Посвящаю дочери Светлане
Глава первая. По кругам ада
Ариэль сидел на полу возле низкого окна своей комнаты, напоминающей
монашескую келью. Стол, табурет, постель и циновка вуглусоставляли
всю мебель.
Окно выходило во внутренний двор, унылый и тихий.Никустика,ни
травинки - песокигравий,-словноуголокпустыни,огороженный
четырьмя тюремными стенами мрачного здания скрошечнымиокнами.Над
плоскими крышами поднимались верхушки пальм густого парка, окружавшего
школу. Высокая ограда отделяла парк и здания от внешнего мира.
Глубокая тишина нарушалась только скрипом гравия поднеторопливыми
шагами учителей и воспитателей.
Втакихжеубогих,какиуАриэля,комнатахпомещались
воспитанники, привезенные в мадрасскую школу Дандарат совсехконцов
мира. Среди них были и восьмилетние и взрослые девушкииюноши.Они
составляли одну семью, но в их негромких и скупых словах, в ихглазах
нельзя было заметить ни любви, ни дружбы, ни привязанности, ни радости
при встрече, ни горя при разлуке.
Эти чувства с первых же дней пребывания в школе искоренялисьвсеми
мерами воспитателями и учителями: индусами-браминами, гипнотизерамии
европейцами,преимущественноангличанами,-оккультистаминовых
формаций.
На Ариэле была туника - рубашкаскороткимирукавамиизгрубой
ткани. На ногах не было даже сандалий.
Этобылрослыйсветловолосыйюношалетвосемнадцати.Нопо
выражению лица ему можно было дать иногда и меньше: светло-серые глаза
смотрели с детским простодушием, хотя на высокомлбууженамечались
легкие морщинки, как у человека, который немало пережилипередумал.
Цвет его глаз и волос указывал на европейское происхождение.
Лицо Ариэля с правильными англосаксонскими чертами было неподвижно,
как маска.
Он безучастно смотрел в окно, как смотритчеловек,погруженныйв
глубокое размышление.
Так оно и было: наставник Чарака-бабу заставлял Ариэляповечерам
подводить итоги дня - вспоминать все события, происшедшиеотвосхода
до захода солнца, проверятьсвоеотношениекним,проверятьсвои
мысли, желания, поступки. ПередотходомкоснуАриэльдолженбыл
давать отчет - исповедоваться перед Чаракой.
Заходящее солнце освещало кроны пальм и облака, быстролетящиепо
небу. Дождь только что прекратился, и со двора в келью проникал теплый
влажный воздух.
Что же случилось за день?
Проснулся Ариэль, каквсегда,нарассвете.Обмывание,молитва,
завтрак в общей столовой. На толстом деревянном подносе подавалилучи
- лепешки из муки, совершенно несъедобныежареныеземляныеорехии
воду в глиняных сосудах.
Воспитатель Сатья, как всегда, переводятяжелыйвзглядсодного
воспитанника на другого, говорил им,чтоедятонибананы,вкусные
рисовыелепешкиссахаромипьютгустоемолоко.Ишкольники,
поддаваясь внушению, с удовольствиемсъедаливсеподанныекушанья.
Толькоодинмальчик-новичок,ещенеподготовленныйкмассовому
гипнозу, спросил:
- Где же бананы? Где рисовые лепешки?
Сатья подошел к новичку,приподнялзаподбородокегоголовуи
повелительно сказал, строго посмотрев в глаза:
- Спи! - И повторил внушение, после чегоиэтотмальчиксталс
аппетитом есть жесткие орехи, принимая их за бананы.
- А ты почему надела шарф? - спросил другой наставник, худойиндус
с черной бородой и бритой головой, обращаясь к девочке лет девяти.
- Холодно, - ответила она, зябко пожимая плечиками. Ее лихорадило.
- Тебе жарко. Сними сейчас же шарф!
- Уф, какая жара! - воскликнула девочка, снимая шарф, и провелапо
лбу рукой, как бы вытирая выступивший пот.
Сатья нараспев началчитатьпоучение:воспитанникидолжныбыть
нечувствительны к холоду, жаре, боли.Духдолженторжествоватьнад
телом!
Дети сидели тихо, движения их были вялы, апатичны.
Вдруг тот самый мальчик, который в начале завтрака спросил: "Где же
бананы?" - вырвал у соседа кусок лучи и, громкозасмеявшись,засунул
его в рот.
Сатья одним прыжком очутился возле ослушника и дернул егозаухо.
Мальчикгромкозаплакал.Вседетисловноокаменелипередтаким
неслыханнымнарушениемдисциплины.Смехислезыбеспощадно
искоренялись в этой школе. Сатья схватил одной рукой мальчика,другой
- широкийсосуд.Мальчиксовсемзатих,толькорукииногиего
дрожали.
Ариэлю стало жалко новичка.
Чтобы не выдать своих чувств, он опустил голову. Да, ему было очень
жалко этого восьмилетнего малыша.НоАриэльзнал,что,сочувствуя
товарищу, он совершает большой проступок, в которомдолженпокаяться
своему воспитателю Чараке.
"Покаяться ли?" - мелькнула мысль, но Ариэль подавил ее. Онпривык
к осторожности, скрытности даже в своих мыслях.
По приказу Сатьи слуга увел мальчика с сосудом наголове.Завтрак
был закончен в полном молчании.
В этот день после завтрака должны были уехатьнесколькоюношейи
девушек, окончивших школу.
Ариэльчувствовалскрытуюсимпатиюкуезжавшемутемнокожему,
большеглазому юноше и стройной девушке и имел основаниепредполагать,
что и они также дружески относились к нему. Несколько летсовместного
пребывания в Дандарате связывали их. Но своичувстваониприкрывали
маскойхолодностииравнодушия.Вредкиеминуты,когдаглаза
надзирателейивоспитателейнеследилизаними,тайныедрузья
обменивались одним красноречивым взглядом,иногдарукопожатием-и
только. Все трое хранили свою тайную дружбу - единственноесокровище,
котороесогревалоихюныесердца,какмаленькийцветок,чудом
сохранившийся в мертвой пустыне.
О, если бы воспитатели проникли в их тайну!Скакиможесточением
они растопталибыэтотцветок!Подгипнозомонизаставилибы
признаться во всем и внушением убили бы и это теплое чувство,заменив
его холодным и безразличным.