- Начнем мы с Сирила Хонимена,- сказал мистер Мун.- Это был хамоватый жирненький человек. Он все время потел, а его обвислые щеки вздрагивали при ходьбе...
Иллюзионист рассказал ему об убийствах и о собственном расследовании, начав с момента обращения к нему инспектора Мерривезера и закончив изувеченным телом Человека-Мухи. Когда он остановился, Варавва вздохнул. По его губам скользнула улыбка и угасла почти так же быстро, как и появилась.
- Ну?
- Вы говорите, он вас знал?
- По имени.
Варавва сдержал отрыжку, впрочем, без особого успеха. Он ухмыльнулся, продемонстрировав сквозь клочковатую бороду и спутанные усы ряд желтых зубов, корявых, как покосившиеся надгробия.
- Это может стать вашей навязчивой идеей, поберегитесь. Я никогда не видел вас таким возбужденным.
Вам надо успокоиться. Расслабьтесь как-нибудь.- Мокрый кашель. Ухмылка.- Кстати, как поживает миссис Мопсли?
- Вы еще будете мне мораль читать?
- Помните, что я вам сказал? - доверительно промолвил Варавва, плавно меняя модуляции медоточивого голоса от взлета к падению, как и подобает опытному лжецу.- Я сейчас вне морали, за пределами добра и зла.
- Расследование,- напомнил мистер Мун.
- Я не думаю, что эти жалкие убийства представляют из себя какую-то загадку.
- То есть?
- Мне кажется, они только симптом. Мне кажется, тут присутствует некое губительное влияние извне. Некий заговор против города, равно как и убийства,- только верхушка айсберга.
- Что вам известно?
В ответ Варавва молча подался вперед. Его гротескная туша поползла по полу, словно какой-то бробдингнегский слизняк.
- Выпустите меня, Эдвард. Помогите мне бежать, и вместе мы найдем ответ.
Мистер Мун торопливо попятился, пока не уперся спиной в железные прутья камеры. Позади него из мрака вынырнул Оусли.
- Время истекло,- объявил он официально-напыщенным тоном, доставая из кармана связку ключей.
Варавва застонал и умоляюще простер руки к иллюзионисту.
- Эдвард! Эдвард!
Дверь отворилась. Мистер Мун поспешно выскочил в коридор.
- Ваши друзья вас ждут,- произнес Оусли.
Варавва прижался лицом к решетке, уставившись во тьму.
- Эдвард!
Мистер Мун обернулся.
- Вы придете еще?
- Возможно.
- Надеюсь, хоть немного я вам помог?
- Может быть,- осторожно произнес иллюзионист.
- Моя жизнь лишена красок. В следующий раз принесите мне алое. А еще принесите мне лиловое, пунцовое и золотое.
- Я приду еще,- заверил мистер Мун. Варавва торжествующе ухмыльнулся.
- Значит, я еще нужен вам,- просипел он.- Даже сейчас.- Выдохнув, он разразился громким кашлем.- Эдвард.- Приступ прошел, и голос его звучал гораздо мягче.- Эдвард, на вашем месте я бы поспешил домой.
- Ммм?
- Я бы поторопился, Эдвард.
В закоулках сознания мистера Муна шевельнулся непонятный страх.
- Что вы имеете в виду?
- Происходит нечто ужасное,- просто сказал Варавва.- Идите
Лицо узника исчезло за решеткой камеры. Он снова растворился во тьме.
Эдвард ощутил внезапный прилив паники. Иллюзионист повернулся к Оусли.
- Наверх!
И они почти побежали к выходу.
За несколько улиц от Альбион-сквер Эдвард осознал смысл слов Вараввы.
Небо подсвечивали алые сполохи. Клубами валил густой черный дым, словно тучи притянуло к земле.
Узрев впереди опасность, возница отказался везти их дальше, и мистер Мун побежал к площади один. Несмотря на столь поздний час, весь Ист-Энд, казалось, собрался здесь. Чтобы добраться до цели, Эдварду пришлось проталкиваться сквозь толпы зевак. Вынырнув наконец из человеческой массы, иллюзионист в полной мере оценил происходящее. Горел Театр чудес.
