Мы чтим память всех, чья жизнь была служением Ордену. Мы вспоминаем воинов, покрывших славой алые знамёна Великого Дома Чудь. Мы вспоминаем магов, искусство которых умножало мощь Ордена. Мы вспоминаем всех, кого нет среди нас. Братьев и отцов, рыцарей и мыслителей, героев и вождей. Они сделали все, чтобы мы жили! И до тех пор, пока мы будем помнить! До тех пор, пока мы будем жить по их заветам! До тех пор, пока будем понимать, что сила наша — в единстве! Мы будем непобедимы!
— Чудь! — выдохнула толпа.
— Сила — в нас! Суть Ордена — в нас!
— Чудь!!
Франц де Гир воздел к небу руки:
— Каждый из нас умрёт, но Орден — вечен!
— Чудь!!!
Великий магистр едва заметно улыбнулся.
Франц проводил не первую торжественную церемонию в жизни. Он умел завести подданных, умел заставить их дышать в унисон, проникаться гордостью, патриотизмом, чувствовать себя не просто чудом, а членом великой семьи — речи де Гира считались образцом ораторского искусства. Но День Памяти великий магистр выделял особо. Он знал, как дорог чудам этот праздник, а потому продумывал свои выступления особенно тщательно.
— Когда великий Цун ле Го встал на путь становления…
Штаб квартира Великого Дома Чудь занимала три высокие башни на проспекте Вернадского. Стекло, бетон, тарелки спутниковых антенн — официально в зданиях размещалась транснациональная корпорация «Чудь Inc.», и внешний вид строений полностью соответствовал вывеске. Но если бы какой нибудь чел, случайно, благодаря необычайному везению или стечению обстоятельств, попал бы сейчас во внутренний дворик Замка, он был бы, мягко говоря, удивлён. Возможно, он бы решил, что оказался на карнавале, или на съёмочной площадке, или, что сошёл с ума.
Штандарты лож, штандарты гвардии, гербы мастерских. Огромный единорог встал на дыбы и грозит невидимому врагу. Знамёна приспущены. Рыцари в традиционных одеждах Ордена: шитые золотом и серебром камзолы, плащи с гербами лож, церемониальные кинжалы. Цвета одежд, учитывая обстоятельства, приглушённые, преобладает бордовый. Снега нет и следа — несложная задача для умелых колдунов, и подковы сапог цокают по камням.
— В огне этой войны ковались каноны Великого Дома! Мы победили! Мир принадлежал нам!!
— Чудь!
День Памяти не являлся официальным праздником, тем не менее, на нем всегда присутствовали представители остальных Великих Домов Тайного Города. Правила старинной вражды подразумевают взаимоуважение, а потому, несмотря на то, что подавляющее большинство поминаемых рыцарей полегло в сражениях с навами и людами, посланцы Тёмного Двора и Зеленого Дома демонстрировали приличествующую случаю скорбь в отведённой для них ложе.
— Странный выбор дня для грусти, вы не находите?
— Зима, — скучающий в соседнем кресле Сантьяга пожал плечами и улыбнулся. — У всех минорное настроение. Кто то усаживается у камина, листает книгу или смотрит на огонь, а кто то идёт грустить на улицу.
— Я имела в виду другое — день. — Подумала, и пояснила: — Дату.
Жрица Зарина совсем недавно вошла в число избранных колдуний Зеленого Дома, и ещё не обладала достаточным опытом, чтобы беседовать с комиссаром Тёмного Двора. В смысле — беседовать без последствий. Себе самой молодая колдунья представлялась прожжённой интриганкой, дремлющий нав казался мирным, да и к чему может привести брошенное вскользь замечание? Вызвать две три ответные, ничего не значащие фразы?
— А что не так с датой?
Зарина покосилась на площадку: речь Франца продолжалась, и прошептала:
— Четырнадцатое декабря. Это день величайшей победы Великого Дома Чудь.
