- Это верно, - улыбнулась Мама Валя. Она положила книгу на столик, внимательно посмотрела на Волкова и спросила: - Как там у тебя?
- Рутина.
- Ой ли? - недоверчиво прищурилась старушка.
- По-прежнему ловлю жуликов, - вздохнул Федор. - Но меньше их не становится.
- Тебя это беспокоит?
- Ни в коем случае! - честно ответил Очкарик. - Если все станут честными, я останусь без работы.
- Которая тебе нравится, - уточнила Валентина Сергеевна.
В свое время решение Волкова надеть погоны вызвало у друзей непонимание. Во-первых, ни в счастливом детстве, ни в романтической юности Очкарик не проявлял никакого желания стать сыщиком. Во-вторых, Федор считался прекрасным инженером, ему предлагали пойти в аспирантуру, заняться научной работой, но… Но после защиты диплома Волков пошел на службу в МВД. Причем не в техническую часть, а в розыск, и одновременно поступил в Академию. Друзья, с трудом принявшие его выбор, тем не менее ни на мгновение не усомнились в том, что замысел Федора осуществится, и не ошиблись: карьера у Волкова складывалась успешно. Тридцать шесть лет, а уже полковник, высокая должность в министерстве, а самое главное - занятие приносит удовлетворение.
- Да, работа мне нравится, - помолчав, признал Очкарик. - И вы об этом знаете.
- Хотела убедиться, что ты не изменился. Старушка откинулась на спинку скамьи и рассмеялась.
Волков понял, что она хочет продолжить разговор, но не знает о чем. О работе? Мама Валя знала, что Очкарик не станет откровенничать, не будет рассказывать о делах, которыми занимается. О Степане? Она и так все знала. О личной жизни? Эту тему в разговоре с Волковым старались не поднимать. Тогда о чем? Взгляд Федора упал на книгу:
- Что читаете?
Старушка прекрасно поняла причину неожиданного интереса Волкова. Она машинально прикоснулась к лежащему на столе томику и ответила:
- Роман о потерянном поколении.
- Любопытно… - протянул Очкарик. - Кто автор?
- Катя Турдон.
- Не слышал.
- А про Алексея Турдона?
- Журналиста? -Да.
Это имя мелькало в светской хронике так часто, что Федор не мог его не слышать.
- В таком случае все понятно, - усмехнулся Волков. - Сейчас модно быть писателем. Тем более когда папа…
- Муж, - поправила Очкарика Мама Валя. Федор вспомнил, как выгладит известный телеведущий, прикинул его возраст и осведомился:
- Разница у них лет тридцать?
- Почему ты так решил?
- Будь она мужу ровесницей, вряд ли бы назвала себя Катей. - Волков кивнул на обложку.
- Ты слишком суров, - посетовала Мама Валя. Но посетовала не всерьез, защищать девушку старушка не собиралась.
- Сколько ей?
- Двадцать пять.
- Молодая и талантливая… - Очкарик ядовито улыбнулся. - В двадцать пять лет она уже столько знает о потерянном поколении, что пишет книгу. Позвольте осведомиться, что именно потеряло ее поколение? Флаерс на концерт? Клубную карту?
- Катя пишет о вашем поколении, - уточнила Мама Валя.
- О нашем поколении? Как мило. - Волков быстро подсчитал годы: - В девяностом ей было девять лет. Что она знает о потерянном поколении?
- Полагаю, ей рассказывал супруг.
- Рассказывал, - саркастически повторил Очкарик. - Что он ей рассказывал?
И поймал себя на мысли, что тема разговора его задела. Сильно задела. Обычная невозмутимость отступила, и Федор говорил весьма резко, не скрывая эмоций. Впрочем, открывать душу Маме Вале Волков не стеснялся.
- Есть люди, которые пишут исторические романы, опираясь на архивные материалы и свидетельства современников, - напомнила Валентина Сергеевна. - Обычная практика.
- При этом они вносят что-то свое.
- Писательский вымысел.
