, что от меня густо воняет. Люди-собаки, что с них взять? По-своему
несчастные природные создания.
Иду в ванную. Во-первых, отмываюсь. От лилий? Да, конечно, от них – не от себя же мне отмываться, я только утром принимал душ. Во-вторых,
кидаю в стиральную машину все, что было на мне, и запускаю мотор. В-третьих, обнаруживаю, что забыл взять с собой чистые трусы (вот они,
холостяцкие привычки), и полотенце. А то полотенце, что было, утащила Женя.
Выползаю из ванной мокрый, слегка лишь отряхнув брызги воды на пол, прикрывая срамное место рукой. Надеюсь, что Женя – в какой-то из
комнат, и успею взять полотенце из шкафа в прихожей. Не тут-то было: Женя стоит напротив ванной, завернутая в зеленое махровое полотенце, и
смотрит на меня лемурьими глазищами, и втягивает воздух носиком, пытаясь определить, хорошо ли я отмылся от непереносимой вони лилий. Я
ойкаю и говорю:
– Извини, полотенце не взял…
– Возьми это, – говорит она, скручивает полотенце с себя и протягивает мне.
Думаете, я не взял?
***
Ничем это не кончилось. Ничем хорошим.
Случись на месте Жени другая девушка, мы бы уже сутки не вылезали из постели. А ей – хоть бы хны. Ходит передо мной периодически голая,
невероятно красивая, соблазнительная не то что до головокружения, а просто до сноса крыши, и не хочет меня – настолько явно, что явнее не
бывает. Показывает всем своим видом: даже прикосновение пальцем будет приравнено к изнасилованию пятнадцатой степени с дополнительными
отягчающими обстоятельствами. Может, она лесбиянка? Да нет, не похоже. Терпеть не могу лесбиянок, насмотрелся на них в клубах, хватило мне.
Просто она _подлиза_ , которая почему-то то ли не хочет, то ли не может _подлизываться_ ко мне.
Интересно, – думал я в тот момент, – я когда-нибудь узнаю, кто такие подлизы? Или не суждено?
Итак, я одеваюсь и иду в комнату к Жене – разбираться насчет компьютера.