- Бога ради, что это еще за ССКО? - спросил Кромптон.
- Служба скорого криминального оповещения, - объяснил Рутински. - Вы не слыхали о ней? Давайте послушаем, что они скажут.
«Добрый день, друзья-преступники, - раздался из миниатюрного квадрафонического динамика веселый голос диктора. - Ваш старый приятель Джек
Потрошитель вещает на секретных частотах с подпольной мобильной радиостанции, запрятанной в горах Сангре-де-Кристо в старой романтичной Мексике.
У нас есть о чем рассказать вам, ребята: вы услышите последние известия об ограблениях банков, а наше справочное бюро, как всегда, предоставит
вам ежедневный список переполненных богатыми простофилями городов, в которых законы наиболее снисходительны, а то и вовсе не существуют.
Сегодняшнюю передачу подготовили для вас «Разбойничьи Портные» - изобретатели пальто с тысячью карманов, фирма «Мартин энд Мишкин»,
специализирующаяся на инструментах для медвежатников, и «Олд Гейдельберг», выпускающая таблетки цианида для тех, у кого не клеится с делами. Обо
всем этом и о других превосходных изделиях вы услышите в нашей передаче немного позже. А сейчас самая свежая новость, с пылу с жару: из надежных
источников нам стало известно, что фирму «Сайкосмелл, Инк.», этого спрута-монополиста в мире запахов, накололи на девятнадцать граммов люристии
- самого драгоценного субстрата во всей Галактике! Имя подозреваемого уже объявлено, так что мы не раскрываем никаких тайн: это Элистер
Кромптон! Если вы нас слышите - значит, успели смыться не так уж далеко. Удачи, Элистер! Она вам скоро очень понадобится! А теперь несколько
отрывков из «Оперы нищих»...»
Рутински выключил радио.
- Рухнули планчики, а?
- Это невозможно! - пробормотал Кромптон. - Еще две недели все должно было оставаться шито-крыто. Меня же никто не проверяет! Не понимаю...
- Понимание для вас сейчас - непозволительная роскошь, - изрек Рутински. - Прощайте, Кромптон! Если вас схватят, скажите, что Рутински
смеется им в лицо.
С этими словами он вытащил из кармана нуль-гиперэнергетический плащ, быстро расправил складки украденного одеяния (по закону носить его
имели право только сотрудники ФБР высочайшей категории), набросил его на плечи и мгновенно исчез. Только красноватая шляпа пирожком осталась
лежать на стойке бара. Знак Рутински!
Кромптон расплатился и устремился наружу, во враждебный и ничего хорошего не предвещающий мир.
Глава 6
«Наконец-то я с тобой наедине, моя капризуля! Итак - пену, пожалуйста!»
- Если не трудно, выключите приемник, - попросил Кромптон.
- Черта с два, приятель, - прорычал обливающийся потом водитель велокеба. - Я постоянно слушаю «Шагреневый дом», это моя любимая передача.
«Разрешите мне показать вам, как это делается в Джибути, - щебетало радио, - с бабочками...»
Кромптон откинулся на спинку сиденья, стараясь сохранить хладнокровие. Что случилось? Как они сумели выйти на него? Сможет ли он
выкрутиться? Он направлялся в нью-йоркский космопорт, расположенный на месте бывшего Бруклина. Велокеб уже проехал Стоун-стрит и Джей-авеню -
погони не было. До космопорта оставалось совсем немного.
«Дитмас, во имя лакмусовой бумажки, убери руку с моей задней ноги!» - продолжал верещать приемник.
Теперь такси огибало памятник Уильяму Бендиксу. Впереди показались две выпуклые башни космопорта. Машина еле двигалась в дорожной сутолоке:
велосипеды, велокебы, трехколесные велосипеды, мужчины на роликах, женщины на ходулях с пружинками, люди на трясучках - именно из-за, этих
разнообразных средств передвижения Нью-Йорк и прозвали «Городом потных ляжек». Наконец велокеб добрался до главных ворот космопорта.
«Рутабага? - вопрошало радио. - Само собой, этому есть объяснение и попроще...»
- Водитель, остановите, я схожу, - сказал Кромптон.
- С вас пять шестьдесят. «Гроутстак? Полагаю, нет...»
- У вас нет более мелких?
- Сдачу оставьте себе!
«Диффамация, моя бедная Сильвия, это для новичков, а человеку искушенному нравится его mot juste <Меткое словечко (фр.)>...»
Спрыгнув с велокеба, чуть не угодив при этом под телегу, запряженную волами, которой управлял усатый возница, Кромптон проскочил через
главные ворота с видом человека, опаздывающего на корабль, что, кстати, соответствовало действительности.
Он пробежал мимо Дисней-стенда, миновал продавца сильнодействующих «колес», модную лавку «Наказание» и, задыхаясь, подошел к стойке «Транс
Пан Интерстеллар Спейсвейс Систем» (ТПИСС) с гордым девизом: «Non est ad astra mollis e terria via» <Нет на земле дороги к звездам мягче (лат.)
>.
Робот, очень, кстати, похожий на Альберта Деккера, взял у него талон на зарезервированное место.
- Ага, осень холосо, - сказал андроид с дурно налаженным произношением. - Но, Дзек, пьидеса запласить! Не заплатис - не поедис! Ни билета,
ни полета!
- Конечно, я заплачу, - сказал Кромптон. - Как лучше - в эйянских прониках или йигганских дран-мушках?
- Мы только полусить бетельгейзенские фьовики, улановых не нада, а есе, позалуста, амеликанские секи на эксплес-путесествие. У вас нету?
Бланк мозет поменять, о'кей, Дзо?
Кромптон кинулся в банк, где пышная красотка с Друмгеры IV своими выгнутыми губами ловко поменяла ему деньги. Он поспешил обратно к стойке
ТПИСС и протянул банкноты андроиду.
- Прекрасно, сэр, - сказал андроид. - Прошу прощения за свое недавнее псевдокитайское произношение. В моей схеме нарушилась система
самоконтроля, а я никак не мог найти электронщиков. Эти ребята обходятся в целое состояние и в конце концов все равно отсылают вас к
специалисту. Приходятся терпеть, а что я могу поделать, при моем-то жалованье? Обычно все было о'кэй, но сегодня - сплошное невезенье: цикл
солнечных пятен совпал с показом картины Фу Манху в верхней комнате отдыха, а фотосинтетическая дифракция довершила дело, и в результате остался
я дурак-дураком...
- Билет! - выдохнул Кромптон.
- Вот он, сэр, - сказал андроид. - Первая остановка на Эйе. Билет действителен в течение десяти лет, со всеми остановками. В пути вас будут
кормить обедом, а в космосе вы сможете приобрести психоделики. Приходилось вам видеть фильмы Альберта Деккера? Сейчас в южной комнате отдыха
проходит его фестиваль, от всего сердца советую посмотре...
Но когда андроид с лицом контрабандиста (свое он одолжил антрепренеру Альберта Деккера, за что мог бы поплатиться работой, если бы закон о
«собственном обличье» строго соблюдался) повернулся к своему собеседнику, перед ним никого не оказалось: Кромптон сбежал.