Она призналась в этом в ходе нескольких последующих бесед с моим троюродным братом Мелвилом.
Между ними некоторое время существовала - как Мелвил всегда считал нужным это называть - дружеская близость, и мой троюродный брат, человек
весьма любознательный, узнал множество интереснейших подробностей о жизни "там" или "там, внизу" - Морская Дама пользовалась обоими этими
выражениями.
На первых порах Морская Дама крайне сдержанно встретила его мягкие, но настойчивые расспросы; однако позже она, насколько я понимаю, время
от времени с радостью давала волю откровенности. "Ясно, - пишет мой троюродный брат в одной из своих записей, - что прежние представления о
подводной жизни как о постоянных хороводах среди коралловых зарослей, перемежающихся расчесыванием волос при лунном свете на прибрежных скалах,
нуждаются в весьма серьезном пересмотре". Если говорить о литературе, например, то они имеют в своем распоряжении все то же, что и мы, и
вдобавок располагают неограниченным досугом для чтения.
Последнее обстоятельство - неограниченный досуг - Мелвил настойчиво подчеркивает и заметно ему завидует. Образ русалки, которая
раскачивается в гамаке из водорослей, держа в одной руке книжку из тех, что священники называют "модными романами", а в другой -
фосфоресцирующую рыбу в шестнадцать свечей, может несколько противоречить нашим представлениям о жизни в морских глубинах, однако он,
безусловно, куда более соответствует ее рассказам. Нет такого места, куда не проникал бы Прогресс, и даже среди бессмертных заметны веяния
Современности. Даже на Олимпе, должно быть, существует Партия Прогресса, и какой-нибудь новый Фаэтон ратует за то, чтобы заменить отцовских
коней неким солнечным двигателем собственного изобретения. Когда я высказал это Мелвилу, он, уставившись в огонь камина в моем кабинете,
произнес: "Ужасно! Ужасно!" Бедный Мелвил...
Она много рассказывала ему о том, что читают в глубинах моря. Разумеется, книг "там, внизу" не печатают, да и новинки, на которых еще не
успела высохнуть типографская краска, туда не попадают, потому что краску тут же смоет вода, - так она объясняла. Однако почти вся сухопутная
литература, по словам Мелвила, тем или иным путем до них доходит. "Мы в курсе", - говорила она В сущности, это обширный круг читательской
публики, и в последнее время там настойчиво стараются расширять свою огромную подводную библиотеку, вечно носимую течениями. Источники ее
пополнения разнообразны и иногда несколько причудливы. Много книг находят в затонувших судах. "Неужели?" - переспросил Мелвил. "Да, в среднем по
одной книге на каждое", - подтвердила Морская Дама. Романы и журналы постоянно роняют с пассажирских судов, их уносит в море ветер, а иногда
хотя это оказываются, как правило, не самые ценные приобретения - намеренно швыряют за борт. Случается, что выбрасывают после прочтения и
незаурядные книги. (Мелвил сам читатель разборчивый и раздражительный, и это, несомненно, было ему хорошо понятно.) Кроме того, время от времени
с курортных пляжей уносит в море литературу более легкого сорта. А как только утихает шум вокруг наших великих Популярных Романистов, уверяет
Мелвил, библиотеки избавляются от лишних экземпляров их последних произведений, от которых отказываются больницы и тюрьмы, оставляя книги на
берегу в пределах досягаемости прилива.
- Многие этого не знают, - заметил я.
- Они-то знают, - сказал Мелвил.
- Многие этого не знают, - заметил я.
- Они-то знают, - сказал Мелвил.
Пляжи приносят им и иную добычу. Молодые пары, которые, как выразилась Морская Дама, "сначала посидят, а потом начинают налезать друг на
друга", довольно часто оставляют после себя, уходя, прекрасные произведения новейшей литературы. Особо ценное собрание книг на английском языке,
оказывается, есть в глубинах Ла-Манша: там собрана почти полная "Библиотека Таухница" (собрание перепечаток произведений английских и
американских авторов в несколько тысяч томов, выпускавшееся начиная с 1841 г, германской издательской фирмой "Таухниц" в Лейпциге), томики
которой выбрасывают за борт в последний момент чересчур совестливые или робкие путешественники, возвращающиеся с континента. Некоторое время
такой же источник американских перепечаток существовал на западном побережье, в устье Мерси, но в последние годы он стал иссякать. А благодаря
деятельности Морской миссии для Просвещения Рыбаков в воду вот уже несколько лет дождем сыплются брошюры, воспитывающие у обитателей обширных
банок Северного моря особенно возвышенный образ мыслей. Все это Морская Дама излагала с большим знанием дела
Если принять во внимание условия накопления этой подводной библиотеки, неудивительно, что беллетристика занимает в ней столь же
преобладающее место, как и на прилавках книжного магазина "Мъюди". Однако различные иллюстрированные журналы, особенно модные, как выяснил мой
троюродный брат, ценятся еще выше, чем романы, разыскиваются с куда большим рвением и читаются жадно и с завистью. На этом месте ему внезапно
пришла в голову догадка - не здесь ли лежит одна из причин, побудивших эту предприимчивую даму посетить сушу? Высказав что-то в этом роде, он
услышал в ответ:
- Да мы бы давно уже начали наряжаться, - сказала она, и в голосе ее прозвучала легкая усмешка. - Мы ведь тоже женщины, мистер Мелвил. -
Только... Я уже объясняла это миссис Бантинг - нельзя забывать, в каких условиях мы живем. Как можно надеяться выглядеть элегантно, если
находишься под водой? Ну, представьте себе хотя бы кружева!
- Они промокнут, - сказал мой троюродный брат.
- Вымокнут насквозь! - подтвердила Морская Дама.
- И будут безнадежно испорчены, - согласился Мелвил.
- А прическа? - грустно продолжала Морская Дама.
- Разумеется, - сказал Мелвил. - Да там же и волосы не высушить!
- Вот именно, - подтвердила она.
И тут перед моим троюродным братом Мелвилом в совершенно новом свете предстала одна старая тема.
- Так вот почему.., в прежние времена...
- Ну, конечно! - воскликнула она. - Конечно! Когда повсюду еще не было такого множества Туристов, и моряков, и всякой неотесанной публики,
можно было выплыть наружу, сесть и расчесывать их на солнце. И после этого действительно можно было их уложить. Но теперь...
Она с досадой махнула рукой и грустно взглянула на Мелвила, прикусив губу. Мой троюродный брат почти автоматически произнес сочувственным
тоном:
- Этот ужасный дух времени...
Однако, хотя, по-видимому, беллетристика и модные журналы оказывают, к сожалению, преобладающее влияние на воспитание подводных вкусов, не
следует думать, будто на дно морское никогда не попадает литература более серьезного содержания.