— Да, папа, капитан Гроулер действительно не так неотесан, как кажется.
Совершенно невероятно! Даже поверить не могу!
— Кэрри, следи-таки за речью! — пожурил ее отец, после чего, довольно улыбаясь, пояснил: — Перед тем как вы помогли нам открыть дверь, я
уверил дочь, что вас не шокирует наше оригинальное убранство, а она была со мной не согласна. Как видите, прав оказался я. Я убедился, что
вы — неординарная личность, едва только вас увидел.
— Вот как? — удивился я. — И что конкретно убедило вас в моей неординарности? То, чем я занимался за углом собственного дома и что вы
успели заметить в ваш бинокль?
— Да будет вам дуться по поводу того курьезного эпизода, — сконфузился Наум Исаакович. — Все мы люди, с кем не бывает? Нет, капитан, ваша
неординарность кроется прежде всего здесь. — Он коснулся пальцем своего тронутого сединой виска. — Где ваш ключ, позвольте спросить?
— Оставил дома. Какая от него сегодня польза?
— И что вы чувствуете, разгуливая по улице без инфоресивера?
— То же, что и если бы, простите, вышел без штанов, — честно признался я.
— Но тем не менее вы не паникуете, как любезная Гертруда и тот грубиян на стоянке инскона?
— Я не привык паниковать, даже когда знаю, что проигрываю игру. Так что мертвыми инфоресиверами, виртуальными дворецкими и прочими членами
их издохшей компании меня подавно не напугать.
— Но ведь их отказ тоже может причинить травму — душевную, — возразил Кауфман.
— Понятия не имею, о чем вы. Реалер не может позволить себе такую роскошь — страдать от душевных травм, — пояснил я. — Душевные страдания
игрока могут испортить игру всей команды Когда-то мне крепко вбили в голову одну простую истину душа — не конечность, поэтому душу нельзя
травмировать.
— Занятная философия.
— Папа, не спрашивай капитана Гроулера о чуждых ему вещах, — перебила отца Кэрри, но дядя Наум ее не послушался и терпеливо разъяснил:
— Под душевными травмами я предполагал то, что вы наблюдали у встреченных вами утром людей. Разве вы не заметили странностей в их
поведении?
— Еще бы не заметил! — подтвердил я. — Так, значит, все они… травмированные душой? А я-то решил, что они просто сбрендили Бегают, суетятся,
психуют… Чего, спрашивается, психовать? Один черт, рано или поздно все образуется.
— Нет, я таки потрясен вашим самообладанием! — покачал головой Наум Исаакович. — Кстати, о нем и идёт речь. Железное самообладание —
редчайшее в наше время явление! Жуткий анахронизм! До встречи с вами мне еще не доводилось сталкиваться с человеком, имеющим такую
выдержку. Надо полагать, это у вас профессиональное качество, без которого в спорте просто не выжить. И прекрасное качество, замечу. В
ваших глазах, движениях, манерах есть что-то такое… такое…
— Звериное, — подсказал я, поскольку знал капитана Гроулера куда лучше, чем кто-либо из сидящих в комнате.
— Именно! — поднял палец Кауфман. — Но в хорошем смысле этого слова. Звериное, природное, естественное… То, что всегда помогало людям
выживать в трудные времена. В вас это состояние выражено особенно сильно Вам известно что-нибудь о войнах начала эры Сепаратизма?
— Немного.
В вас это состояние выражено особенно сильно Вам известно что-нибудь о войнах начала эры Сепаратизма?
— Немного. Тогда вроде бы даже порохом не пользовались.
— Верно. Огромные армии сходились на просторных полях и, бывало, сражались по нескольку суток кряду. Люди бросались на копья, мечи, стрелы
и умирали тысячами. Какое безграничное самообладание надо было при этом иметь! Я часто задумываюсь над тем, сколько еще полезных качеств
растеряло человечество в процессе эволюции Когда-то люди хладнокровно рубили друг друга на куски и умывались вражеской кровью, а мы впадаем
в безумие оттого, что не можем выйти из дома или определить персон-маркер собеседника. Человечество отдалилось от своей природы, капитан. И
отдалилось весьма сильно. Мы научились очень достойно жить, но одновременно разучились выживать. Это плохо. Того, кого взрастили в раю, ад
убьет одним своим видом.
— Ну вы-то, дядя Наум, и в аду прекрасно устроились, — заметил я. — Едите жареных курочек и попиваете горячий кофе. Маленький островок рая
посреди адского хаоса. А вот я со всем своим самообладанием, чтобы не умереть с голоду, вынужден довольствоваться вашим гостеприимством.
Так кто же из нас более приспособлен к жизни?
— Вы таки всерьез убеждены, что видите за окном ад? — ответил вопросом на вопрос Наум Исаакович и снова помрачнел. — Падающие здания, дым
на горизонте и паника на улицах навели вас на подобные мысли? Молодой человек, уверяю вас: это еще не ад и даже не чистилище. Это пока лишь
порог райских врат, где отвергнутые души остаются ни с чем. Ад ожидает нас впереди. Разумеется, если наша ситуация не выправится в
ближайшие дни. Иначе .. Вы себе представляете, как изменится мир уже через месяц? А через год?
— Но что же все-таки конкретно произошло, дядя Наум? — вернулся я к оставленной нами теме. — Генераторы конденс-поля в порядке,
следовательно, основа основ нашего мира на месте. Одна причина отпадает. Может быть, все дело в контролерах? Что-нибудь вроде массового
невыхода на работу. Знаете, как в древности, когда требовалось выразить протест или еще какое недовольство…
— Да, история знавала подобные катаклизмы, которые порой приводили к тяжким последствиям. Однако… — Наум Исаакович поморщился. — Ваша
логичная на первый взгляд версия лишена главного. В ней есть только следствия, но нет причины. Назовите мне причину, по которой современный
контролер должен учинять забастовку? Чем он может быть недоволен? Трехчасовым рабочим днем? Четырехдневной рабочей неделей? Изматывающим
трудом? Недостойным жалованьем? Выходом в отставку в тридцать лет, когда у него еще вся Жизнь впереди? Нет, конечно, недовольные Службой
имеются и в наше время, но вряд ли их недовольство обретет когда-либо массовый характер. Наши забастовщики — это фиаскеры-одиночки на фоне
многомиллиардной армии законопослушных контролеров, презирающих лентяев. Но если вы таки настаиваете, чтобы дядя Наум дал вам самую
правдоподобную причину кризиса, я попробую. Кэрри, милая, среди вас, молодых, еще гуляет легенда о Синем Экране Смерти или она давно не
популярна?
— Гуляет, папа, — ответила Каролина. — Не сказать, что она особо популярна, но по крайней мере молодым контролерам ее пока рассказывают.
— Синий Экран Смерти? — переспросил я. — Никогда не слышал такую легенду. Хотя среди реалеров тоже ходит много подобной чепухи: призраки
старых полигонов, проклятое оружие, плохие знамения перед турниром… А что за Синий Экран?
— Очень древняя история… — Наум Исаакович откинулся на спинку кресла и скрестил пальцы на животе.