– Что, – пропищала она испуганно, – уже утро?
– Увы, – ответил я. – Ночь коротка.
Она попробовала пошевелиться, скривилась, даже ойкнула.
– Ну ты и зверь… Что ты со мной делал?.. Больно-то как…
– А что ты со мной делала, – сказал я загадочно и с мечтательным выражением.
Она ахнула:
– Я?.. Да я лежала тихая, как мышечка!.. А сейчас, как лягушка, на которую лось копытом…
– Я еще тот лось, – похвалился я. – Если хочешь, жрать подадут в постель.
Она начала подниматься, охая, как старушка, и хватаясь за спину.
– Зачем тебе надо, чтобы меня такой увидели?
– А похвастать? – удивился я. – Сразу всем разнесут, что у меня в постели побывала такая необыкновенная красотка!
Она довольно заулыбалась, уже с достаточной легкостью сползла на пол, критически осмотрела себя в огромном зеркале, словно превращение
невинной девушки в женщину тут же отразится заметными изменениями.
– Так вот ты, гад, какой, – сказала она задумчиво, – бедная Гелионтэль…
– Ну знаешь ли, – сказал я чуть обидчиво, – мы же с ней не сами по себе, а для дела! Исполняем долг по древнему и, как я понимаю,
священному закону! Да и вообще… Что тебе Гелионтэль? Я ж тебе еще вчера долбил, что с Гелионтэль я – ее муж, конт Астральмэль, а здесь с
тобой я – Ричард Длинные Руки!
Она вздрогнула, брезгливо отодвинулась от меня, но не от зеркала.
– Какой ужас! Я что, спала с человеком?
– И еще храпела, – сказал я обвиняюще. – Ладно-ладно, не дерись, похрапывала. Изредка. Мило так это. И задней ногой полягивала малость…
– Это потому, – сказала она, – что ты ее придушил, а я пыталась освободиться от твоей жестокой тирании! Люди – тираны, теперь я в этом
убедилась. И душители свобод. И вообще вы хитрые!.. Как сумел меня заманить и обесчестить – ума не приложу. Наверное, колдовством?
Она все еще придирчиво рассматривала свое отражение, поворачивалась так и эдак, у эльфов зеркал нет, вчера так жутко стеснялась, что даже
уши прятала, а теперь вот очень деловито старается рассмотреть, хорошо ли торчат сзади ее такие безукоризненные булочки, что и сейчас бы
ухватил зубами.
Я кивнул:
– Да, колдовством. Вполне годится для оправдания перед родителями, если вдруг что заметят.
Ее глаза зажглись любопытством пополам со страхом.
– А что, это может быть заметно?
– Не сейчас, – утешил я.
– А когда?
– Через несколько месяцев, – сообщил я.
Она не сразу врубилась, потом подпрыгнула:
– Что? Ты хочешь сказать…
Я поспешно отступил:
– Ну-ну, не царапайся, не кусайся и не бодайся. Ничего не хочу сказать. Так, намекиваю исподтишка, для вящей безопасности. Мы ж люди, а они
все гады коварные, теперь знаешь.
Она ахнула:
– Ты хочешь сказать, что могу выносить ребенка и даже родить, не пройдя Великий Обряд в Круге Великой Тайны Бытия, где навечно соединяются
узами брака двое, и не получив на это благословения Древней Богини?
Я пробормотал несколько настороженно:
– Ну, вообще-то да… Антураж и танцы – здорово, сам люблю, но для таких дел можно и в подворотне… в смысле, просто в кустах. Странное дело,
конечно, но установлен удивительный факт, что количество выпитого и сожранного на свадьбе ну никак не влияет ни на пол ребенка, ни вообще
на зачатие…
Она ахнула:
– Врешь!
– Клянусь! Были такие исследования…
– Но тогда зачем?
Личико ее было полно недоумения.
– Не знаю, – сказал я.
Она гордо выпрямилась:
– Ты все врешь! Люди лгут. То, что ты говоришь, просто невозможно. Без благословения Древней Богини зачатие невозможно. Да и вообще… раз в
сто лет!.. И никак иначе.
Я сказал с облегчением:
– Правда?.. Фу-у-у… гора с плеч. А то я как-то еще не готов еще раз стать отцом. Надо сперва на ноги встать, империю построить, молодильные
яблоки вырастить, Конька-Горбунка для ребенка поймать заранее… тьфу, а вдруг девочка?.. В общем, ты молодец, сразу все разрулила и
успокоила. Давай сейчас поедим, а потом решим всякие мелочи. Мне надо или не надо ехать в Эльфийский Лес?
Она посмотрела на меня с прищуром:
– А ты как думаешь?
– Не знаю, – ответил я честно.
– А как поступают люди?
Я вздохнул. Как поступают люди, тоже мне вопросец. Если начну отвечать всерьез, то перечислять буду еще года два. Люди на то и люди, что
разные.
– Я же там не людь, – пояснил я, – а конт Астральмэль. Что бы сделал конт?
– Немедленно помчался бы к жене, – сказала она злорадно, – и поздравил бы с такой удачей!
Я пробормотал озадаченно:
– Это удача?
– Ну да, – ответила она. – Девочки живут в несколько раз дольше, ты разве не заметил, что у нас на каждого мужчину не меньше сорока
женщин?.. К тому же мужчины умирают чаще от неведомых болезней, а женщины даже не болеют. Но все равно род считается по мужчине, потому что
только он может его продлить…
Дверь приоткрылась без скрипа, вошел сэр Вайтхолд. Изаэль вспикнула и в мгновение ока очутилась под одеялом, только две белые булочки
эльфийской попки мелькнули и остались висеть в воздухе, как улыбка чеширского кота.
Сэр Вайтхолд даже не повел в ту сторону взглядом, невозмутим и строг, как дворецкий с двадцатилетним стажем, настоящий аристократ.
– Ваша светлость, звали?
– Вот что, сэр Вайтхолд, – сказал я веско, – при всех наших бедах, нам все же досталось исправно функционирующее королевство…
Он переспросил:
– Фун… ци?.. Ниру… щее?
– Работающее, – объяснил я. – Ну ладно, исправное!.. Мы ничего в нем не поломали, кроме домов, стен, огородов и чьих-то жизней, что полная
ерунда, этого не жалко. Наша задача как минимум – удержать все в том ж виде, чтобы пятая колонна, это такие местные гады, не разрушила
систему, чтобы поживиться на обломках.
– Ваша светлость?
– Сэр Вайтхолд, – заявил я официально, – ко всем вашим нагрузкам я возлагаю на вас еще и налоговую полицию. Ну, если вы не ухитритесь найти
кого-то, кто смог бы заменить вас и все выполнять так же блестяще.
Он переспросил несколько ошалело:
– Какую-какую?
Я сказал строго:
– Не кривите это самое вельможное и с длинной родословной. Налоги – самое важное для выживания! Если нам не будут их платить и выплачивать,
нам придется превратиться в разбойников, которые все добывают силой. Но должны собирать мои люди, а не местные лорды, как тут снова
пытаются замутить…
Он охнул, рука дернулась к мечу.
– Местные? Да как они…
– Погодите, – сказал я, – они якобы будут собирать для меня. Но мне такой любезности не надо, это вроде бы ясно?
– Почему?
– Потому что сегодня собирают, – объяснил я, – а завтра перестанут. Вернее, начнут собирать в свой карман. А если буду собирать я, то я в
чужой не положу точно.
Он посмотрел на меня с уважением:
– Да уж, в это я верю.