– Они оставили конверт здесь, на том самом месте, где лежали коробки. Прикинули, что, если все это тебя крепко зацепило, ты непременно вернешься сюда в поисках Мэнди и кроссовок. Поэтому и оставили послание. Хочешь узнать больше? Пожалуйста – шоу состоится сегодня вечером.
– Ага, чтобы я пришел и избавил их от дальнейших хлопот с поисками.
– Очень умный ход с их стороны, – кивнула она. – Потому что это лучший способ выяснить, кто они такие.
– Это лучший способ пропасть бесследно, как Мэнди.
Джен скрестила руки, устремив взгляд на сиротливо пустые стены.
– Да, это не исключено. Поэтому мы должны поступить так, как они не ожидают.
– А как насчет того, чтобы вообще туда не ходить? Ручаюсь, они этого не ожидают.
– Или, может быть…
– Джен повернулась и коснулась моих волос, отвела в сторону прядь моей длинной, зачесанной на сторону челки. Она коснулась моей щеки, и я почувствовал под кончиками ее пальцев биение собственного сердца.
– Лысый видел тебя только несколько секунд, – сказала она. – Думаешь, узнает, если увидит снова?
Я попытался говорить так, будто прикосновение Джен не оказывает на меня никакого воздействия:
– Конечно. Ведь мы только что узнали, что люди – это машины для превращения кофе в распознавание лиц.
– Да, но здесь было довольно темно.
– Он видел нас на лестнице в солнечном свете.
– Но там свет слепил и у тебя не было твоей новой прически.
– Моей новой чего?
– В приглашении на вечеринку говорится: «Одежда парадная, предпочтительно в черном». Бьюсь об заклад, в смокинге ты будешь выглядеть совсем по‑другому.
– Бьюсь об заклад, если мне еще физиономию намять, то уж точно буду выглядеть по‑другому.
– Брось, Хантер. Неужели ты не хочешь преобразиться?
Пальцы Джен взяли меня за подбородок, мягко повернув голову так, чтобы можно было посмотреть на меня в профиль. Ее взгляд задержался, настолько сосредоточенный, что я почти физически ощущал его. Я повернулся и заглянул ей в глаза, и словно что‑то вспыхнуло между нами в темноте.
– Я думаю – короче и светлее, – заявила Джен, удерживая мой взгляд. – Знаешь, я спец по части окраски.
Я медленно кивнул, так что кончики ее пальцев скользнули по моей щеке. Она опустила руку и снова посмотрела на мои волосы. Как всякий мало‑мальски серьезный фирмоненавистник, Джен наверняка стригла и красила свои волосы сама. Я представил, как ее пальцы массируют мой влажный череп, и понял, что спорить больше не о чем.
– Что ж, – сказал я, – если им хочется, они все равно найдут меня, рано или поздно.
– А раз так, – Джен улыбнулась, – то лучше выглядеть на все сто, когда это случится.
– Что ты обычно надеваешь на официальные вечеринки?
– Официальные? Все, что угодно, без галстука. У меня есть рубашка с воротником под Неру. Она и черный пиджак, я думаю.
– Ну да, как раз в твоем духе. Нет уж, чтобы получился не‑Хантер, мы идем за бабочкой.
– За какой еще ба…?
– Это недалеко.
Мы зашли в хорошо известный магазин, ассоциирующийся с парадами в День благодарения и фильмами с Санта‑Клаусом. Вообще‑то, местечко не из тех, куда ходят за покупками люди вроде меня и Джен. Но, как я понял, в этом‑то и была фишка. Мы делали покупки для не‑Хантера.
Этот чувак, не‑Хантер, носил галстуки‑бабочки. Он предпочитал хрустящие, накрахмаленные белые сорочки и изысканные шелковые жилеты. Не‑Хантер, похоже, не знал, что снаружи лето. Да и откуда ему знать, если он переезжал из одной денежной тусовки в другую на лимузине с кондиционером.
