Мы мчались к ней.
– Почему? – спросил я.
– Потому что Лабиринт становится сильнее Логруса, – отозвался он.
– Как такое случилось?
– Принц Корвин начертил второй Лабиринт в эпоху противостояния между Дворами и Эмбером.
– Да, он рассказывал об этом. Я даже видел этот Лабиринт. Он боялся, что Оберон не сможет восстановить изначальный.
– Но Оберон сделал это, так что теперь есть два.
– Да?
– Лабиринт твоего отца – тоже творение порядка. Этот прибавок перетягивает древнее равновесие в сторону Эмбера.
– Как же ты, Грайлл, осведомлён об этом, когда в Эмбере, кажется, этого не знает никто или не видит пользы в том, чтобы сказать мне?
– Твой брат Принц Мандор и Принцесса Фиона это подозревали и искали подтверждения. Они представили свои находки твоему дяде, Повелителю Сухэю. Тот совершил несколько путешествий в Отражение и стал убеждаться, что положение действительно таково. Он готовил свои открытия для представления королю, когда Савалл обрёл страдания от последней из своих болезней. Я знаю все, потому что именно Сухэй послал меня за тобой, и он поручил мне рассказать тебе обо всём.
– Я просто предположил, что тебя послала за мной мать.
– Сухэй был уверен, что она послала – вот потому он и хотел добраться до тебя первым. То, что рассказал тебе я по поводу Лабиринта твоего отца,
– мысль, не всем известная.
– И что мне делать с этим?
– Эту информацию он мне не доверил.
Звезды становились ярче. Небо было наполнено оранжевыми и розовыми сполохами. На мгновение к ним присоединились полосы зелёного света и струйками закружили вокруг нас.
Мы гнали дальше, и эта катавасия полностью захватила небо – словно медленно вращающийся психоделический зонтик. Ландшафт помутнел. Я почувствовал себя дремлющим, хотя и уверен, что не терял контроля. Время, кажется, играло игры с моим обменом веществ. Я ненормально проголодался, и глаза у меня заболели.
Звезда стала ещё ярче. Крылья Грайлла в мерцании сверкнули радугой. Казалось, что мы двигались гигантскими шагами.
Наш берег пространства стал загибаться вверх к внешнему краю. Процесс развивался по мере нашего приближения, пока не оказалось, что мы движемся внутри. Затем края сомкнулись наверху, и было так, будто мы спешим вниз по ружейному стволу, целясь в сине‑белую звезду.
– Что ещё впереди, не скажешь?
– Насколько я знаю, уже не так далеко.
Я потёр левое запястье, чувствуя, что чему‑то там следовало пульсировать. Ах, да. Фракир. И кстати, где Фракир? И я вспомнил, что оставил его в апартаментах Бранда. Зачем? Я… мой разум был затуманен, память похожа на сон.
Впервые со времён последних событий я исследовал то воспоминание. Оглянись я раньше, скорей бы осознал, что это значит. Все гасло в туманящем эффекте волшебства. В заклинании я прошёл обратно в комнаты Бранда. У меня не было возможности узнать, было ли что‑то особенное во мне или же это что‑то я активировал в своём любопытстве. Это что‑то могло быть неизвестным, нечто, подстёгнутое несчастьем, – возможно, даже непреднамеренный эффект неких растревоженных сил. Но в последнем я сомневался.
Кстати о птичках, в этой ситуации я сомневался во всем. Все было слишком правильным для простой мины‑ловушки, оставленной Брандом. Это было приготовлено для опытного колдуна – для меня. Наверное, только нынешняя удалённость от места, где это случилось, помогла проясниться моей голове. Как только я просмотрел свои действия с момента заклятия, я смог увидеть, что двигался в чём‑то вроде дымки. И чем больше я всматривался, тем больше ощущал, что заклинание было скроено специфически, чтобы окутать именно меня. Не понимая его, я не мог считать себя свободным, даже зная о существовании заклятия.
