Как и Джонатана, полночь лишала ее нормального образа жизни.
– Десс не такая уж страшная, – тихо сказала Джессика и тут же пожалела о том, что так выразилась.
Констанца захихикала.
– Да, Джесс, с ней, по крайней мере, надолго не отвлечешься.
– Ты, смотрю, сегодня в настроении.
Десс сняла очки, за которыми скрывались спокойствие и невозмутимость вместо угрюмости, обычной для понедельника.
– Клево провела выходные. Балдела над новой игрушкой, что, кстати, совершенно секретно. Лучше не спрашивай, все равно ничего не скажу. А это утро стало… еще интереснее.
Джессика обернулась к столику Констанцы и заговорила тише:
– Слыхала, что стряслось ночью?
Десс фыркнула.
– А то! Да ладно, пустяки. Чего не бывает в Биксби. Какие‑то детишки побаловались, а из этого раздули невесть что.
– Я бы на твоем месте не была так уверена. А как же ножи?
– Их же
– Так, – наконец сказала она. – Это может значить одно из двух. Скорее всего, какой‑то идиот‑сплетник перепутал количество ножей, такое не редкость нынче. Тогда Рекс и Мелисса вчера попали в переделку, их загнали в угол, они воткнули в дверь тринадцать ножей. А сегодня просто проспали.
Джессика сглотнула.
– А второй вариант?
– Вчера они попали в переделку, воткнули в дверь тринадцать ножей, и один выпал.
– Выпал? И что тогда?
– Тогда… – Десс пожевала губу, – сегодня они в школу не придут.
Когда в двенадцать часов прозвенел звонок, Десс и Джессика с рекордной скоростью отправились в столовую. Джонатан дожидался их за столом Рекса. Один.
– Мартинес? – удивилась Десс.
Джонатан почти никогда не обедал с другими полуночниками. Похоже, до него тоже дошли слухи.
– Привет, Десс, – ответил Джонатан с полным ртом, прожевывая бутерброд с арахисовым маслом на банановом хлебе.
Он выдвинул стул для Джессики, но не поздоровался – только устало улыбнулся и продолжил жевать. Похоже, беспокойство за Рекса и Мелиссу не повлияло на его аппетит воздушного акробата. Голос у Джонатана был все еще сиплый после позавчерашней ночной прогулки. Джессика вдруг сообразила, что он никогда не надевает пальто или плащ, даже в холод. Джонатан не любил, когда что‑то (или кто‑то) стесняет его движения.
– Слышали? – спросил он, откусывая очередной кусок.
– А как же. – Десс обвела глазами зал, который заполнялся запахом столовской еды и расталкивающими друг друга учениками. – И их тут определенно нет. – Она вздохнула и поглядела на полуночников. – Ладно, придется мне позвонить кое‑куда. Мелочи не найдется?
Джессика порылась в карманах и нашла одну‑единственную монетку – тот самый четвертак, который она подкинула позавчера в полночь. Она носила его с собой, надеясь, что жребий изменится. Пока что на нее валились только неприятности.
Пока что на нее валились только неприятности.
Десс выхватила монетку и затопала прочь без всякого «спасибо».
Джессика проводила взглядом сердито вздымающийся подол черного платья, пока он не исчез в толпе.
– Чего это она так бесится?
Джонатан пожал плечами так, будто ответ был очевиден.
– Из‑за нас. Из‑за Рекса и Мелиссы. Да и вообще – это же Десс. – И он принялся грызть яблоко.
– Понятно.
Джессика не могла не согласиться, хотя сейчас она думала еще и о том, стоит ли завидовать им с Джонатаном. Она провалила контрольную по физике, за ней следит охотник, Рекс и Мелисса пропали в водовороте слухов о полуночном кровавом хулиганстве. А Джонатан сидит тут, ест как обычно, то есть – как троглодит, и даже ни разу к ней не прикоснулся.
В тайный час это было естественно – прикосновение пальцев, плечо к плечу, переплетение рук. Но днем Джонатан, похоже, не видел смысла в физическом контакте. Как будто жизнь вне полета для него не существовала.
И все‑ таки, повторяла себе Джессика, ведь можно сейчас взять его за руку. Просто дотянуться и взять. Возможно, это неправильно – вечно ждать, когда он все сделает сам и угадает ее мысли…
Конечно, если она протянет руку, а он отстранится, будет совсем уж глупо.
Она вздохнула. Какая же она эгоистка, если думает об этом, когда Рекс и Мелисса пропали. Вчера случилось нечто ужасное – и совсем недалеко от бедлендов. У нее не выходили из головы двенадцать окровавленных ножей в двери. Если верить слухам, жертв не было, но разве темняки оставляют за собой жертвы, что бы они там с ними ни делали?
– Все еще хоронишь себя?
– Что? А… – протянула Джессика, вспомнив то, о чем дьявольские слухи заставили ее забыть. – Физика… Я уже себя похоронила. В разделе формул сдала чистый лист. И в законах тоже. С задачами почти по нулям.
Джонатан все еще улыбался: он‑то схватывал все на лету и в прямом, и в переносном смысле, а с законами движения разбирался так же, как Джесс разбиралась с арифметикой.
– И все равно у тебя, наверное, еще одна четверка на счету.
– Нет. До этого не дошло.
Джонатан засмеялся.
– А как же монетка? Назови три причины, почему она не останавливается даже в самой верхней точке.
Джессика просто посмотрела на него и тяжко вздохнула.
– У Мелиссы никто не берет трубку. У Рекса папаша подошел, но от него ничего не добьешься – Рекс, похоже, удвоил дозу лекарств. – Десс даже не присела, только сложила руки на груди и смотрела на них обоих. – Зря ушел четвертак.
– А что вообще с отцом Рекса? – спросила Джессика. – Мне его так жалко.
Джонатан прокашлялся.
– Его? Жалко? – хмыкнула Десс. – До несчастного случая было еще хуже.
– В смысле?
Десс скорчила неприятную гримасу.
– Ну, все это случилось еще до того, как я познакомилась с Рексом, но его папаша точно не был лучшим в мире отцом.
– Да. И сейчас тоже. – Джессика вспомнила слюну на подбородке старика и удрученность в его глазах.
Десс покачала головой.
– Ладно тебе. Нашла кого жалеть. Спроси как‑нибудь у Рекса про пауков под домом. – Она повернулась к Джонатану. – Ты сегодня на отцовской машине?
– Да.
– Планы есть?
Джонатан помолчал, потом отрицательно мотнул головой.
– Тогда поехали.
Джонатан вздохнул, засунул остатки бутерброда в пакет со школьным обедом и отодвинул стул.
– Куда? Сейчас? – отвлекшись от мыслей об отце Рекса, спросила Джессика. – Но мы же до пятого урока не вернемся.