- При этом они вносят что-то свое.
- Писательский вымысел.
- Поэтому большее доверие у меня вызывают хроники и мемуары, - отрезал Очкарик.
Правда, не уточнил, что, бросив исторические романы, на упомянутые хроники и мемуары не перешел - времени на чтение у Волкова не оставалось.
- А вот у меня мемуары не вызывают доверия, - задумчиво произнесла Валентина Сергеевна. - В них все приукрашено. Человек слаб, ему хочется показать себя лучше, чем он есть на самом деле. Я как-то читала воспоминания одного бизнесмена… - Быстрый взгляд на Федора, тот кивнул - понял, о ком говорит старушка. - А когда спросила у Ильи его мнение о книге, он поднял меня на смех.
- Есть такое дело, - согласился Очкарик. - Но в мемуарах - дух эпохи. Автор может приукрашать себя сколько угодно, но дух этот вытравить не в силах. И суть свою он не изменит: думать не так, как привык, не сможет, и за глянцевыми буковками все равно просветится настоящее… Лицо или рыло, в разных случаях по-разному, но просветится. - Волков помолчал. - Если бы роман написал сам Турдон, это одно. Но его молодая жена… Я не понимаю, зачем вы тратите время на подобное чтиво?
- Могла бы просто поговорить с тобой?
- Со мной или с Петровичем. Или с Левой.
- И ты бы все мне рассказал?
- Вы ведь знаете, что я вас никогда не обманывал.
- Верно, не обманывал, - кивнула Мама Валя. - Просто иногда ты отказываешься отвечать на вопросы.
Очкарик молча развел руками, всем своим видом показывая, что следует думать, какие вопросы можно задавать, а какие - нет.
- Впрочем, не буду скрывать: ты прав, я не ждала от этой книги многого. - Старушка снова улыбнулась. - Мне был интересен взгляд со стороны.
- Взгляд этой девицы? - удивился Федор.
- Она имеет право на свою точку зрения, - отрезала Валентина Сергеевна. - Она постаралась ее высказать, и мне было интересно узнать, что «эта девица» думает л моих детях.
Шесть лет назад умер отец Левы, из всех родителей осталась только Мама Валя, и иногда она обо всех друзьях говорила как о своих детях.
- И что она думает? - полюбопытствовал Федор.
- Неважно. В чем-то я с Катей согласна, в чем-то нет. Но теперь мне стало интересно: ты ощущаешь себя частью потерянного поколения?
Вот тебе и поболтали.
- Непростой вопрос, - после паузы пробормотал Очкарик.
- Спасибо.
Волков подумал еще пару секунд, затем медленно начал:
- С одной стороны, ни я, ни Лева, ни Петрович не потерялись.
- Верно, - подтвердила Валентина Сергеевна.
- Но это еще не значит, что мы не из потерянного поколения.
- Тоже правильно.
- Но что есть потерянное поколение?
- Объясни ты. Если, конечно, чувствуешь себя его частью. Если согласен с такой постановкой вопроса.
«Согласен… А действительно: согласен ли?» Федору доводилось слышать это словосочетание по отношению к своим ровесникам, но, честно говоря, он никогда над ним не задумывался. Некогда было - работал.
- Потерянное… Наверное, имеется в виду то, что наша жизнь пошла не так, как было задумано?
- Разве все расписывают свою жизнь на годы вперед?
- Кто-то расписывает, - серьезно кивнул Очкарик. - Я, поступая в институт, точно знал, что буду инженером, и я хотел им быть. А в итоге?
- Ты недоволен? - с легким нажимом произнесла Мама Валя. - Ты ведь мог стать инженером. Ты мог бы работать по специальности в крупной компании. Я знаю, тебя приглашали не только в аспирантуру, но и в «Боинг».
- В «Сименс», - машинально уточнил Федор. - Но это не важно.
Его научный руководитель плотно сотрудничал с немцами еще во времена СССР и рекомендовал подающего надежды инженера в солидную компанию.