Не понимая его, я не мог считать себя свободным, даже зная о существовании заклятия.
Чем бы оно ни было, оно заставило меня забыть о Фракире, не задумавшись дважды об этом, и заставило почувствовать себя… ну‑у… странно. Я не мог сказать точно, могло ли оно влиять, влияет ли на мои мысли и чувства – обычная проблема, когда увяз в заклинании. Но я не понимал, кто мог это сделать – разве что сам Бранд, выстроивший такую непредсказуемость: я обязательно поселюсь в комнаты по соседству с теми, что занимал он, и проживу там многие годы после смерти Бранда, а затем вдруг получу приглашение войти в заброшенные апартаменты сразу после невероятного гибельного противостояния Логруса и Лабиринта в верхнем зале Эмберского Замка… М‑да. Нет, кто‑то ещё должен стоять за этим. Юрт? Джулия? Но не слишком похоже, что они способны незаметно орудовать в сердце Эмберского Замка. Тогда кто? И могло ли это иметь что‑нибудь общее с эпизодом в Зале Зеркал? Я вытянул пустышку. Вернись я туда сейчас, я смог бы зацепиться с помощью своего заклинания, чтобы разнюхать того, кто за это отвечал. Но я не вернулся, и с любым расследованием на том краю мира придётся подождать.
Свет впереди разгорелся ещё ярче, перетекая от небесно‑синего до зловеще‑красного.
– Грайлл, – сказал я. – Ты засёк заклинание на мне?
– Айе, милорд, – отозвался он.
– Почему ты не упомянул об этом?
– Я подумал, что оно – одно из твоих… наверное, для защиты.
– Снять сможешь? Здесь на внутренней поверхности я в невыгодном положении.
– Оно так пропитано твоей личностью. Я не знал бы с чего начать.
– Можешь рассказать что‑нибудь о нем?
– Только то, что оно здесь, милорд. И более тяжёлым кажется возле головы.
– Значит, оно может расцвечивать мои мысли определённым образом?
– Айе, бледно‑голубым.
– Я говорил не о твоей манере его воспринимать. Только о его дурном влиянии на моё мышление.
Его крылья полыхнули синим, затем красным. Наш туннель внезапно расширился, а небо расцвело в безумии цветов Хаоса. Звезда, которую мы преследовали, стала небольшим огоньком на высокой башне надмогильного замка – серого и оливкового, стоящего на вершине горы, подножия и склонов которой просто не было. Каменный остров плавал над окаменевшим лесом. Деревья горели опаловыми огнями – оранжевыми, пурпурными, зелёными.
– Полагаю, его можно было бы распутать, – отметил Грайлл. – Но разгадка ставит в тупик бедного демона.
Я хрюкнул. Несколько мгновений понаблюдал полосатый пейзаж. Затем:
– Кстати, о демонах… – сказал я.
– Да?
– Что ты можешь сказать о племени, известном как ти'га? – спросил я.
– Они обитают далеко за пределами Обода, – отозвался он, – и, возможно, что из всех тварей они ближе иных к первобытному Хаосу. Я не верю, что они обладают истинными телами материального рода. У них мало общего с прочими демонами, они не вмешиваются в чьи‑либо ещё дела.
– А ты знаешь кого‑нибудь из них – м‑м – лично?
– Я сталкивался с несколькими… и тогда, и теперь, – отозвался он.
Мы поднялись выше. Замок сделал то же самое. Позади него поток метеоров прожёг себе путь, ярко и бесшумно.
– Они могут заселить человеческое тело, занять его, – сказал я.
– Это меня не удивляет.
– Я знаю одного, который несколько раз проделывал такой фокус. Но возникает несколько необычная проблема. Вероятно, они могут взять контроль над кем‑нибудь на смертном ложе. Но уход смертного, кажется, запирает ти'га в одном теле.