И ты скажешь себе: «Да он просто околдовал
меня, приворожил. Ни один человек, будучи в здравом рассудке, не отправится добровольно проводить отпуск в аду!»
Она улыбнулась и коснулась моей руки:
- Может, ты и приворожил меня. Но здесь, в Аиде, мне хорошо.
- Тогда съешь это гранатовое зернышко. Она сидела не двигаясь, и мысли ее блуждали где-то далеко. Наконец она сказала:
- Да, Ахиллес и Елена пригласили нас сегодня на обед. Принеси им мои извинения.
Мы отключились от Гадеса и Персефоны и, оставив речной берег, направились по зеленым холмистым лугам, украшенным деревьями, подстриженными
в форме различных скульптур, что делало местность похожей не то на кладбище, не то на французский парк, - к Чертогу смерти. Издалека он выглядит
как небольшой городок, потому что Чертог - это архитектурный ансамбль из множества маленьких дворцов. И хотя некоторые из них имеют до дюжины
этажей, все они сгрудились в кучу: маленькие дворцы являются частью ансамбля больших дворцов, а дворцовые ансамбли объединяются в общий комплекс
Города Мертвых. Крыши, купола всех форм и размеров: сферические и квадратные, со шпилями и без. Все здания связаны между собой на разных уровнях
узенькими дорожками. Вы можете из окна выйти прямо на перекресток, или подняться на верхний этаж, или же по узенькому карнизу перейти в соседний
дворец.
Город Мертвых озарен светом, похожим на лунный или же на последний отблеск заката, пробивающийся зимним вечером сквозь тяжелые тучи. Здесь
нет ни дня, ни ночи. В Городе Мертвых всегда час сумерек, растянувшийся на вечность.
Занятий здесь не так уж много. Но если вам смертельно скучно, можно поглазеть из окна на других жителей, выходящих из своих окон и гуляющих
по карнизам из конца в конец города. Здесь везде натянуты провода, связывающие абсолютно все со всем, чем возможно, и кое-кто использует их,
чтобы сократить дорогу. И здесь и там - высоко над городом на цыпочках скользят канатоходцы. Впрочем, это у них получается весьма неуклюже:
далеко не у всех мертвых (как и далеко не у всех живых) есть акробатические способности. Но они бесстрашно шагают по карнизам и проводам и
абсолютно не боятся упасть. Когда вы срываетесь с карниза в Городе Мертвых, то падаете медленно-медленно, парите, словно тень. Даже если вам
случится по дороге удариться об один-два карниза, задеть какую-нибудь горгулью, напороться на острый выступ крыши - это все не страшно. Вам уже
ничто не повредит - вы и так мертвы. Вы даже боли не можете почувствовать. Боль здесь заповедана, потому что заповедано удовольствие. Что едва
ли не одно и то же.
Где нет удовольствия - нет и боли. Кто-то, может, посчитал бы это честной сделкой. Но только не мертвые из Города Мертвых. Лишенные
возможности мучить себя, они впадают в смертельную скуку, которая для них мучительнее во сто крат. В Аиде есть люди, которые каждый вечер
перерезают себе горло. Но это ничего им не дает. Это всего лишь жест. Когда у вас больше ничего не осталось, то все, что у вас есть в Аиде, -
только жесты. Поэтому они приобретают здесь огромное значение. Кто-то делает болезненный жест и перерезает себе горло, а кто-то отправляется в
гости по проводам и карнизам. Может, вы думаете, что ходить в гости - удовольствие? Только не в преисподней. О, жители подземного царства не
презирают жестов. После смерти жесты - это все, что вам остается.
Мы резко взмываем к дверному проему, мчимся по коридору, проскальзываем еще в одну дверь, повторяем эту операцию несколько раз подряд и,
наконец, останавливаемся в огромной комнате.
Здесь на стуле со спинкой в виде лиры сидит Ахиллес. Мы знаем, что это он, так как на его спине
прикреплена бронзовая табличка с надписью: «Ахиллес».
В преисподней возможность мгновенной идентификации вызвана необходимостью. Здесь крайне неодобрительно смотрят на любые недоразумения.
Правда, мертвым достаточно того, что они сами мертвы, и их как-то мало волнует, кто еще мертв рядом с ними. Так что система табличек создана
отнюдь не для удобства местных жителей. Это сделано для удобства нашей будущей аудитории, для которой мы и снимаем фильмы, - для людей, которые
в любом случае вернутся в прошлое, чтобы поглядеть на обитателей этого мира или построить их образные конструкции в компьютере, в котором можно
построить все, что только можно вообразить. И, заглянув еще дальше, мы можем прозреть время, когда вторичные и третичные образы, достаточно
отошедшие от своего прообраза, основываясь на версиях различных авторов, смогут создать новое поколение героев. Но так как создателей множество
и каждый из них обладает своим уникальным видением, то единственно возможный путь создать синтезированный, но все же узнаваемый образ - это всех
идентифицировать.
В реальном мире люди очень редко просто так сидят на стуле - не читая, не смотря телевизор и даже ни о чем не думая. Но здесь у нас не
реалистический рассказ, изобилующий бытовыми подробностями, которые так любят некоторые читатели. К сожалению, данные о размерах доходов
главного героя, объектах его любви и ненависти, а также генеалогическое древо в трех поколениях просто-напросто утеряны.
Так что Ахиллеса мы застали за тем, что он просто сидел, и все. Проблема ничегонеделания - одна из важнейших в Аиде. Да, пожалуй,
единственная, которая стоит того, чтобы на нее тратить время, тем более что решения все равно не найти. Но Ахиллес, похоже, не терзался даже
этой проблемой. Он просто сидел на стуле, уставившись в пустоту.
Справа появилась Елена Троянская.
Было бы большой ошибкой попытаться описать или хотя бы сфотографировать столь известную личность, как единственная и неповторимая Елена из
Трои. Ее черты невоплотимы, они существуют лишь в мире фантазии, где постоянно творятся из грез множества людей, когда-либо мечтавших о Елене
Прекрасной. Компьютер же ограничивается основным набором данных, так сказать, квинтэссенцией грез, и так как мы пользуемся далеко не полным
набором мечтаний о Елене, ее репродуцированный образ слегка расплывается вокруг носа. Поэтому я склонен считать, что главную деталь мы поймали
достаточно точно. Что касается остального - достаточно будет сказать, что она - дама приятная во всех отношениях, причем с точки зрения любого,
кто на нее в данную минуту смотрит. К тому же она так величественно несет свою опознавательную бронзовую табличку, что по одной походке можно
сказать - вот идет Елена Троянская! А значит, это она и есть. На ней простая туника, сшитая из шелковой двусмысленности, и вокруг головы ее
волнами лежит золотой обман.
- Привет, Ахиллес, - заговорила Елена. - Я только что с рынка. Мальчик, у меня есть что тебе рассказать!
Пока Елена не заговорила, Ахиллес продолжал молча пялиться в пустоту, не обращая ни малейшего внимания на свою легендарную жену, но тут он
повернул голову:
- Как ты могла хоть что-то услышать? Здесь днем с огнем не найдешь ни одной свежей новости. Что вообще может произойти в преисподней
нового? Хоть когда-нибудь? Только мнения - вот и все, что здесь можно услышать.