— Чуть громче пожалуйста, — попросил Сантьяга. — И не беспокойтесь о приличиях: чуды слишком увлечены, чтобы обращать на нас внимание.
Молодая жрица не решилась повышать голос, она чуть подвинулась к собеседнику и повторила:
— Четырнадцатое декабря — это день величайшей победы Великого Дома Чудь.
— Я что то слышал об этом, — не стал скрывать Сантьяга, и тоже подвинул кресло. Теперь они едва не касались друг друга. — Занятное совпадение, не так ли?
— Грустить в день победы?
— Даже челы не устраивают праздники в честь поражений.
— Но зачем приурочивать День Памяти к какому то событию? Выбрали бы нейтральную дату.
— Так сложилось.
Тёмные глаза нава были так близко, смотрели столь внимательно… Сантьяга всем своим видом показывал, что крайне заинтересовался беседой и с нетерпением ожидает следующей фразы.
— Да, разумеется… — Зарина вдруг подумала, что сопровождающие её фаты наверняка донесут королеве о перешёптывании с комиссаром. — Кажется, великий магистр закончил свою речь…
— Его сменит Гуго де Лаэрт, мастер войны. — Сантьяга тонко улыбнулся. — Чуды очень стараются внести в свои праздники хоть какое то разнообразие, но, увы, безрезультатно.
— Зато торжественно, — невпопад заметила жрица.
— Им следовало бы нанять концов. На мой взгляд, церемонию не мешало бы несколько оживить.
— …они умирали, но не уходили с рубежа!
— Чудь!
— Да, концы умеют, — пробормотала жрица.
— И ещё как.
Зарина, внезапно припомнившая некоторые эпизоды из своей биографии, потерялась окончательно. Ей стало казаться, что комиссар все знает о ней и… Конечно, в этом не было ничего зазорного, но неудобно, если нав…
— Кстати о концах. Вы слышали о новом шоу Птиция?
— Я не собиралась на премьеру. — «Пора заканчивать беседу!»
— Отчего?
— Меня ждёт королева Всеслава, — весомо ответила жрица. — Я должна доложить…
— О том, как четыре часа слушали рыцарские сказки? — Сантьяга положил ладонь на руку покрасневшей Зарины и невинно добавил: — Дорогая Зарина, поверьте, её величество прекрасно понимает важность этого доклада, и не станет тратить на него вечер.
— Королева Всеслава серьёзно относится к своим обязанностям, — сообщила одна из фат.
Сантьяга, не снимая ладони с запястья жрицы, обернулся к её спутницам:
— Так получилось, что в «Ящеррице» для меня зарезервирован столик на четверых… Неподалёку от сцены, разумеется.
— …штурм увенчался успехом!
— Чудь!
Колдуньи дружно сверкнули зелёными глазами.
* * *
клуб «Ящерица»
Москва, Измайловский парк, 15 декабря, среда, 00:37
Премьеру своего нового, потрясающего и грандиозного (а какого же ещё?) шоу, Птиций приурочил к празднику в Ордене, специально подгадал, рассудив, что грустившим в течение всего дня чудам к вечеру потребуется эмоциональная разрядка. А что может быть лучше нового представления от известного режиссёра? Правда, первоначально лидеры Великого Дома Чудь отнеслись к затее хитроумного конца с сомнением, заметив, что устраивать в День Памяти весёленькое представление не совсем правильно. Но Птиций выкрутился. Во первых, он перенёс начало на час ночи («Это уже следующий день, господа!»), а во вторых, клятвенно пообещал, что мероприятие будет менее фривольным, чем обычно («Чинное и даже торжественное шоу станет достойным продолжением величественного праздника!») В случае необходимости конец умел быть весьма убедительным, и его пламенная речь привела к тому, что в «Ящеррицу» собрался сам де Гир. Новость мгновенно распространилась по каналам «Тиградком», и верноподданные чуды принялись в массовом порядке заказывать столики.