Они не могут быть посвящены в те тайны волшебства, в которые был посвящен мой воспитанник. Главное, чтобы люди не знали о похищении своих детей и не призвали мести своих богов на головы эльфов за эти подмены.
До сих пор беседа о всем понятных вещах текла в неспешной, как это в обычае у бессмертных, манере. Но вот Король Эльфов заговорил резче:
— Можно ли доверять человеку? Если сохранить ему жизнь, он переметнется к новому Богу и будет вне нашей досягаемости. Тем более, что он растет слишком сильным.
— Нет, повелитель. — Скафлок вышел на середину высокого собрания и взглянул прямо в лицо королю эльфов. — Я благодарен Имрику за то, что он похитил меня из мира смертных слепцов. Я эльф во всем, и пусть я не эльф по крови, но грудь эльфийской женщины вскормила меня, и язык эльфов — мой язык, и эльфийские девушки любили меня. — Он почти дерзко вскинул голову. — Подари мне жизнь, повелитель, и я буду лучшим из твоих псов, — помни, когда хозяин прогоняет собаку, она становится волком и способна растерзать его стада.
Некоторые эльфы были поражены такой дерзостью, но Король, кивнув головой, мрачно улыбнулся.
— Мы верим тебе, — сказал он, — и прежде бывало, что юноши, усыновленные в Альфхейме, становились его отважными воинами. Но нас тревожит дар, который Асы прислали тебе в день наречения. Видно, есть у них какая-то цель, и боюсь, она не похожа на нашу.
Собравшиеся вздрогнули, и кое-кто зачурался, начертив в воздухе руны. Но Имрик сказал в ответ:
— Повелитель, в том, что предначертано Норнами, не властны и сами боги. И стыдным для себя почитал бы я лишиться самого многообещающего из своих воинов, убоявшись глухих страхов будущего.
— Быть по сему, — согласно кивнул Король Эльфов, и совет перешел к другим вопросам.
Как только совет эльфийских князей закончился, начался разгульный пир. От великолепия королевского двора у Скафлока голова пошла кругом. Когда, в конце концов, он вернулся домой, его жалость и презрение к людям стали так велики, что долгое время после того он их даже не хотел видеть.
Прошло еще с полдюжины лет. Эльфы совсем не менялись, но Скафлок вырос настолько, что гномам, бывшим в рабстве у Имрика, пришлось переделывать его доспехи. Он стал выше ростом и шире в плечах, чем ярл эльфов, и сильней любого мужчины в округе. Он с голыми руками ходил на медведей и диких быков и мог догнать оленя на бегу. Ни у кого во всем Альфхейме не достало бы сил согнуть его лук или взмахнуть его секирой, и не только потому, что она была выкована из железа.
Уже длинные пшеничные усы украсили его худощавое лицо, но он оставался все таким же веселым и необузданным любителем буйных шалостей и опасных затей, всегда готовым выпить, пошуметь и наколдовать смерч, только для того, чтобы задрать юбку у девчонки. Скафлок не раз отыскивал в трясинах чудищ из рода Гренделя и сражался с ними насмерть, получая страшные раны, которые только Имрик умел исцелять своей волшебной силой, однако и раны не могли остановить его. Но бывало, он подолгу валялся на траве и, не шевелясь, праздно глядел на бегущие облака. А то вдруг в образе зверя, чуя недоступное человеку, он обшаривал воды и дебри, то ныряя выдрой, то рыща волком, то коршуном когтя добычу.
— Три вещи мне неведомы, — как-то похвалился Скафлок, — страх, поражение и любовный недуг.
— Слишком ты молод, — холодно сказал Имрик, — и не знаешь, что на этих трех вещах основана жизнь человека.
— Я более эльф, чем человек, приемный отец.
— Да, ты таков, пока…
Однажды Имрик снарядил дюжину ладей и отправился в поход. Эльфы пересекли Восточное море и принялись грабить гоблинов, живущих на скалистом побережье. Затем они сошли на берег и напали на поселение троллей в глубине страны.