Было до обидного ясно, что спасать уже практически нечего. Видимо, пожар начался вскоре после их отбытия в Ньюгейт. В здании выгорело почти все, что могло гореть, и от прежнего облика театра осталось очень немного. Черные окна зияли пустыми глазницами, на месте дверей мерцала груда раскаленного шлака. От надписи, извещавшей:
ТЕАТР ЧУДЕС
В ГЛАВНЫХ РОЛЯХ МИСТЕР ЭДВАРД МУН
И СОМНАМБУЛИСТ
ПОТРЯСАЮЩЕ! ОШЕЛОМЛЯЮЩЕ! БЛЕСТЯЩЕ!
- остался один фрагмент с частью последнего слова: "...ТЯЩЕ".
Добровольные спасатели передавали друг другу по цепочке ведра с водой, однако их героические усилия уже не имели смысла. Театр погиб, пламя постепенно распространялось на дома по соседству, то и дело норовя лизнуть их жадным языком, и людям пришлось уделить внимание другим объектам.
- Жалко, правда? - Случайный прохожий, оказавшийся в толпе рядом с Муном, осклабился. Его щербатый рот содержал больше щелей, нежели зубов.- Я тут раз представление смотрел. Скучища смертная.
- Когда это случилось?
- А вы чего спрашиваете? Вы местный?
Мистер Мун, оттолкнув его, побежал к театру. Возле здания его окатила волна жара. Из глаз хлынули слезы, дым забил легкие, и он беспомощно попятился.
- Миссис Гроссмит! - закричал Эдвард.- Спейт! Даже сквозь рев пламени иллюзионист различил до жути знакомый звук, столь ему ненавистный. Он все на свете отдал бы, лишь бы не слышать его сейчас - тихий, сухой, деликатный кашель.
- Мистер Мун? Эдвард обернулся.
- Добрый вечер,- произнес Скимпол.
- Что вы сделали! - зарычал хозяин сгоревшего театра.
- Прибегнул к крайним мерам.- Пламя плясало в стеклах его пенсне, придавая взгляду Скимпола нечто дьявольское. Мистер Мун бросился на него, но альбинос легко уклонился.- Ваша горячность добра вам не принесет,- упрекнул Скимпол Эдварда.- Ваши друзья в безопасности. Их вывели из дома прежде, чем театр был подожжен. Но обезьянка, увы, отказалась покинуть здание. Несомненно, к настоящему времени она хорошо прожарилась.
- И вы в этом так легко признаетесь? - Мистер Мун задохнулся от бешенства.- Признаетесь, что это вы сделали?
- Я же говорил вам, мы были в отчаянии. Честно говоря, это должно было бы вам польстить.
Мистер Мун стоял, не в силах произнести ни слова. Его душила ярость.
- Вы слишком далеко зашли,- сумел он наконец выдавить.
Скимпол коротко улыбнулся.
- Я так и думал, что вы скажете именно это. Потому я принес вам вот что.- Альбинос достал из кармана пухлый конверт манильской бумаги.- Взгляните.
Эдвард вырвал конверт из рук Скимпола и бегло просмотрел содержимое. Осознав его в полной мере, он на мгновение лишился дара речи.
- И как давно у вас это?
- Мы собирали ваше досье в течение долгих лет, - холодно сказал Скимпол.- Конечно, я надеялся, что до его использования дело не дойдет, но вы же не станете утверждать, будто мы не просили вас по-хорошему.
- Вы что, всерьез собираетесь им воспользоваться?
- Можем и воспользоваться. И материалы по миссис Мопсли здесь, конечно, тоже прилагаются. Да и некоторые другие документы... Да что там - одна публикация моего донесения о нашем общем друге в Ньюгейте приведет к вашему публичному позору и похоронит вашу репутацию.
