Но ведь Асгвайр бросился на защиту
девчонки, аты?.. Почему двое отбивались от шестерых, а не трое от пятерых?
Почему?..
Волкодав не торопясь отводил рычаг, вновь натягивая тетиву самострела.
- Я нетрогалее!.. - закричал молодой наемник, пытаясь задом наперед
отползтикак можно дальше от Волкодаваи тихоподвывая: уж верно,боль в
колене быласумасшедшая. То-то нога унего отнялась до самого паха. - Я не
трогал ее!.. Я только держал!..
Я только держал, повторил про себя Волкодав. Я только держал.
"Пощади, -умолял взгляд широко распахнутых, бесцветных от ужаса глаз.
-Ты же видишь, я ранен. Мне больно. Я ослаб, я немогу сопротивляться.Я
только держал ее. Ты достаточно меня наказал. Я, может, даже отсюда выползти
не смогу,когдаты уйдешь.Неужелиты убьешь беззащитного? Беспомощного,
покалеченного, страдающего?.."
Еще как убью, так же молчаответил ему Волкодав. Его руки тем временем
вкладывали стрелув желобок и поднимали оружие. Еще как убью. Это теперь ты
покалеченный, слабенький и несчастный. И просишь, чтобы тебяпожалели. А ты
ее пожалел? Когда был крепким и сильным перед несчастной девчонкой?Или она
о жалости не просила?..
Парень увидел смерть, направленную в глаза, отчаянновскинул ладони, и
стрела пригвоздила его руки ко лбу.За десять шагов не спасбы иклепаный
шлемнадобромподшлемнике. Волкодав бросил самострел, глядя, как стихает
биение жизни,как некогда красивое молодое тело превращается в обыкновенную
падаль. Потом повернулся и пошел прочь.
Шагал я пешком
И крался ползком,
Нащупывал носом путь.
А встретился лес,
На дерево влез -
Вокруг с высоты взглянуть.
Свой собственный след
За несколько лет
Я вмиг оттоль рассмотрел!
И понял, каких,
Беспутен и лих,
Успел накрутить петель!
А что впереди?
Неисповедим
Всевышний разум богов!
Под солнцем искрясь,
Гора вознеслась
В короне белых снегов!
И понял я' вот
С каких бы высот
Земной увидеть предел!
Я ногти срывал.
Валился со скал.
Я сам, как снег, поседел.
Но все же достиг!,
Взобрался на пик.
Открылся такой простор!..
Вблизи и вдали
Все страны земли
Нашел любопытный взор.
Куда же теперь?..
И снова я вверх
Гляжу, мечтой уязвлен.
Там синь высока.
И в ней облака.
И солнца сизый огонь.
И солнца сизый огонь.
Там правды престол...
Но божий орел
Пронесся рядом со мной:
"мой друг, не тянись
В запретную высь,
Коль нету крыл за спиной!
Немногим из вас
Та тропка далась;
Тебе они не чета.
Мой друг, ты и так
Душой не бедняк.
О большем - и не мечтай!.."
Я спорить не стал.
Я попросту встал,
Не жалуясь и не кляня,
И прыгнул вперед...
Паденье? Полет?..
Пусть небо судит меня.
3. На третью ночь
Когда Волкодав покинул ущелье и шелназад, он почувствовал приближение
Отца Мужей и оглянулся как раз вовремя, чтобы увидеть его.
Кого другого,менее знакомого с повадками вилл, подобное зрелище могло
напугать не на шутку. Желтоглазый зверь с мордой пса и крыльями летучей мыши
беззвучноплыл впрозрачномвоздухе прямо на него, вполураскрытой пасти
влажноблестеликлыки.Седовласыйвсадниксиделвыпрямившись,поток
встречного воздухаразглаживалдлинныймехшубы.Оннесталокликать
Волкодава,непомахал ему рукой.Обабылимужчинами,азначит,умели
обходиться без жестов и слов. Соплеменницы Волкодава могли бы еще посмеяться
и добавить, что мужскоенемногословие происходиловосновномот неумения
обращаться со словами и заставлять их складновыражать мысли... Да, подумал
венн. Дома любили посмеяться и пошутить...
Мыш сорвался с его плеча и бросился догонять дальнего родственника. Он,
наверное,не преодолел бы расстояний, которые легкопокрывал симуран, но в
коротком рывке не собирался уступать никому.
Небесныйвсадниклегко скользнулнадсамой землей, отворачивая мимо
лужайки, где происходило сражение. Волкодав последовал завождем. Ему всяко
не хотелось возвращаться кмертвым телам.Его народ полагал,что о павшем
врагеследовалопозаботиться:расстегнутьодеждуи пояс,позволяя душе
вылететьбезпомех, завалить останки камнями, чтобы не добралось зверье...
Пренебреги этим, и мертвые не скоро обретут покой, начнут вставать из могил,
шастать ночами в поисках погубителя...А ипусть себевстают иприходят.
Шестеро убитых не заслуживали того, чтобы называться врагами.
Волкодав не чтил и не боялся их ни живыми, ни мертвыми.
Следуя за ОтцомМужей, он долголез на откосы, спускался собрывов и
прыгалскамня накамень.Возбуждениебитвынеотвратиморассеивалось,
накатывала усталость, хотелось лечь и заснуть. Спустя время виллинский вождь
привел егона берег ручья,бежавшего с ледников ипрыгавшего водопадомв
подставленные ладони скалы. В озерке плескался большой симуран, а его хозяин
сидел на берегу, присматривая за троими людьми.