В медпункте было тихо. Шаповалов в соседней комнате возился с кардиографом.
Платон Григорьевич спросил негромко:
– Товарищ Шаповалов, у вас нет ли тестов для проверки цветного зрения?
– Вы уже вернулись? – обрадовался Шаповалов. – Вы, говорят, посетили наш вечный спутник? Вот бы мне…
– Да, посетил…
– Вы, верно, много интересного увидели? – Шаповалов вошел в кабинет и принялся старательно мыть руки под сильной струей удивительно прозрачной озерной воды. – Вода здесь прелесть, Платон Григорьевич.
– Вы не ответили на мой вопрос, – напомнил Платон Григорьевич.
– В отношении таблиц? У меня они есть где‑то. Но я ими ни разу не пользовался. Дальтоников сюда не пускают, – Шаповалов засмеялся.
– Достаньте таблицы и вызовите сюда Ушакова, полковника Ушакова, – сказал Платон Григорьевич.
Ушаков явился тотчас же и, очень старательно разглядывая рисунки, построенные из цветных кружочков, ответил на вопросы без ошибок, назвав все фигуры и цифры.
– Так какого цвета был диск? – спросил он Платона Григорьевича.
– Красного, – ответил Платон Григорьевич.
– Синего, – сказал Ушаков. – Синего… Даже чуть голубого, голубой он был, если более точно… А теперь вы, Платон Григорьевич, – он протянул альбом с рисунками‑тестами Платону Григорьевичу. – Что здесь нарисовано?
– Треугольник, – ответил Платон Григорьевич.
– Правильно, – сказал Ушаков. – А знаете, Платон Григорьевич, вам бы отсюда не следовало уезжать… Пока не прояснится все дело…
– Это зависит не только от меня, – сухо сказал Платон Григорьевич, но в душе обрадовался этому предложению. – Сообщу начальству и, видимо, останусь еще на некоторое время.
Ночью Платон Григорьевич долго говорил из своей комнаты с Москвой. Василий Тимофеевич внимательно выслушал его и сказал:
– Если бы я вас не знал больше двух десятков лет, ни за что не поверил бы… Продолжайте накапливать материал, думаю, что в нем недостатка не будет… И еще, насколько мне известно, открытие нового способа полета в космическом пространстве явилось такой неожиданностью для специалистов в области механики, что не мешает заняться психологической стороной этого открытия. Вы понимаете меня? Поискать, нет ли с этой стороны каких‑либо неожиданностей.
– Вы рекомендуете применить психоанализ?
– Психоанализ никто вам рекомендовать не посмеет, тем более что вы имеете дело с нормальными людьми. Кажется, именно к этому выводу вы сами пришли?
– Совершенно верно. Все, с кем мне пришлось иметь дело, произвели на меня самое благоприятное впечатление. Правда, я не всех видел, не со всеми познакомился…
– Постарайтесь увидеть всех… Ну, желаю удачи… Одну минутку, Платон Григорьевич, не вешайте трубку… Дело вот еще какое. Диспетчер просил разрешить ему производить более широкий поиск в окололунном пространстве. В этом есть некоторый смысл, не так ли, Платон Григорьевич? Нас в свое время запрашивали, и теперь я смогу ответить утвердительно.
– Конечно, можете сослаться на меня. Что‑то, несомненно, имеет место, пока это «что‑то» никаких враждебных действий не предпринимало против экипажей наших кораблей, но нельзя поручиться за дальнейшее…
После всего увиденного Платон Григорьевич долго не мог уснуть, а под самое утро ему вдруг приснилось, что он сам стремительно несется в каком‑то странном летательном приборе, еще мгновение – и он столкнулся бы с огромным оранжевым диском, появившимся неожиданно впереди.
Несколько секунд Платон Григорьевич неподвижно лежал, не открывая глаз, с болезненной остротой радуясь тому, что это был только сон.
– Я с вами согласен… Но почему вы обращаетесь с этими вопросами ко мне?
– Мне сказал Ушаков, что вы врач‑психиатр. Это верно? – Платон Григорьевич кивнул.
– Мы посоветовались с Ушаковым и пришли к заключению, что ваш приезд сюда к нам не является делом случая. Видимо, моя докладная вызвала определенное недоверие, и вас прислали сюда для проверки или уточнения… Это так, Платон Григорьевич?
– Согласитесь, товарищ Мельников, с тем, что для недоверия есть основания. Недоверия не к вам лично и не к показаниям очевидцев, а ко всей этой истории в целом.
– А сейчас, что вы думаете сейчас?
– Мне трудно сказать что‑нибудь определенное…
– Я кое‑что просмотрел по рефератам, вы всегда смело экспериментировали, – сказал Диспетчер.
– Так вот, товарищ Мельников, да, я видел своими глазами, но видел не совсем то, что видел ваш друг Ушаков. Понимаете? Я видел диск красноватым, оранжевым, а Полковник синим, даже голубым…
– Зрение у Полковника, как у птицы, – заметил Диспетчер. – Да вы, кажется, сами проверяли?
– Проверил и остроту зрения и цветоощущение, все проверил… А потом Ушаков проверил меня, и это не изменило положения. Для меня встреченный в космосе предмет был одного цвета, для него – другого.
– Но это все субъективно, крайне субъективно, Платон Григорьевич. А вот пленка, пленка с сообщением от моего имени, ведь это меняет дело!"
– Нет, не меняет… Вы можете мне верить или нет, но когда Могикан в первый раз принес ее и читал при мне, то та часть пленки, где было сообщение, показалась мне свободной от перфораций. Я некоторое время не видел там ни единой дырочки, а Полковник и Могикан прочли сообщение и серьезно его обсуждали.
– Но вы же видели отверстия на ленте! Так ведь?
– Да, уже на Земле…
– И все‑таки?
– И все‑таки есть здесь какие‑то моменты… Ну, допустим, что в космосе действительно появились странные пришельцы, допустим… Тогда возникает вопрос: откуда они?
– Вопросов здесь масса. И откуда они, и кто они, и зачем им понадобилась Земля… Я вам больше скажу, Платон Григорьевич… Не исключена возможность, что эти тела имеют земное происхождение.