– Неужели? А по‑моему, он не особо панк.
Правда, слово «панк» она произнесла с вопросительными знаками с обеих сторон.
От дальнейшего разговора за завтраком меня избавил звонок Кассандры, соседки или подружки Мэнди.
– Кассандра! От Мэнди что‑нибудь есть?
– Да, Хантер, она звонила мне вчера вечером. Очевидно, ей пришлось выехать из города в последнюю минуту.
– Она звонила? Со своего телефона?
– Да. А почему бы и нет?
– Гм, как же она… я хочу сказать, как впечатление: у нее все в порядке?
– Ну, она говорила как бы нервно, но сам понимаешь, любой бы на ее месте дергался. Она даже собраться не успела; они пригнали посыльного за ее вещичками. А поскольку ты оставил сообщение, я решила позвонить. Мэнди сказала, что ее телефон там не работает.
– Где там?
– Где‑то в Джерси, кажется.
Я побарабанил пальцами, размышляя, нужно ли рассказывать Кассандре что‑нибудь, что может ее сбить с катушек, но по здравом размышлении решил, что, пожалуй, не стоит сажать на нее моих воображаемых насекомых.
– А она не говорила, надолго уехала?
– Ну, не точно. Вещи собрали на пару дней. Ты всегда можешь сам позвонить ей.
Я закусил губу. Вот чего они хотят.
Мы с Джен встретились в нашем заведении со старинными кушетками и крепким кофе. Выспавшись после вчерашних потрясений, она выглядела гораздо лучше. То есть, по правде говоря, выглядела великолепно. Короткая стрижка вновь поразила меня, видимо, за прошедшее время ее мысленный образ в моем сознании откатился к длинным волосам. Войдя, она помедлила на пороге (браслет на запястье приветливо поблескивал), потом улыбнулась, заметив меня на нашей привычной кушетке.
Я поднялся ей навстречу, и она, подойдя, обняла меня.
– Привет, Хантер. Прости, что я при тебе отключилась.
– Все в порядке.
Я посадил ее и отправился за кофе, а пока его наливали, все время оглядывался через плечо, только чтобы убедиться, что Джен все еще там, все еще улыбается мне и эта улыбка говорит:
«Да, это я поцеловала тебя вчера вечером».
Получив кофе, я понес чашки к столику.
Когда Джен услышала о звонке от Кассандры, мы пришли к общему мнению о том, что в плане информации этот звонок нулевой, то есть абсолютно ничего нам не дает. Из этого следовало одно: «антиклиент» каким‑то образом убедил Мэнди прикрыть их, а стало быть, в ближайшее время помощи от копов ждать не приходится.
– В общем, у меня появилась идея, – сказала Джен.
– Очередное озарение?
Она покачала головой, играя со своим браслетом, который мигал, отражая интенсивность беспроводного трафика. Люди вокруг нас удаляли спам, загружали музыку или запрашивали у самой мощной в мире поисковой системы картинки с блондинами‑теннисистами.
– Рада сказать, всего‑навсего обычная мозговая деятельность. Но пришлось поработать и руками: сегодня утром я разобрала на части мою «Пунь‑шам» камеру. Я оказалась права. Когда делаешь снимок, она отсылает копию изображения на ближайший беспроводной сервер.
– Но зачем?
Она наклонилась поближе, как будто в кушетке завелся «жучок» (я имею в виду не кусачее насекомое, а подслушивающее устройство):
– Слушай, этим ребятам, которые устроили вечеринку, пришлось основательно подсуетиться?
Не говоря обо всем прочем, они ухнули на это уйму денег, так?
– Ага. Им пришлось разработать для шампуня бренд, отснять рекламный ролик, накупить подарков и напитков, снять помещение. Тут пахнет не меньше чем миллионом.
– Вот именно. Не последнее место в этих тратах занимает раздача примерно пяти сотен бесплатных цифровых камер, подключенных к беспроводной сети.
Тут пахнет не меньше чем миллионом.
– Вот именно. Не последнее место в этих тратах занимает раздача примерно пяти сотен бесплатных цифровых камер, подключенных к беспроводной сети. И зачем все это: только для того, чтобы собрать коллекцию снимков богатеев, которые ведут себя как животные?
Я кивнул, вспомнив вспышки, исходившие со всех сторон, по мере того как усиливался хаос. Чем больше использовалось камер с эффектом пака‑пака, тем разнузданнее становилось поведение толпы, а это, в свою очередь, заставляло фотографировать еще чаще… Лавинообразный процесс.
– Я думаю, сегодня утром у них набралась тонна этих снимков.
– А это наводит на мысль о таком мотиве, как шантаж, – сказала она.
– Сомнительно, – пробормотал я, откидываясь и погружаясь в пыльные объятия дивана. – Согласен, конечно, там у всех крыша поехала и вели себя гости сущими идиотами, но ведь в конечном счете в этом нет ничего противозаконного. Я что имею в виду – ну кто будет выкладывать серьезные деньги, чтобы прикрыть двадцатилетнего юнца, перебравшего на вечеринке?
– А если политик? Может быть, там был сын какого‑то важного лица или дочка?
Я покачал головой.
– Это слишком мелкая цель, «антиклиент» мыслит крупномасштабно. Откровенно говоря, я думаю, что они затеяли все это не ради денег.
– А помнишь, что говорила Лекса насчет больших денег и крутизны?
– Помню, конечно. Но из этого не следует, что «антиклиент» видит крутизну именно в деньгах.
Джен задумалась на секунду, потом откинулась назад и вздохнула.
– И что же ты думаешь, Хантер?
У меня перед глазами снова всплыл образ женщины, говорящей: «Позвони мне». Рано или поздно это придется сделать, но только когда я буду знать больше.
– Я думаю, нам нужно выяснить, кто она такая.
– Женщина на роликовых коньках?
Джен полезла в задний карман и достала четыре фотографии: «ковбоя», лысого громилы, футуристки и отсутствующей чернокожей – все были в черных очках для защиты от вспышек камер «Пунь‑шам».
– Во всем этом хаосе сделать снимки было очень просто.
– Хорошо, что ты сообразила.
Качество было не ахти, но что мне было нужно, я разглядел.
– Она та, кого нам нужно найти.
– Почему ее?
– Это моя работа, Джен, замечать, откуда берется крутизна. Я различаю, кто ведущий, а кто ведомый, где начинается тренд и как он распространяется. Уже при первой нашей встрече я понял, что ты сама придумала этот способ завязывать шнурки.
Джен посмотрела вниз на свои кроссовки и пожала плечами, признав, что это так.
Я снова посмотрел на снимок. Женщина была настоящей обитательницей фантастического мира клиента, места, где туфли могут летать, где движение – магнетизм и где она представляла собой чистейшее воплощение харизмы на роликовых коньках.
– Поверь мне, – сказал я. – Мы будем искать не одинокого охотника за крутизной со съехавшей крышей, а целое движение. А она – инноватор.
Мир тесен. Ученые это доказали.
В 1967 году один исследователь по имени Стэнли Милгрэм попросил несколько сот человек в Канзасе попробовать отправить посылки произвольно выбранным «мишеням» – незнакомцам в Бостоне. Канзасцы могли отправить посылку любому человеку, которого знали лично, кто мог потом передать ее любому, кого он знал лично, и так далее, пока не раскрылась цепочка друзей между Канзасом и Бостоном.
Посылки поступили к «мишеням» гораздо быстрее, чем кто‑либо ожидал. Среднее количество передаточных звеньев между началом и концом цепи составило пять‑шесть человек, и это вошло в историю как «шесть уровней разделения».