Что тамдальше случилось, оставалось
только предполагать. Раздался крик, щелкнула тетива, но стрела прошла далеко
стороной.Наемниквскочилкакошпаренный ибросился из кустов.Длинные
цепкиеветви сгромкимтреском царапали его одежду и тело. Выпутавшись из
зарослей, онбыстро побежал прочь,оглядываясьи размахивая руками. Мыш с
криком мчался за ним, норовя вцепиться в затылок.
Это был уже немолодой, лысеющиймужик с козлиной растрепанной бородой.
Его шея казалась несоразмерно короткой: то ли по природе, то ли оттого,что
онсиспугупыталсявтянуть голову в плечи.Такому, если до сихпор не
выбилсяввожаки, давнобы ужеследовало столковатьсяскакой-нибудь
добросердечнойвдовойимирноосесть,завести, скажем, харчевню. Может,
лысыймалыйименно такинамеренбылпоступить,да попуталанелегкая
снарядиться в самый последнийпоход, еще разок попытать счастья и прикопить
немножко добычи.Тогда-то зажил бы сосвоей вдовушкой тихо-спокойно,стал
уважаемымчеловеком в деревне или нагородской улице, чего доброго,еще и
деток родил...
Вот только ничего этого ему больше не будет.
Волкодавшел за нимбеззвучными стелющимисяскачками:большой серый
пес,настигающий облезлоговолка со стершимисязубами.Наемник то и дело
оступался даже не от страха - от осязанияблизкого конца, мертвившего тело.
Он упал на колено, вскрикнул, начал поворачиваться к Волкодаву лицом.
- Это я упросил Зубяря, чтобы ее не приканчивали!.. Я...
Он еще говорил, ав глазах отражалось отчетливоепонимание: пощады не
будет.Волкодав несталпачкать оружия.Простовзял его одной рукойза
подбородок,другой замакушку икоротко повернул вверх. И ухнула в стылую
бездну уютная маленькаякорчма,итеплая пухлолицаявдовушка,изимние
вечера у огня, с пивомв кружке и разговорамио былом удальстве.Еще одна
никчемнаядушонка вылетелаиз тела, упавшегов густую травубесформенной
кучей.Волкодавподобрал самострел,взял из колчана убитого две стрелыи
двинулся дальше.
Онлегковыследилбышестогодажеодин,без помощиОтцаМужей,
смотревшего изподнебесья.Примятая трава,лишайник, сорванный с камня, -
ясные знаки, указывавшие путь... А пожалуй что управился бы и без них:
след - не запах, не звук, что-то иное - витал над землей, словно полоса
сгоревшего воздуха. Юный наемник сдуру убежалв ущелье, проточенное водой в
утесистом гребне. Карабкаться оттуда наверх Волкодавне пожелал бы и врагу.
А другой конец теснинывыходил прямо в щель СтеныВеликанов, и внизу можно
былоразглядеть птици медленно плывшие облака.Всерединелета,когда
солнце пригревалокак следует иначинали подтаивать ледники,здесь мчался
косматый поток.Онбешеновылетал в щельидробилсяв воздухе, падая с
чудовищнойвысоты.Однакодолетнейжарыбыло ещедалеко,итеснина
оставалась сухой.
Однакодолетнейжарыбыло ещедалеко,итеснина
оставалась сухой.
Молодой наемник,веснушчатый, русоволосый, старался забиться как можно
глубжевнорумежду камнями, но егобыловидно, ион самэто понимал.
Избавление от страха, когда он готовбыл поверить,что спрятался и спасся,
оказалось лишь временным.Волкодав приблизился, прыгая с валуна на валун, и
остановилсявдесятке шагов. Поймал взгляд парняи указал самостреломна
пространство перед собой.
Выходи, умрешь как мужчина.
Юноша вылез, двигаясь, точно в дурном сне, лицобыло зеленое.То, что
совершалось прямо здесь и сейчас, не могло, не имело права происходить. Не с
ним. Не наяву. Что-нибудь непременно вмешается. Предотвратит. Защитит...
Вот и она так думала, молча сказал ему Волкодав.
Богине вмешивались.Венн не таялв воздухе и не проваливался сквозь
землю. Стоял, и в опущенной руке не дрожал самострелсо взведенной тетивой,
готовой броситьстрелу. Парень почтирешился упасть перед нимнаколени,
даже вроде как дернулсявперед,ноостановился. Пошарилу пояса, вытащил
длинный кинжал и обхватил потными ладонями рукоять, готовясь обороняться. Не
вздумает же венн просто так всадить болт в человека, у которого нет ни лука,
ни самострела! Пусть-ка подойдет поближе и...
Ростоми сложениемпарень ничутьнеуступал Волкодаву,но былеще
по-мальчишески рыхловат, тяготыитрудыне успелиего обтесать, наделить
опаснойи хищнойвоинской статью. Веннсмотрел поверх его головы имолча
ждал,чтобы он сделалдвижение. Если у лысогоэто наверняка был последний
поход, то сопляк нанялся явно впервые. Он икинжал-то держать еще толком не
научился. Кто же цепляется за рукоять, словно тонущий за протянутое весло?..
Уопытного бойца ножневесомопорхает изладони в ладонь,пляшетмежду
пальцами,подиугадай,когдаиоткудаужалит...Унедоноска всеего
намерения читались и на лице, и во взгляде, и в напряжении тела. Когда стало
совсем ясно, что вот сейчас он завопит от ужасаибросится в драку, правая
рука Волкодава мягкокачнулась вверх. Щелкнула спущенная тетива,и толстая
короткая стрела-болт воткнулась парню в колено.
Венннежаловалсамострелов, предпочитаялук,куда болеемощный и
быстрый.Самострел - оружие горожанина, человека несильного и необученного.
Однако воин и нелюбимым оружием обязан владеть, как родным.
...Юнец,небезуспехапритворявшийсявзрослыммужчиной,вмиг
превратился в насмерть перепуганного,зареванногомальчонку. Ранабыла не
смертельной,нострашноболезненной.Еслиему суждено будетостаться в
живых, вряд ли он даже к старости избавится от хромоты.
Это, конечно, не Зубарь, способный забавы ради выстрелить в симурана. И
нетрое егодружков,у которыхдавным-давносгниловнутри все, чтоот
рождения былодоброго и хорошего. Просто деревенскийбалбес, возмечтавший,
как Асгвайр, разбогатеть и прославиться.