При вспышке молниионувиделширокий
двор, залитый водой,исверкавшие,какозеро,корпусаДандарата,
стены. Вдали виднелись огни Мадраса, за ним океан. Ариэльчувствовал,
как Шарад дрожит у него на спине.
- Скоро полетишь? - шепнул Шарад в самое ухо.
Ариэля охватило волнение. Неужели он в самом деле сейчас поднимется
на воздух? Летать в комнате было легко, но сейчас, в бурю,сШарадом
на спине... Что, если они упадут посредине двора?
Вдруг послышались неурочныевэтовремячастыесигналыгонга.
Тревога! Ариэль представил себе злое лицо Бхаравы, вспомнил его угрозы
и взлетел над крышей.
Он почувствовал головокружение. Мысли мутились.
Как самолет, делающий круг над аэродромом, прежде чем лечь на курс,
Ариэль пролетел над крышей. На дворе уже кричали,прогремелвыстрел,
замелькали огни фонарей, в окнах вспыхнул свет ламп.
Сквозь потоки дождя Ариэль устремился вперед, летядляоблегчения
по ветру, который дул с юго-запада.
Внизу быстро промелькнул двор, плоские крыши, парк, стены...
Ариэляотносиловетромкокеану.Слевапривспышкахмолнии
виднелись цепи гор, впереди - огни Мадраса. В фортеСен-Джорджпылал
огненный глаз маяка. Ариэль летел теперьнадпесчанойравнинойтак
низко, что виднелись рисовые поля. И снова песок... Дождьхлесталпо
телу, свистел в ушах ветер, развевая волосы.
Под ними, блестя огнями, прополз поезд. В океане виднелсяпароход.
Приближаясь к порту, он давал продолжительные гудки.
Вот и Мадрас. Грязная речонка Кувам,вздувшаясяотливня.Узкие
кривые улицы "Черного города",низкиекирпичныедомавперемежкус
бамбуковыми хижинами. Европейская часть города былахорошоосвещена.
Ариэль и Шарад слышали гудки автомобилей, звонки трамваев. Над крышами
города поднимался купол обсерватории, дворец набоба.
Они пролетели над ботаническим садом. При свете фонарей ивспышках
молний можно было различить ореховыеифиниковыепальмы,индийские
смоковницы, пускающиекорниизветвей,бамбуковыерощи,кофейные
деревья.
С дорожки садапослышалиськрикиудивления.ТуттолькоАриэль
сообразил, какую неосторожность делает, пролетая надгородом.Ноон
был сам так ошеломлен полетом, что мысли его путались.Временамиему
казалось, что все это происходитвосне.Шарадчто-токричал,но
Ариэль за шумом дождя и ветра немогразобратьегослова.Наконец
Шарад крикнул ему в ухо:
- Нас видят люди, дада!
ВместоответаАриэлькрутоповернулназапад,кгорам.Он
чувствовал, что слабеет. Всееготелобылопокрытоиспариной,он
тяжело дышал. Но надо улететь как можно дальше от Дандарата, Мадраса.
Гроза проходила, дождь утихал, но ветер дул сильно. Их снова начало
относитькокеану.Тамонимогутпогибнуть.ИАриэльнапрягал
последние силы. Шарад крепко держался за Ариэля, который чувствовал на
своей спине теплоту тела маленького друга.
Спасти его и себя во что бы
то ни стало!
Так летели они среди бури и мрака навстречу неведомой судьбе.
Глава седьмая. Боден и Хезлон
Контора адвокатов Боден и Хезлон - Лондон, Сити,Кинг-Вильям-стрит
- помещалась возле самой церкви Марии Вулнот.
Изокнаконторыможнобыловидетьвнишестатуюмадонны,
потемневшую от лондонских туманов и копоти,азвонцерковныхчасов
заглушал даже шипенье и кашель старинных конторскихчасоввчерном,
изъеденном жучком футляре таких огромных размеров, что в нем моглибы
поместитьсяиБодениХезлон-сухонькие,бритыестаричкив
старомодных сюртуках, похожие друг на друга, как братья-близнецы.
Тридцать лет они сидели друг против друга законторкамимузейного
вида, отделенные от клерков стеклянной перегородкой. Через стеклоони
могли следить за служащими и в то же время говорить о секретныхделах
фирмы, не опасаясь ушей клерков. Впрочем,говорилиониоченьмало,
понимая друг друга с полуслова.
Прочитав письмо, Боден делал на его уголкетаинственныйзначоки
передавал Хезлону. Тот, в свою очередь, прочитывал бумагу, смотрелна
иероглиф, кивал головой и писал резолюцию для клерков. Лишьвредких
случаях их мнения расходились, но и тогда требовалось всегонесколько
коротких слов или отрывочных фраз, - чтобы прийти к соглашению.
Это была старая известная фирма, специализировавшаясянаделахо
наследствах, завещаниях и опеке и принимавшая только богатых клиентов.
Немудрено, чтоБодениХезлонсоставилисебекрупноесостояние,
размеры которого значительно превышали законные нормы гонорара. Но эта
сторона дела оставалась тайнойфирмы,сохраняемойвгроссбухахза
толстыми стенами несгораемых шкафов.
В это редкое для Лондона солнечное утро мистер Боден,каквсегда,
первый разбирал корреспонденцию и перебрасывал прочитанныебумагина
конторку своего компаньона.
В уголке плотного голубоватогоконвертастоялпочтовыйштемпель
Мадраса. Боден быстро разорвал конверт и углубилсявчтениеписьма,
все больше поджимая свои тонкие сухие губы.
Кончив письмо, он включил радио.Голосдикторасообщалбиржевые
курсы, но Боден не слушал его. Радио было включенотолькодлятого,
чтобы клерки через стеклянную перегородку не могли услышать ниодного
слова из того, что будут говорить Боден и Хезлон. Очевидно, предстояло
очень важное совещание, и Хезлон уставился на Бодена своимикруглыми,
как у филина, выцветшими глазами.
Но диктор напрасно старался: Боден еще ничего не говорил. Онмолча
перебросил письмо Хезлону, который с большим вниманием прочитал егои
устремил свои белесые глаза вглазакомпаньона.Таконипросидели
некоторое время, словно ведя молчаливый разговор.
И в самом деле, за эти минуты ими было многосказанодругдругу,
вернее - каждый из них думал об одном и том же, освежая впамятивсе
обстоятельства одного из самых выгодных, но и самых сложных своихдел
- дела Гальтона.
Несколько лет назад умер старый клиент Бодена и Хезлона-богатый
землевладелец ифабрикантбаронетсэрТомасГальтон.