Далее мистер Мун громко и долго ругался. Здесь не место для воспроизведения столь цветастой стенограммы.
- Спрашиваю вас в последний раз, - произнес Скимпол.- Вы будете с нами сотрудничать?
Пожар достиг высшей точки, выбрасывая волны жара в последней атаке на остатки горючего материала. Эдвард пошатнулся. Голова его кружилась, он едва мог удержаться на ногах.
- Мистер Мун...- не унимался альбинос.- Вы нам поможете?
Иллюзионист слабо кивнул. Скимпол улыбнулся.
- Очень хорошо,- коротко сказал он.- Мы с вами свяжемся.
И он важной походкой удалился в толпу. Оставшийся в одиночестве, Эдвард мог лишь, хватая воздух ртом, бессильно взирать на гибель Театра чудес. Он попытался броситься в погоню за своим мучителем, но споткнулся и упал. Чьи-то сильные руки подхватили его. Шатаясь, мистер Мун поднялся во весь рост и посмотрел в глаза Сомнамбулисту.
- Мы пропали,- прошептал он.
Великан мрачно посмотрел на руины их дома. Что примечательно, по его щекам скатились две слезинки. Позади них из толпы вынырнул Мерривезер в сопровождении миссис Гроссмит и Спейта.
Эдвард вцепился в руку Сомнамбулиста.
- Варавва был прав! - прошептал он, задыхаясь.- Все кончено. Мы пропали. Это мат.
И тут, первый и последний раз в своей жизни, Эдвард Мун упал в обморок.
Великан снова подхватил его на руки, а миссис Гроссмит, Спейт и инспектор бросились к ним.
- Мистер Мун!
Спейт, как всегда, волок на себе фанерный щит с загадочной надписью, по иронии судьбы ставший теперь единственным уцелевшим атрибутом Театра чудес.
Ей-ей, гряду скоро!
Откровение. 22.20
События нынешней ночи привели его в состояние, близкое к трезвости.
- Иисусе,- пробормотал он, пялясь на разрушения.- Что ж нам теперь делать-то?
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Под городом, глубоко под его улицами и мостовыми, спит старик.
Погруженный в объятия преисподней, он не знает хода времени, он не ведает продолжительности своих снов. Может, наверху прошли годы, а может, он лишь вздремнул на пару часиков.
Во снах подземного Рипа ван Винкля мало логики и нет различимого узора. Порой ему снится прошлое. Иногда же он видит то, что кажется ему тенью грядущего. А время от времени старику являются образы, никоим образом не связанные с его личным опытом,- фрагменты, осколки чужих воспоминаний.
Он тихо, тоненько храпит, он вздыхает, ворочается во сне и возвращается в прошлое.
Он видит свои последние дни в Хайгейте. Видения столь живы и реальны, что он даже чувствует запах своей старой комнаты, спертый, тяжелый смрад пота, свечного нагара, грязного белья, застарелой мочи и испражнений. Рядом Джиллмен. Как всегда, хлопочет над ним с флакончиком лекарства в одной руке и судном в другой. На фоне окна вырисовывается еще одна фигура, низенькая, лицо ее скрыто в тени. Старик пытается вспомнить, кто это, но прежде чем ему удается узнать незнакомца, видение ускользает, сменяясь другим, из более ранних времен. Он снова молод, он в Сиракузах, а его жена, которая должна вот-вот родить, давно уже оставлена на сомнительную милость семьи и друзей дома. Он наткнулся на раскопки и много часов наблюдает сквозь тучу пыли, как люди вытаскивают и освобождают от земли статую Венеры Ландолина. Красоту, вернувшуюся из подземного мира в мир живых. Он видит, как с изящных округлостей ее бюста сметают песок и пыль, видит обрубок там, где раньше была ее голова, по утверждениям знатоков, потрясающей красоты. Онемев от восторга, он взирает на восхождение к свету этого совершенного существа, олимпийской богини.
