Видна была и часть правой боковой стены — она горела золотистым цветом.
Из вертолета высадилось отделение солдат, а за ним — проводник из горцев, которого они взяли с собой в этот вылет. Лейтенант спросил его по‑английски:
— — Ты видел раньше это здание?
— — Нет, повелитель.
— — Почему?
— — Я в этих местах никогда не был.
Вполне возможно, что он лжет, но карать его нет никакого смысла, и лейтенант решил не обращать внимания.
— — Иди впереди.
Они с трудом поднялись по крутому склону до того места, где начиналась ведущая к кубу широкая лестница, еще шире, чем сам куб. Прежде чем вступить на нее, лейтенант некоторое время колебался. Он ощущал какое‑то легкое беспокойство, непонятную тревогу, как будто некий внутренний голос предупреждал его о неведомой опасности.
Когда лейтенант поставил ногу на нижнюю ступень, над ущельем прокатился глубокий, чистый музыкальный звук. Ощущение тревоги усилилось и перешло в безотчетный ужас. Видно было, что ужас передался и солдатам. Лейтенант решительно шагнул на следующую ступень, и снова в горах раздался звук, такой же чистый, но другого тона.
Лейтенант упорно поднимался по бесконечной лестнице, солдаты следовали за ним. Каждый их нелегкий шаг — нелегкий, потому что ступени были чуть выше и чуть шире, чем нужно, — сопровождали медленные, грозные, трагические ноты. И чем ближе было здание, тем сильнее становилось ощущение надвигающейся катастрофы и неизбежной гибели.
Когда лейтенант уже приближался к верхней площадке, медленно распахнулись обе створки огромной двери. В открывшемся проеме стоял человек в изумрудно‑зеленой мантии до самой земли. Белые волосы и ниспадающая борода обрамляли лицо, исполненное достоинства и доброты. Старец величественно двинулся вперед и подошел к краю площадки в тот самый момент, когда лейтенант поднялся на последнюю ступень. Лейтенант с изумлением увидел, что вокруг головы старца висит в воздухе мерцающий нимб. Он еще не успел подумать, что это может означать, как старец благословляющим жестом поднял правую руку и заговорил:
— — Да пребудет с тобой мир!
Его слова сбылись! Безотчетный страх, который ощущал лейтенант, исчез, как будто кто‑то повернул выключатель. Он почувствовал огромное облегчение и вдруг понял, что этот человек низшей расы — видимо, жрец — вызывает у него теплое чувство, какое подобает испытывать только к равному. Он поспешно повторил про себя инструкцию по общению с жрецами низших религий.
— — Что это за место, святой человек?
— — Ты стоишь на пороге храма Мотаа, Владыки Владык и Господа Всего Сущего!
— — Мотаа? Хм (
Лейтенант не мог припомнить бога с таким именем, но это не имело значения. У этих бледнолицых существ тысячи странных богов. «Есть три вещи, необходимые рабу: еда, работа и его боги. Из них только одной нельзя его лишать — богов, иначе он может взбунтоваться», — гласили Правила управления.
— — Кто ты такой?
— — Я смиренный священнослужитель. Первый Слуга Шаама, Властелина Мира.
— — Шаама? Ты, кажется, сказал, что твоего бога зовут Мотаа?
— — Мы служим Владыке Мотаа в шести из тысячи его ипостасей. Вы служите ему по‑своему. Даже Небесный Император служит ему по‑своему. Я — слуга Властелина Мира.
«Это уже что‑то похожее на оскорбление величества. если не на кощунство, — подумал лейтенант. — Впрочем, бывает, что у богов много имен, а этот туземец, кажется, безобиден».
— — Хорошо, святой старик. Небесный Император разрешает тебе служить твоему богу так, как ты считаешь нужным, но я должен осмотреть храм именем Империи.
Отойди в сторону.
Старец не двинулся с места и ответил с сожалением в голосе:
— — Прости меня, повелитель, но это невозможно.
— — Это мой долг. Отойди в сторону!
— — Ну пожалуйста, повелитель, умоляю тебя! Тебе нельзя входить в храм. В этой своей ипостаси Мотаа — Бог белых людей. Иди в ваш храм, но в этот тебе входить нельзя. Все, кроме последователей Шаама, караются за это смертью.
— — Ты мне угрожаешь?
— — Нет, повелитель, нет, — мы служим Императору, как нам велит наша вера. Но это запрещено самим Владыкой Мотаа. Я не смогу спасти тебя, если ты нарушишь запрет.
— — Именем Небесного Императора — дай мне дорогу!
Лейтенант уверенно зашагал по широкой террасе к двери храма, за ним с топотом шли солдаты. Его снова охватил панический ужас, который усиливался по мере приближения к огромной двери. У него сжалось сердце, он чувствовал непреодолимое желание бежать куда глаза глядят. Только воспитанное долгой муштрой мужество, граничащее с фатализмом, заставляло его идти дальше.
Сквозь открытую дверь он увидел гигантский пустой зал, а в дальнем его конце — высокий алтарь. который тем не менее казался в этом огромном помещении крохотным. Каждая из стен зала светилась своим цветом: красным, голубым, зеленым и золотистым. Потолок был абсолютно, безупречно белым, а пол — столь же абсолютно черным. «Нечего бояться, — сказал он себе. — Этот непонятный ужас — слабость, недостойная воина».
Лейтенант шагнул через порог. В то же мгновение он ощутил головокружение, приступ дикого ужаса и упал без сознания. Та же участь постигла и солдат, которые двинулись за ним.
Из‑за угла выскочил Ардмор.
— — Прекрасно, Джефф! — воскликнул он. — Вам бы на сцене выступать!
Старый священник облегченно вздохнул.
— — Спасибо, командир. А что дальше?
— — Подумаем, время есть.
Ардмор повернулся к алтарю и крикнул:
— — Шир!
— — Да, сэр?
— — Выключи генератор! — И добавил, обращаясь к Томасу: — От этого проклятого инфразвука у меня самого по спине мурашки ползают, хоть я и знаю, в чем дело. Интересно, что чувствовал этот наш приятель?
— — По‑моему, ему было очень не по себе. Я не ожидал, что он сможет дойти до двери.
— — Ничего удивительного. Даже я чуть не завыл, как пес на луну, а ведь это я велел включить генератор. Самый верный способ получить нервное расстройство — когда путаешься сам не знаешь чего. Ну хорошо, мы поймали медведя за хвост. Что теперь с ним делать?
— — А как быть с этим? — Томас кивнул в сторону горца, который все еще стоял на одной из верхних ступеней гигантской лестницы.
— — Ах да! Эй вы, идите сюда! — позвал его Ардмор. Человек не двинулся с места, и Ардмор добавил: — Да мы же белые люди, черт возьми! Вы что, не видите?
— — Вижу, — ответил горец, — только что‑то мне это не нравится.
Тем не менее он медленно приблизился к ним.
— — Это маленький сюрприз для наших желтолицых друзей, — сказал Ардмор. — А вам теперь все равно деваться некуда. Остаетесь с нами?
К этому времени на площадке собрался весь гарнизон Цитадели. Горец посмотрел на них.
— — Похоже, выбирать не приходится.
— — Пожалуй, но мы предпочли бы, чтобы вы согласились добровольно.
Горец перекатил во рту табачную жвачку на другую сторону, оглядел безупречно чистую площадку в поисках места, куда бы сплюнуть, не нашел и ответил:
— — А что вы затеяли?
— — Заговор против наших азиатских повелителей.