Несмотря на все усилия, средний сын тоже не достигает цели , потому что учиться совсем не просто. Зато младший сын — или третий козленок, или третий поросенок со своим кирпичным домиком — наконец, демонстрирует нам, как можно достичь успеха в спинозианском просвещенном мире наблюдения и опыта. Истории, в которых люди учатся на чужих ошибках — это признак цивилизованного общества.
Рассказий проник в наш конструктор «Создай человека», создав разум, который совсем не похож на племенной: «поступай так, потому что мы всегда так делали, и все получалось» или «не делай этого, потому что это табу и зло, а если сделаешь, то мы тебя убьем». Не похож он и на разум варвара: «На этом пути меня ждет слава, добыча, несметные богатства и много детей (если только у меня будет джинн ). Я не стану унижать себя и свои руки черной работой». Цивилизованные дети, напротив, учатся повторять задачу снова и снова, добиваясь нужной степени «шлифовки».
Слушатель историй, сформированных и наполненных рассказием, готов делать все необходимое для понимания поставленной перед ним задачи. Возможно, в сказочной вселенной представители среднего класса не склонны соревноваться за руку и сердце принцессы, однако подход, практикуемый младшим сыном, поможет ему добиться успеха и в шахте, и на фондовой бирже, и на Диком Западе (если верить Голливуду, известному поставщику рассказия), и в качестве отца или барона. Мы говорим о «нем», поскольку с «ней» дело обстоит сложнее: рассказий не был создан для девушек и не следовал их модели поведения, а форма, которую ему придают феминистские мифы, по всей видимости, не имеет отношения к вопросам, связанным со старыми моделями, ориентированными на юношей. Но мы можем исправить эту ошибку, если поймем, что рассказий обучает посредством ограничений.
Плоский Мир — это, строго говоря, мир сказочных законов, однако его могущество и успех в значительной мере основаны на том, что жители этого мира постоянно бросают законам вызов и ниспровергают их. Самый яркий пример — ведьма Матушка Ветровоск, которая цинично пользуется этими законами или попросту их игнорирует — смотря по обстоятельствам. Она решительно против того, чтобы девушек насильно заставляли следовать всепоглощающей «истории» и выходить замуж за принца, основываясь только на размере своей ноги; по ее мнению, истории существуют, чтобы бросать им вызов. И все же она сама — часть еще большей истории, и даже истории следуют определенным правилам. В некотором смысле она все время пытается пилить сук, на котором сидит. А ее истории черпают силу в том факте, что мы с раннего детства запрограммированы верить в монстров, с которыми она сражается.
Глава 7. Магия небесных даров
В голове у Ринсвинда все время вертелась фраза «культ небесных даров».
Он уже сталкивался с этим раньше — вообще, он много с чем сталкивался, пробегая мимо — на уединенных островах в открытом океане.
Скажем, корабль, сбившийся с пути, причаливает к такому острову. Пополнив запасы воды и провизии, путешественники подарили услужливым местным жителям разные полезные штуковины, вроде стальных ножей, наконечников для стрел или рыболовных крючков[22]. А потом корабль уплыл, и через некоторое время сталь пришла в негодность, а наконечники потерялись.
Нужен был другой корабль. Однако вблизи заброшенных островов корабли встречаются нечасто. Поэтому их нужно было как-то привлечь. Сделать что-то вроде приманки . Неважно, что сделана она была из бамбука и пальмовых листьев — главное, что приманка была похожа на корабль. Должны же корабли испытывать влечение к другим кораблям, а иначе откуда берутся маленькие лодки?
Как и во многих других областях человеческой деятельности, этот подход был совершенно разумным — в определенных границах «разумности».
Суть Плоскомирской магии состояла в управлении безбрежным океаном волшебства, льющимся сквозь мир. А «волшебники» Круглого Мира могли лишь соорудить на берегу огромной, холодной, крутящейся Вселенной нечто вроде бамбуковой приманки, которая умоляла волшебство прийти в их мир.
«Это ужасно», — сказал он Думмингу, который, к восхищению Ди, рисовал на полу большой круг. — «Они верят, что живут в нашем мире. С черепахой и всем прочим!»
«Да, и это странно, потому что разобраться в местных правилах не так уж и сложно. Материя стремится принять форму шара, а шары склонны двигаться по окружности. Как только ты это понимаешь, все остальное становится на свои места. Двигаясь по кривой, разумеется».
Он продолжил рисовать круг.
Волшебники остановились в доме Ди. Сам Ди, казалось, был этому очень рад, но в то же время немного смущен, как крестьянин, к которому неожиданно нагрянули родственники из большого города, занимающиеся непонятно чем, но зато богатые и занятные.
По мнению Ринсвинда, проблема была в том, что волшебники пытались доказывать Ди невозможность магии, но сами при этом колдовали. Хрустальный шар раздавал указания. Орангутан время от времени выбирался на улицу, чтобы подышать — за неимением лучшего слова — свежим воздухом, и бродил по библиотеке Ди, возбужденно «у-укая» и пытаясь сложить книги так, чтобы открыть вход в Б-пространство. Волшебники же, как обычно, тыкали во все пальцами и спорили по всяким пустякам.
А ГЕКС выследил эльфов. В этом не было смысла, но пройдя сквозь время, они оказались на миллион лет в прошлом Круглого Мира.
И теперь волшебникам предстояло отправиться за ними. По словам Думминга, которому для облегчения понимания иногда приходилось пользоваться жестами, сделать это было несложно. Время и пространство круглой вселенной полностью подчинялись Плоскому Миру. И потому волшебники, как материя более высокого порядка, могли без проблем перемещаться внутри нее с помощью магии реальногомира. Существовали и другие, более сложные причины — но большинство из них были труднопроизносимыми.
Волшебники почти ничего не поняли, но им понравилось, что их назвали высокоуровневой материей.
«Но ведь там ничегонет», — удивился Декан, наблюдая за тем, как Думминг рисовал круг. — «ГЕКС же сказал, что там нет никого, похожего на людей».
«Там были обезьяны», — сказал Ринсвинд. — «Ну, или животные, похожие на обезьян». В Плоском Мире было принято считать, что обезьяны произошли от обленившихся людей
«Как-то помешали?» — спросил Декан.
«Да, сэр. Мы же знаем, что своим пением они способны влиять на человеческий разум…»
«Ты сказал, что-то превратилось в людей ?»
«Да, сэр. Прошу прощения. Мне бы не хотелось снова начинать этот спор, сэр. В Круглом Мире все постоянно превращается во что-нибудь другое. По крайней мере, кое-что превращается во что-нибудь другое. Я не хочу сказать, что это относится и к Плоскому Миру, сэр, но ГЕКС уверен, что здесь дела обстоят именно так. Мы можем на секунду сделать вид, что это правда, сэр?»
«Чтобы было о чем спорить?»
«Нет, чтобы вообще не спорить, сэр», — ответил Думминг.