И тут, с доводящим до бешенства пренебрежением к хронологии, сон меняется. Он снова старик, сновав вонючей комнате, снова Джиллмен хлопочет около него с лекарством в одной руке и судном в другой, а коротышка у окна по-прежнему в тени. Несмотря на прозаичность сцены, спящий чувствует, что это какая-то переломная точка в его жизни, какой-то поворотный момент, истинный смысл которого ему еще откроется.
Незнакомец поворачивается, выходит на свет и начинает говорить.
Старик тихо всхрапывает, шевелится во сне. Над ним с головокружительным шумом проносится город, совершенно не подозревая о дремлющей под ним опасности.
В девяти с половиной милях от только что упомянутого места заключенный W578 принимал посетителя.
- Хозяин?
Варавва вразвалку подошел к решетке.
- Принес?
- Оно здесь, сэр.
Пухлые короткие пальцы Мейрика воровато протиснулись между прутьев, сунув в руки заключенного лиловую коробочку. Варавва схватил ее с жадным возбуждением избалованного ребенка и исчез в углу мрачной обители. Оусли уловил мимолетный отблеск, какой способен породить лишь благородный металл. Варавва захлопнул коробочку. Ей предстояло пополнить жалкую коллекцию заключенного, обычно завернутую в грязную тряпку и спрятанную в тайнике за вынимающимся из стены камнем.
- Еще один проблеск,- просипел узник, дрожа всем телом от возбуждения, - еще одна вспышка красоты.- Он завернул коробочку, убрал все в тайник, затем мешковато разлегся на полу, опустошенный кратким усилием. Его жировые складки еще некоторое время подрагивали.
- Мне кажется, вам надо знать это, сэр,- Мун и Сомнамбулист...
- Да? - внезапно оживился Варавва, на время даже забыв о новом сокровище.
- Они теперь работают на Скимпола, сэр. Если слухи не врут, их шантажировали. Директорат славится подобными вещами. Я беспокоюсь, не подбирается ли он к разгадке?
Варавва оставался подозрительно беспечным.
- Не волнуйся. Мне кажется, можно ожидать очередного визита Эдварда. Как думаешь?
Оусли не ответил, но его неодобрение было очевидным.
Толстяк ухмыльнулся, обнажив гнилые зубы.
- Мне это начинает нравиться.
Отель, где Скимпол организовал места для мистера Муна и Сомнамбулиста, считался самым роскошным и одним из самых дорогих в городе. Их апартаменты состояли из нескольких комнат, обставленных и украшенных с отвратительным безвкусием. Спальня, приемная, гостиная, кабинет - все поражало вычурной пышностью', доселе совершенно не знакомой ни тому ни другому. Повсюду в здании отеля присутствовал характерный запах - мягкая смесь воска, политуры и фруктового послевкусия от по-настоящему дорогого вина. Старые ароматы богатства и роскоши. Сразу по прибытии в распоряжение иллюзиониста и великана предоставили личного камердинера, исполненного готовности претворить в жизнь любое их пожелание, удовлетворить малейшую прихоть, лишь бы гости млели от его раболепия.
Короче, их засунули в ужасную позолоченную клетку.
За три с половиной недели, пролетевшие с момента гибели Театра чудес, Эдварду позволили выйти из отеля лишь четыре раза и только в сопровождении слуги, джентльмена из джентльменов, который, если тщательно изучить его личное дело, был полностью обязан мистеру Скимполу собственным местом. Сломленный и униженный, мистер Мун просто-таки задыхался в своей роскошной тюрьме. Сомнамбулист даже начал опасаться за его рассудок. И потому оба испытали странное облегчение, увидев на двадцать третий день пребывания в отеле их мучителя, почтившего пленников визитом.
Альбинос осторожно пристроился на диван и достал из кармана щегольской серебряный портсигар.
- Не желаете?
Пленники мрачно покачали головой.
- Ну, хорошо.- Скимпол благоговейно закурил сигару. По лицу его скользнуло нечто вроде намека на удовлетворение.- Надеюсь, вам здесь удобно? Мне самому всегда нравилось это очаровательное убежище.
