Точно волк следы какие выискивал…
-Вот глазастый, - усмехнулся старец. - Ну говори, брат, кто там?
Феликс вернулся с пригорка - из потревоженной травы из-под ног брызгами в разные стороны разлетались кузнечики.
-К калитке Ямины… - начал было он, но Глафира не удержалась, прыснула, прикрыв рот ладошкой.
-К калитке госпожи Яминой, - нахмурившись, продолжил он, - подошла старушка небольшого роста, согбенная, с клюкой. Она что-то спросила, Полина Кондратьевна с крыльца ей что-то ответила и указала рукой в нашу сторону. Старушка направляется сюда.
Глаша тоже сбегала на пригорок и оттуда сообщила:
-Это баба Нюра! Здрасьте, баба Нюра!
Помахав старушке, девушка бегом вернулась под сень растопыренных сосновых лап:
-Вот вам жертва нечистой силы. Русалки ей всю жизнь испортили.
-Это из-за них ее так скрючило? - уточнил Феликс.
-Не, - отмахнулась она, - скрючило-то ее уж давно, от старости. Ей лет сто, наверно, не меньше. А русалки ее в прошлом году сиротой оставили. Одна-одинешенька теперь из-за них, вредных, бабулька.
-Как же сиротой, раз ей сто лет? - не понял Феликс. - Сколько же ее родителям…
-Да нет, - стала втолковывать непонятливому Глаша. - В прошлом мае единственная правнучка, которую она одна воспитывала, в лес убежала. Ее русалки туда увели, заманили, а потом в омуте утопили. В озере.
-Тело нашли? - уточнил Феликс.
-Найдешь ли, коли они ей камень на шею, а там травой оплели и…
-Кто-то это видел?
-Это же ночью было. Кто ж по лесу по ночам шастает!
-А сама бабулька что говорит? - спросил Серафим Степанович.
-Ничего, - пожала плечами Глаша. - Молчит, охает да плачет.
Меж тем старушка, бойко семеня в траве по пояс, добралась до пригорка и, завидев их, обрадованно завсхлипывала. Вскочив с места, Глаша довела бабку под руку до своего пенька и усадила напротив Серафима Степановича.
Поохав с минуту, а после высморкавшись, старушка сразу перешла к делу, ради которого проделала такой путь. Удивительно, но речь пошла совсем не о русалках.
-Бесы меня измучили, - понизив голос, доверительно сообщила бабка Нюра старцу.
-Хм, - сказал тот, - и давно?
-А с осени, уж год без малого.
-В чем это проявляется? - спросил Феликс.
Старушка покосилась на него с опаской, снизу вверх.
-Ну как это… - затруднилась она с ответом, не уразумев вопроса. - Воют, собаки, спать не дают.
-Собаки? - Феликс покосился на Серафима Степановича.
-Бесы, - поправил тот помощника.
Старушка закивала:
-Так выводят, поганые, на все лады! Вот ежели днем - их не слыхать. А как спать лягу, так тут как тут!
-Больше ничем не досаждают?
-Ну разве что вещи часто теряться стали… Но после находятся.
-Вспомните, постарайтесь, пожалуйста, - попросил Феликс, - что происходило до того, как демоны поселились в вашем доме? Может быть, вы с кем-то поссорились? Или кто-то на вас обиделся?
-Бог с тобой, сынок, - отмахнулась старушка.
- Я никому худа не делала. Не ругаюсь, живу тихо и помру - никто не заметит. - Бабка в доказательство готова была уж слезу пустить.
-Что ж, матушка, - остановил ее вовремя Серафим Степанович, - зовите в гости. Поглядим на ваших бесов.
-Дык я за тем и пришла! - обрадовалась старушка. - Милости прошу! Только вот бесы-то по ночам просыпаются, а щас-то тихо.
-Ничего, - обнадежил ее монах, - вот мы их спросонья и застанем, днем-то всяко виднее.
Избушка бабы Нюры была небольшая, в два окошка, стояла почти у самой реки, слегка покосившись на сторону. На крылечке их встретили три толстые кошки. (Своего Василия Глафира приметила еще раньше - явно желая остаться незамеченным, он поспешно трусил прочь по стежке в сторону огородов.)
Сказав, что нужно-де помолиться, авось ангелы и надоумят, как навести порядок, Серафим Степанович вошел в избу один, попросив остальных обождать снаружи. Баба Нюра перечить не стала, затянув платок на дряхлом подбородке, уселась на завалинку и приготовилась ждать, сколько понадобится. Глафира поглядела на нее с жалостью - немудрено после всех потрясений с ума спятить.
Из-за притворенных оконных ставен послышались скрипы, стуки, звяканье котелков с горшками.
-Ответственно молится, - прислушавшись, шепнула Глаша Феликсу.
Тот кивнул, даже краешком губ не улыбнувшись.
Через минуту раздался грохот.
-Ой, батюшки! Вот бесы проклятые! - подскочила старушка. Вжав голову в плечи, принялась мелко креститься.
В сенях послышались шаги, отворилась дверь, на пороге появился старец - ряса на животе и груди испачкана чем-то белым, похожим на мел, правый рукав по плечо в золе.
-Брат Феликс, поди-ка сюда, - тяжко вздохнув, позвал Серафим Степанович, оглядывая замаранную, покрытую пятнами одежду. - Подсоби маленько. Стар я стал с бесами в одиночку сражаться.
Против ожидания грохота вдвое не прибавилось. Наоборот, в избе стало тихо. Глаша встала под окошком, хотела чуток подслушать - но ничего. Оба обходились без лишних слов, лишь короткие «туда?», «давай так!» и «понял». А она вот не понимала!
Решила тогда подсмотреть. Опять незадача! Все окошки с нижних половинок занавешены, а поверху заглянуть ей роста недоставало. Даже если подпрыгнуть. Вытягивая шею и через шаг приподнимаясь на цыпочки, она отошла подальше… Некстати на пути возник плетень, и Глаша стукнулась затылком о повешенную на жердь кверху донцем сушиться крынку.
-Ну и чего они там делают? - раздался голосок над ухом.
-Бесов ловят, - ответила Глаша, коротко оглянувшись - на продольных прутьях, держась за верхний, стояла маленькая Ариша, раскачиваясь на одной ножке, другой пиная высокий крапивный стебель.
-Взаплавду? - вытаращила глаза крошка. - Настоясих, о котолых ты мне сказку читала?
-Наверное, - сказала Глаша. - Тебе оттуда ничего не видно?
-Нет… Да они уз кончили! А почему с пустыми луками идут? Где з бесы? - огорчилась девочка.
Глаша поспешила к крыльцу, а ее подружка юркнула обратно за забор, пуще крапивы боясь оказаться на виду.
-Изгнали мы твоих бесов, матушка, - важно возвестил Серафим Степанович, - Будешь отныне почивать в тиши, никто тебя более не потревожит. А бесов наслал на тебя печник.
-Ах, и впрямь он! Вот ведь запамятовала! - обрадовалась бабка.