Если я должен остаться здесь, говорил я себе, если не было способа вернуться назад, то так или иначе мне нужно позаботиться об огне - для тепла и приготовления еды.
Стоя у реки, я пытался разобраться в фактах. Если быть реалистом, я должен примериться с мыслью, что шансы на возвращение малы. А раз так, мне много чего предстоит сделать. Первое, самое первое, сказал я себе. Кров сейчас важнее пищи. Я могу и поголодать немного. Но прежде чем опустится ночь, я должен найти место, которое укрыло бы меня от ветра. Это прежде всего, понимал я, не нужно паниковать. Я не могу себе этого позволить.
Кров, пища и огонь - вот в чем я нуждался. Прежде всего кров. Затем пища. Огонь немного подождет. Кроме рыбы, должна найтись и другая еда.
Может быть, клубни и коренья, даже листья и кора. Правда, я не знаю, какие из них безвредны. Можно понаблюдать, что едят медведи и другие животные, получая какой-то шанс: возможно то, что они едят, безопасно. Что-то вроде игры. Еще мне нужно оружие, дубинка. Можно использовать ружье. Но это вещь тяжелая и неудобная для руки. Лучше была бы палка. Несомненно, где-нибудь можно найти хорошую палку, удобную для руки, выдержанное дерево, которое не разломится при первом же ударе. Еще лучше были бы лук и стрелы. В свое время, возможно, я выйду и с таким оружием. Надо найти острый камень или такой, который можно разбить, чтобы образовалась острая кромка. С ним можно срезать и очистить побег для лука. В молодости, как я помнил, мы помногу болтались с луком и стрелами. Нужна тетива, и тонкий упругий корень мог бы послужить тетивой. Какой же это корень индейцы использовали для шитья своих каноэ? С тех пор, как я читал "Песнь о Гайавате", прошли годы, а ведь там об этом говорилось.
Размышляя обо всем этом, я возвращался от реки к рощице берез. По пути я забрался на маленький бугор. Стоило начать прямо сейчас и приглядеть какое-нибудь место для ночлега. Пещера была бы идеальной находкой. Но, в крайнем случае, я могу заползти в кустарник. Ветки его клонятся к земле. От холода они не защитят, но по крайней мере могут защитить от ветра.
Я перевалил через бугор, начал спускаться вниз, разыскивая убежище.
Поэтому я не сразу заметил ЭТО - дыру в земле. Стоя на ее краю, я глядел вниз, но прошло еще несколько секунд, прежде чем я осознал, что нашел.
И внезапно я понял. Это была та яма, где я проводил свои раскопки. И она уже была старая. Ее стенки заросли травой, а на дальней стенке выросла маленькая березка. Дерево росло под сумасшедшим углом.
Я сидел на корточках и смотрел на яму, и странная волна ужаса захлестывала меня. Ужасный смысл времени. По какой-то причине, которой я не мог понять, древность ямы вызвала во мне глубокую подавленность.
Холодный нос коснулся моей обнаженной спины, и я инстинктивно подскочил, взвыв от страха. Я упал на склон, докатился до дна ямы, и ружье выпало у меня из рук.
Лежа на спине, я уставился на склон, на то, что коснулось меня своим носом. Это был ни волк, ни саблезубый тигр. Это был Боусер, смотревший на меня сверху с глупой ухмылкой и неистово размахивающий хвостом.
Я на четвереньках выбрался из ямы, обнял собаку, в то время, как Боусер вылизывал мое лицо. Шатаясь, я встал на ноги и ухватил его за хвост.
- А ну-ка, домой, Боусер! - громко закричал я, и хромающий Боусер на негнущейся ноге направился прямо к дому.
Глава 9
Я сидел за кухонным столом, завернувшись в одеяло, и пытался унять дрожь. Райла готовила оладьи.
- Надеюсь, - сказала она, - ты не простудился.
Я дрожал.
Я дрожал. Я не мог с этим справиться.
- Там было холодно, - ответил я ей.
- Это была твоя мысль - выйти в одних пижамных штанах.
- Там, к северу, были льды. Лед можно было чувствовать. Держу пари, что был не более чем в двадцати милях от ледникового фронта. В этом районе ледник не проходил. Лед двигался к югу по обе стороны от нас, но никогда не закрывал эту землю. Никто не знает почему. Но в двадцати-тридцати милях к северу лед мог быть.
- У тебя было ружье, - вспомнила она. - Что с ним?
- Когда Боусер подошел ко мне сзади, он напугал меня чуть ли не до потери рассудка. Я вскочил и уронил ружье, а когда увидел Боусера, то уже не стал останавливаться, чтобы подобрать его. Понимаешь, я думал только об одном - что он может привести меня домой.
Она поставила на стол деревянное блюдо, на котором горой лежали оладьи, и села напротив.
- Вот странно, - сказала она, - мы разговариваем о твоем путешествии во времени, словно это повседневное событие.
- Для меня - нет, - ответил я, - а вот для Боусера так и есть. Он уже делал не раз нечто подобное и бывал во многих временах. Его не могли ранить дротиком каменного века в то время, когда жили динозавры, одного из которых он притащил домой.
- А что касается наконечника Фолсона, - заметила она, - то в тот раз он не мог путешествовать в прошлое больше чем на двадцать тысяч лет. Ты уверен, что не нашел признаков людей?
- Какие признаки? Следы? Разбросанные сломанные стрелы?
- Я подумала о дыме.
- Никакого дыма не было. Единственное, за что можно зацепиться, - это мастодонт, который, черт побери, чуть не растоптал меня.
- А ты уверен, что был в прошлом? Ты не насмехаешься надо мной? Может быть, тебе все это привиделось?
- Несомненно. Я зашел в лес, спрятал ружье, свистнул Боусера и схватил его за хвост...
- Прости меня, Эйса... Я знаю. Конечно, ты этого не придумал. Как ты думаешь, это создание с кошачьим лицом имеет к этому отношение? Да, давай есть оладьи, а то они остынут. Выпей горячего кофе, согрейся.
Я вилкой подцепил оладью, положил ее на свою тарелку, помаслил и полил сиропом.
- Знаешь, - сказала Райла, - мы могли бы кое-что иметь.
- Верно. У нас есть место, где небезопасно пойти прогнать лиса.
- Я серьезно, - продолжала она. - Мы можем иметь кое-что грандиозное.
Если ты открыл путешествие во времени, подумай, что можно с ним сделать.
- Ну уж нет, - сказал я. - Не круглый же я дурак. Если я его увижу снова, то развернусь и быстренько уберусь подальше. Если хочешь, можешь сама попадать в эту ловушку. Нельзя же рассчитывать, что Боусер будет каждый раз отыскивать меня.
- Предположи, что это можно контролировать.
- А как?
- Если бы ты имел дело с Кошариком...
- О, черт, я с ним не могу даже разговаривать.
- Не ты. Может быть, Хайрам. Он ведь говорит с Боусером, не так ли?
- Это он так считает. Будто бы разговаривает с Боусером. Будто бы разговаривает с малиновками.
- А откуда ты знаешь, что это не так?
- Но, Райла, в этом должен быть смысл, черт побери.
- Я и стараюсь держаться в пределах смысла.