Мистер Мун скривился.
- Весьма признателен.
- Да как угодно. - Скимпол выпустил две струйки дыма из ноздрей.- Я пришел просить вашей помощи. Мне очень жаль, что я не мог навестить вас раньше, но я был просто до ужаса занят. Уверен, вы меня поймете.
Эдвард и Сомнамбулист ответили ему гневными взглядами.
- Ладно, к делу. Приношу вам глубочайшие извинения за ваше вынужденное пребывание здесь. Я знаю, что вы не могли заниматься вашей внеурочной деятельностью, Эдвард, но мы должны быть уверены, что вы не отступите от нашего соглашения.
- Чего вы хотите? - Голос иллюзиониста сделался подчеркнуто нейтральным. В нем даже почти не чувствовалось неприязни.
Скимпол глубоко затянулся.
- Мы с коллегами обладаем информацией, которая указывает на существование некоего заговора против города.- Он говорил искренне, со знанием дела и при этом совершенно обыденно. Словно опасность давно стала для него ежедневным, привычным обстоятельством, а грядущие катастрофы - неотъемлемой частью жизни.- Мы уверены, что во время вашего расследования убийств Хонимена и Данбара вы наткнулись на уязвимое звено этого заговора, на ниточку, выбившуюся из общего клубка. И не исключено, что за найденную вами ниточку можно вытянуть весь клубок.
Словно пораженный внезапной мыслью, Сомнамбулист принялся царапать на доске мелом.
МУХА
Скимпол одарил его легкой улыбкой.
- Не думаю, чтобы кто-нибудь из нас с вами всерьез считал, будто Муха действовал в одиночку, друзья мои. Насколько я понимаю, этот человек был умственно отсталым.
Альбинос на мгновение замолчал и смерил Сомнамбулиста взглядом, словно испугавшись, не оскорбил ли он ненароком великана.
- Нет,- продолжил Скимпол более серьезно,- у меня такое ощущение, что он был лишь лапой зверя. Винтиком. Тем не менее примите мои поздравления за его поимку. Жаль, что он так быстро погиб. Однако его гибель весьма типична для подобной ситуации. Впрочем, как мы от вас обоих и ожидали. Словно страница, вырванная из низкопробного детективного романа. Нечего и говорить, такого никогда бы не случилось, работай вы на нас. Мы гордимся нашей прозаичностью, практичностью и здравым смыслом. В Директорате, джентльмены, нет места мелодраме.
Мун с Сомнамбулистом переглянулись.
- То, что я собираюсь вам рассказать, известно лишь пятерым... шестерым во всей стране, и все они занимают высшие посты в нашей организации. Это государственная тайна, так что советую вам об услышанном здесь не распространяться. Да, я говорю стандартные вещи, и, возможно, мне следовало опустить штампы и формальности, но поверьте, люди погибают и за куда меньшее. За последние пять месяцев моя организация получила жизненно важную информацию от... как бы это сказать? Из необычного источника. От женщины. После того как один из моих людей покопался в ее прошлом, мои коллеги в Уайтхолле сочли нужным кое в чем полагаться на ее мнение. Как мне кажется, даже больше, чем следовало. Теперь ее советы в определенных вопросах политики считаются настолько бесспорными, что скажу без преувеличения: без нее последняя война, в которой участвовала наша страна, могла для нас завершиться куда менее удачно.- Тут Скимпол растерянно уставился на свои ноги, словно малодушный школьник, пойманный на воровстве яблок.- Боюсь, что дела немного вышли из-под контроля.
- Ее имя? - спросил мистер Мун. Альбинос глубоко вздохнул.
- Мадам Инносенти.
Эдвард с трудом удерживался от ехидной улыбки.
- Она медиум,- закончил Скимпол, и его известково-бледные щеки вдруг сделались алыми.- Ясновидящая. Живет в Тутинг-Бэк. Утверждает, будто ей приходят сообщения из мира духов.
Мистер Мун сцепил пальцы, наслаждаясь мгновением.