Не то чтобы они будут против – может быть, им даже понравится, – но наверняка пристанут с кучей вопросов. А когда они узнают, что это сделала Джен, новая девушка…
Я поежился.
– Привет?
Ответа не было. Никаких звуков, кроме сугубо технических, типа текущей по трубам воды и гудения соседского кондиционера. Я закрыл дверь, решив, что пока, пожалуй, нахожусь в безопасности. Дому, в котором квартира моих родителей, более сотни лет. Он каменный, прохладный даже летом и всегда порождает ощущение надежности.
В этом смысле понятно, почему действие всякого рода боевиков и триллеров чаще всего разворачивается в пригородах или поселках: подъезды защищены прочными дверями с крепкими замками, окна забраны решетками. Проникновение заметить легко, искать под кроватью нет никакой надобности.
Я посмотрел на часы: до времени, когда мне следовало прибыть на вечеринку, оставалось два часа. Джен придет пораньше, отдельно, для поддержания анонимности. Она даже не сказала, как будет маскироваться, и меня не покидало ощущение, что она сама еще не знала.
Я повесил одежду в своей комнате, пошел в ванную и стал разглядывать себя, изумляясь тому, как осветленный незнакомец зеркально повторяет каждое мое движение.
Как я уже говорил, большинство фирмоненавистников подрезают свои волосы, но это умение не всегда преобразуется в умение подстричь другого человека. Впрочем, Джен неплохо справилась со своей задачей. Стрижка была короткой и строгой, а перекись сделала меня почти блондином. Оставшиеся черными брови выделялись по контрасту на фоне кожи, усиливая каждое выражение. Я был немножко похож на гангстера во французском хитовом боевике, непоколебимо уверенного в себе. Может быть, Джен права и я действительно прятался за своей челкой.
Чудной все‑таки результат – вся физиономия на виду, но я чувствую себя не выставленным напоказ, а, наоборот, хорошо замаскированным. Знай себе перемигиваюсь с незнакомым перекисным блондином. Если уж я не узнаю себя, то как может узнать меня кто‑то другой?
Я принял душ и оделся.
Рассчитывая получить обратно две тысячи долларов, я решил оставить ярлычки на одежде. Это была ошибка, повлекшая за собой болезненные последствия, но поначалу я даже не заметил крохотных пластиковых булавок. Все сидело идеально, с великолепием кроя, присущего дорогой одежде. Черные брюки с классическими складками, в манжетах ослепительно белой сорочки красовались запонки из оникса, подтяжки «Аргайл» подчеркивали плечи. Все так хорошо подошло, причем каждый предмет одежды чуть больше превращал меня в не‑Хантера, укрепляя мою уверенность в том, что сегодня вечером я останусь инкогнито. Не говоря уже об уверенности, что я выгляжу чертовски здорово.
Правда, это ощущение мигом улетучилось, когда я добрался до последнего штриха – галстука‑бабочки. Потому что не знал и даже не представлял, как он завязывается.
Полоска черной блестящей ткани безжизненно висела у меня на шее, не предлагая на сей счет никаких подсказок. Теоретически я много знал о галстуках, но практически – ничего. Галстуки, особенно бабочки, не относятся к элементам прикида, привычным для моего мира мешковатых штанов, футболок и кроссовок. Надо же, вроде продвинутый парень, а чуть дошло до галстуков‑бабочек, снова оказался лохом из Миннесоты!
Посмотрев на часы, я понял: на процесс открытия заново технологии завязывания галстуков, имеющей более чем пятисотлетнюю историю, в моем распоряжении оставалось тридцать минут. На все про все.
Для начала я проклял малый ледниковый период…
В следующий раз, когда вам придется терпеть муки завязывания галстука на шее, вините солнце.
Каждый корпоративный трутень или ученик частной школы знает, что галстуки являются элементом формы – большинство носит их не потому, что им этого хочется, а потому, что обязаны.
Неудивительно, что раньше всех таскать всякое барахло на шее начали люди, у которых не было выбора, – китайские солдаты около 250 г. до н. э. Примерно четыре века спустя обвязывать себе шеи начали римские легионеры – как видно, итальянцы заимствовали у китайцев не только лапшу. История учит, что люди начали носить галстуки не только по принуждению примерно пятьсот лет тому назад.
Потом кругом резко похолодало.
Солнце начало чадить, испуская все меньше и меньше тепла. Медленно, но верно наступал малый ледниковый период с серьезными последствиями. Ледники съели города во Франции, вся Голландия помешалась на коньках, а в Гренландии вымерли викинги. Они просто перестали размножаться в такую холодину.
И все начали носить шарфы, дома и на улице.
Естественно, рано или поздно какому‑то инноватору надоел этот ледниковый прикид, и он начал экспериментировать со своим шарфом, делая его все тоньше и уже, придумал оригинальный способ завязывания. И это стало повальным увлечением: полагаю, люди нашли чем заняться во время долгих холодных зим. Последовал фейерверк открытий – изобрели великое множество типов и моделей, а способов завязывать галстук только в одном из изданий девятнадцатого века перечислялось семьдесят два.
К счастью для вас и для меня, солнце вернулось, стало теплее и проще.
В наше время счастливчики ухитряются надевать галстуки только на свадьбы, похороны и собеседования при приеме на работу. Последние существующие узлы – это Виндзор, полувиндзор и галстук‑самовяз. И только три основных типа галстуков – бабочка, ковбойский шнурок и обычный. Это пока глобальное потепление вселяет надежду, что окончательное избавление от удавки – лишь вопрос времени.
Однако, пока этот счастливый день не наступил, всегда можно воспользоваться справочной службой Нью‑Йоркской публичной библиотеки.
– Алло? Мне нужно узнать, как завязывать галстук‑бабочку.
– Да, у нас есть книги по этикету и ухаживанию.
– Вообще‑то у меня нет времени для книги. Мне нужно узнать сейчас.
Я сверился с часами на кухне.
– Мне нужно выходить через двадцать шесть минут.
– Минуту, пожалуйста.
Пока она отправилась за пособием (хотелось верить, предназначавшимся для «чайников»), я перенес домашний телефон к зеркалу в ванной. С сотовым телефоном Мэнди было бы проще, но казалось неэтично использовать оплаченные ею минуты. Проблема состояла в том, что спиральный телефонный провод пришлось растянуть до предела: он сопротивлялся подобному обращению, и приходилось опасаться того, что стоит мне, забывшись, отпустить аппарат, и провод втянет его обратно на кухню с сокрушительной для линолеума скоростью.
Я надежно закрепил его между шеей и плечом, изготовившись к бою.
Не пробуйте делать это дома.
– О'кей, сэр. Пост или Вандербильт?
– Не понял?
– Книгу Эмили Пост по этикету или Эми Вандербильт?
– Пост, наверное.
– О'кей, первое, что нужно помнить, – это все равно что зашнуровывать туфли.
– Но вокруг шеи.
– Верно. Во‑первых, галстук должен свисать свободно, один конец длиннее, чем другой. С этого момента я буду называть его длинный конец.
– Хорошо.
Это не слишком трудно.
– Теперь пропустите длинный конец над коротким и верните его назад через петлю. Слегка подтяните узелок вокруг шеи. Будет гораздо легче, если вы представите, что шнуруете туфлю.
– Хм…
У меня перед глазами всплыл устрашающе сложный «солнечный» метод шнуровки Джен, и я мигом выбросил из головы все мысли о кроссовках.
– Ладно, понял.
– Теперь сложите нижний висящий конец вверх и налево.