Да и откуда ему знать, если он переезжал из одной денежной тусовки в другую на лимузине с кондиционером. Такому самое место на вечеринке у этих «Хой Аристой».
И уж конечно, в облике не‑Хантера нет ничего, что могло бы связать его с тем Хантером, сотовый телефон которого попал в чужие руки.
Короче, чтобы выследить «антиклиента», мне предстояло превратиться в «антисебя».
Однако настоящий я пытался сопротивляться. Особенно при виде ярлычка с ценой.
– Ого. Здешние пиджачки тянут на тысячу баксов.
– Да, но мы можем в понедельник все вернуть и получить деньги обратно. Модные фотографы все время так делают. У тебя ведь есть кредитка?
– Есть.
Мне этот план – взять вещь с возвратом – казался слишком уж рискованным, но у инноваторов обычно напрочь отсутствует ген оценки риска. Джен в каком‑то трансе бродила по проходам между полками и вешалками, ее пальцы пробегали по материалу дорогущих тканей, совершенно не похожих на все то, что составляло обычную одежду племени жителей Нью‑Йорка.
Остановившись, она покрутила стенд со сногсшибательно дорогими галстуками‑бабочками, и тут ее радар уловил гудение моих натянутых нервов.
– Расслабься, Хантер. У нас еще четыре часа до официального начала вечеринки, значит, пять, прежде чем кто‑нибудь придет. В нашем распоряжении целый день на то, чтобы тебя одеть.
– А как насчет того, чтобы одеть тебя, Джен?
– Я думала об этом. – Она кивнула, вздохнув. – Если мы заявимся вместе, нас будет слишком легко узнать. Так что я поищу, пожалуй, какой‑нибудь альтернативный вариант маскировки.
– Стоп! Разве мы не вместе идем?
– Вот смотри: по‑моему, неплохо.
Она вытащила двубортный пиджак, имеющий фактуру шероховатой гибкой бумаги – блестящая черная синтетика, которая вбирала свет из помещения.
– Вау, супер!
– Ты прав. Как раз в твоем стиле.
Она задвинула пиджак обратно.
– Нам нужно что‑то, что не особо стильное. Не очень броское.
– В смысле? Ты считаешь, что я чересчур выпендриваюсь?
Джен отвернулась от полок и поймала мой взгляд.
– Как раз в меру, – смеясь, промолвила она и двинулась дальше вдоль рядов мужской одежды, предоставив мне размышлять над ее словами.
А кончилось тем, что я задержался перед тройным зеркалом и, увидев себя в нескольких непривычных ракурсах, пришел в ужас. Неужели эта убогая рожа и есть я? Быть того не может, и такой лопоухий! И профиль не мой, и с чего это моя рубашка так измялась на спине?
Лишь потом я обратил внимание на то, во что одет. Выходя на охоту за крутизной, я обычно становлюсь невидимым в вельвете, спортивном прикиде или великолепии сухой чистки, однако сегодня утром подсознательно скользнул в свою реальную одежду. Вельвет без бренда заменили свободные черные брюки, вместо обычной великоватой, цвета высохшей жвачки футболки появилась светло‑серая майка, под открытой черной рубашкой с воротом. Неудивительно, что мои родители это заметили, но они каким‑то манером еще и прочли эти знаки, что вылилось в совершено неожиданный для меня вопрос мамы о Джен, сильно ли она мне нравится.
Неужели я так очевиден для всех? Может быть, я действительно слишком нарочит?
– Я думаю, это подойдет. – Джен появилась за моей спиной, отразившись разом во всех зеркалах.
С одной ее руки свисали вешалки. Я забрал их у нее, словно возвратившись во время, когда мама брала меня за покупками, и точно так же сомневаясь в результате.
– А ты уверена, что нам не следует замаскироваться под официантов или что‑то в этом роде?
– Ага, правильно. Как в «Миссия невыполнима». (Под этим она имела в виду телевизионное шоу, а не кинематографический бренд, так что это название я пропустить могу.