Затем они сошли на берег и напали на поселение троллей в глубине страны. Оно было сожжено, после того как эльфы перебили обитателей и захватили их добро. Война еще не была объявлена, но такие набеги, как пробу сил, часто устраивали обе стороны. Потом Имрик и Скафлок пошли со своим войском на север, откуда повернули на восток по холодному белому морю среди туманов и плавучих льдов, потом, обогнув мыс и пройдя узким проливом, отправились на юг. Там они сражались с драконами и демонами той страны. Дальше они пошли вдоль побережья на запад и там, где оно поворачивало на юг, снова пошли на север. Самую тяжелую битву им пришлось выдержать на пустынном прибережье с отрядом изгнанных богов, ослабевших и обезумевших от одиночества, но все еще наделенных страшной силой. В этом бою сгорело три их корабля и никто не спасся с них, но все же Имрик вышел победителем.
Иногда эльфы встречали людей, но не обращали на них внимания, их интересовали только обитатели Волшебной страны. Они проходили мимо, невидимые смертным очам, разве только мелькнув в них пугающей вспышкой. Не везде им приходилось сражаться, во многих странах они были желанными гостями и во время стоянок торговали с местными жителями. Через три года после отплытия корабли пришли домой, нагруженные товарами и пленниками. Имрик и Скафлок вернулись со славой, и молва об их путешествии разнеслась по всему Альфхейму и сопредельным странам.
VI
Ведьма продолжала жить в чаще леса в полном одиночестве, общаясь только со своими воспоминаниями, и долгие годы они пожирали ее душу, наполненную ненавистью и жаждой мести. Стремясь стать сильней, чтобы отомстить, она вызывала духов земли и беседовала с демонами ветров, и они многому научили ее. И вот она полетела, оседлав помело, на шабаш на Брокене. Ветер развевал ее лохмотья. Жутким было это празднество, на котором древние страшные твари пели гимны у черного алтаря и упивались кровью, но, наверное, ужасней всех были молодые женщины, предававшиеся там чудовищным обрядам и отвратительным соитиям.
Оттуда ведьма вернулась мудрей, чем была до того, и с помощником — злым духом в виде крысы. Эта крыса пила кровь из ее иссохшей груди, а ночью забиралась на подушку и нашептывала на ухо спящей. В конце концов ведьма решила, что у нее достанет сил вызвать того, кого она так страстно желала видеть.
Громом и молниями наполнилась ее хижина, голубым мерцанием и запахом серы, но появившаяся при этом тень, перед которой простерлась ведьма, была по-своему прекрасна, как прекрасен грех в глазах того, кто предается ему по доброй воле.
— О ты, Многоименный, Князь Тьмы, Недобрый Спутник, — возопила ведьма. — Исполни мое желание, и я заплачу тебе твою всегдашнюю цену.
И тот, к кому она воззвала, ответил ей тихим и мягким, но настойчивым голосом:
— Ты далеко прошла по моей дороге, но еще не всецело принадлежишь мне. Милосердие Небес безгранично, и только добровольно отвергнув их волю, ты будешь потеряна для него.
— Что мне в милосердии? Оно не отомстит за моих сыновей. Я готова отдать тебе свою душу, если ты предашь моих врагов в мои руки.
— Этого я сделать не могу, — ответил гость. — Но я тебе помогу обольстить твоих врагов, если только твое коварство превзойдет их силы.
— Этого мне достаточно.
— Но вспомни, разве ты уже не отомстила Орму? Разве не твоих рук дело то, что у него подменили старшего сына, и это может обернуться для Орма большой бедой?
— Старший сын Орма благоденствует в Альфхейме, да и другие его дети спокойно растут. Я хочу истребить его поганое семя дотла, подобно тому, как он уничтожил моих детей. Ни небесные боги, ни Тот, чьего имени мне лучше не произносить, не помогут мне, а потому ты, Черный Владыка, будь моим другом.
Она почувствовала на себе тяжелый взгляд, в котором вспыхивали ледяные огоньки.