– Жаль, но знаний по тригонометрии у меня все равно не прибавилось.
– Зато у меня прибавилось, – ответил Джонатан. – Когда вокруг нормальная сила тяжести и я не могу летать, прыгать, почти не вижу углов…
– Не можешь смотреть на всех свысока…
Он подбросил еще один камень и ухмыльнулся. Его карие глаза сверкнули фиолетовым светом в лучах черной луны.
– И это тоже. Вся эта ерунда, которая тебе угрожает, – в Флатландии. Как будто тебя впихивают в двумерное пространство. – Он на минуту повернулся к ней. – Я
– Бесполезным? – Джесс покачала головой. – Ты не бесполезный.
– Представь, что завтра эти типы подрулят к школе и утащат тебя, а я и пальцем не смогу пошевелить. Разве что буду ковылять за их машиной. – Он встал, опираясь больше на здоровую ногу, и в очередной раз бросил камешек, да с такой силой, что тот исчез далеко во мраке.
– Спасибо, что нарисовал такую жизненную картинку, – нахмурилась Джессика. – Поэтому в Флатландии ты никогда не берешь меня за руку?
– Что? – Джонатан посмотрел на свою ладонь, которую, сам того не замечая, потирал. – Мы все время держимся за руки.
Она покачала головой. Даже если Констанца из последователей темняков, она все же дала ей хороший совет. Может, именно сейчас, когда все и так валится, самый подходящий момент поговорить об этом.
– Только не в обычное время. Не в Флатландии.
Джонатан на секунду будто бы отупел и уставился на свою руку, словно ожидал от нее чистосердечного признания.
– Правда? – наконец выдавил из себя он.
– Правда.
Он снова сел, окончательно сбитый с толку.
– Ну вот, здрасьте. Еще один прокол в Флатландии.
Джесс застонала.
– Я не говорю, что у тебя не получается. Просто ты никогда этого не делаешь! Будто бы там мы не существуем.
У него под курткой зашевелились мышцы: то ли одежда была ему мала, то ли что‑то невидимое его стесняло.
– Извини, – проворчал он.
Джессика нахохлилась.
– Одиннадцатый раз.
Они какое‑то время молчали, но Джонатан хотя бы перестал швыряться камнями. Перед ними луна медленно опускалась за горизонт, и осколки разбитого стекла на стоянке поблескивали. Тут Джессика вспомнила, что пора домой. После окончания тайного часа ей еще предстоит сразиться с сестрой, которая вот‑вот заорет.
Ничего не скажешь, ночка получилась потрясающая.
Джессика долго смотрела на черную луну, пока у нее не заболела шея. Ей не хотелось, чтобы ночь вот так закончилась. Она взяла Джонатана за руку и начала медленно поглаживать.
– Ты всегда мне нравишься, – сказала она. – Двадцать пять часов в сутки и семь дней в неделю.
Он улыбнулся ей в ответ.
– И раз ты тут организовал «Клуб бесполезных среди бела дня», то чур я буду президентом, – добавила она. – Но только если не дрогнешь перед могуществом храброго воина с фонариком.
Джонатан засмеялся, потом посмотрел ей в глаза, но всего на мгновение. Она заметила по его лицу, что он принял какое‑то решение.
– Что?
Он полез в карман куртки.
– Я тебе кое‑что принес.
– Подарок? По какому случаю? За то, что слишком много жалуюсь?
– Нет. Потому что знал, что ты расстроишься из‑за Констанцы. И потому что должен был сказать тебе раньше. Больше ничего придумать не смог.
– Подарок? По какому случаю? За то, что слишком много жалуюсь?
– Нет. Потому что знал, что ты расстроишься из‑за Констанцы. И потому что должен был сказать тебе раньше. Больше ничего придумать не смог. – Он достал тоненькую нить, которая поблескивала синим металлом в темноте и вспыхивала под лучами черной луны. – Как ты и я, она теряет силу в обычное время.
Он вручил ей изящную серебряную цепочку с такими крошечными звеньями, что она, точно песок, легко осыпалась на ладонь Джесс. На ней висели амулетики: домик, свернувшийся клубочком кот и сложенные в молитве руки…
– Какая красивая.
– Она принадлежала моей маме. Я снял парочку… талисманов, ну, этих фигурок, так что теперь их ровно тринадцать.
– Ах, Джонатан!.. – Джессика надела цепочку на запястье и осторожно застегнула замочек. – Обещаю никогда не бросать ее в темняков. Как она называется?
– Acariciandote.
– Э… можно еще раз?
– Acariciandote. Это по‑испански. Папа больше не говорит по‑испански, а мама всегда говорила.
Джесс медленно произнесла слово по слогам, морщась от того, как коряво у нее выходило.
– А разве испанский помогает от темняков?
– Gringa!
{17}
– Джонатан улыбнулся и покачал головой. – В Оклахоме испанским отпугивали темняков еще за четыреста лет до освоения английского.
– Ой, пардон. Никогда не задумывалась над этим. – Джессика снова попыталась произнести имя и запуталась на третьем слоге. – А что это значит?
– Только не смейся. – Джонатан взял ее за руку. – Это значит «прикосновение к тебе». Как когда мы летаем.
Она улыбнулась.
– Ты хотел сказать, как всегда. – Она поднесла браслет к свету. – Какой… – Она не нашла слов и просто смотрела сквозь амулетики на луну.
Та уже наполовину скрылась за горизонтом.
– Надо идти. – Джессика поднялась на ноги. – А то я опоздаю. У меня сестра в шкафу сидит.
– А?
Она схватила Джонатана за руку и потянула к пропасти за кромкой крыши.
– По дороге расскажу.
Они проплыли над Дивижн‑стрит низкими размеренными прыжками, оставив следы кроссовок на длинной плоской крыше грузовика, приехавшего из‑за северной границы. Крутой поворот на улицу Джессики – и они плюхнулись в крону огромного дуба, разбросавшего листья и сучки в застывший ветер. И пусть Джессика исцарапала себе руки – она все равно радостно засмеялась. Ей доставляло удовольствие снова быстро летать, нестись на полной скорости над землей, когда под ногами все расплывается. Заботы вместе с охотниками, Грейфутами и монстрами остались далеко‑далеко…
Ребята легко спикировали на лужайку перед ее домом, всего за пять минут до конца полуночи. У Джонатана едва оставалось время, чтобы долететь до дома, пока опять не завоет пронизывающий ветер.
Джессика повернула его к себе и впервые с тех пор, как в ее жизни появился охотник, почувствовала настоящую радость. Она подняла «Акарициандоты», которые тихонько позвякивали. Амулетики до сих пор кружились после полета.
– Спасибо, Джонатан. – Она крепко поцеловала его, еще раз приподнявшись над землей.
Он улыбнулся и отвел взгляд, пожимая плечами.
– А теперь живо домой! И никаких мне «пешком»! – Джессика указала на город у него за спиной и легонько подтолкнула. – Увидимся завтра в Флатландии.
Джонатан засмеялся и побежал. За один длинный шаг он осиливал полквартала. Очередной фантастический по своей силе прыжок унес его ввысь – и мальчик исчез из виду.