По пути домой я наконец ощутил прилив энергии. Мои губы еще покалывало от поцелуя, вкуса бесплатного «Благородного дикаря» и от простого осознания того, что, несмотря на всех «антиклиентов» и старших сестер, завтра мы с Джен снова увидимся. Я нравлюсь ей. Она нравится мне.
Даже сотовый телефон, и тот ко мне вернулся. Правда, едва пришла эта мысль, мне тут же вспомнился прощальный жест женщины на ступеньках музея.
– Позвони мне, – просигналила она.
Как же это сделать? Я достал свой телефон.
Вспомнив, что лысый тип звонил на мой телефон в зале метеоритов, я проверил входящие звонки. Принятый звонок был зафиксирован, время помечено, но звонивший заблокировал определение своего номера.
Может быть, они внесли что‑то в память телефона, пока он оставался у них. Я прокрутил телефонную книгу. Я просмотрел знакомые имена в поисках чего‑нибудь нового и, добравшись до номера Мэнди, остановился. Конечно, сейчас ее телефон у них. Если я захочу связаться с ними и найти Мэнди, мне достаточно позвонить.
Мой большой палец навис над кнопкой вызова, но я слишком устал. Чувствовал себя тонким и прозрачным, как жевательная резинка, растянутая между зубами и пальцами, так что вот‑вот лопнет. Мысль о еще одной встрече с «антиклиентом» грозила припадком.
Так что в двадцатый раз за этот день я последовал совету Джен и отправился домой, чтобы лечь спать.
– Руки мыл?
– Да, я мыл руки.
(Добрых десять минут! Остались пурпурными.)
– Отрадно, что… Боже мой, Хантер, что с твоими волосами!
Мы с мамой обменялись через стол улыбками, когда у отца из пальцев выскользнул устрашающий график сегодняшнего утра.
– Ага, я решил сменить имидж.
Папа вздохнул.
– Что ж, это тебе удалось.
– Вчера вечером на нем были смокинг и бабочка, – сказала мама и театральным шепотом добавила: – Это все новая девушка.
Папа закрыл рот и кивнул с непередаваемым выражением родителя, который считает, что знает все. Чего, слава богу, не было.
– Вроде бы ты познакомился с ней два дня назад.
– Разве? – удивился я.
Но он был прав: я знал Джен менее сорока восьми часов. Отрезвляющая мысль.
– Она действует быстро, – признался я.
– Почему у тебя пурпурные руки? – спросил папа, когда я наливал кофе.
– Прикол такой, ретропанк. Плюс эта краска убивает бактерии.
– Ох уж эти дети, – вздохнула мама. – И чем же вы с ней занимались вчера вечером? Ты мне так и не рассказал.
– Мы ходили на вечеринку‑презентацию одного журнала, а потом, э… пошли к Тине и смотрели у нее видео.
– Так, и что же вы смотрели?
– Компьютерный военный полигон.
Я отпил первый глоток кофе за сегодняшний день.
– С Кевином Бэконом?
– Да, мама, с Кевином Бэконом. Ой, нет, какой Кевин? Это был японский мультик. – Я произнес название, ставшее брендом.
– А разве не эти мультики распространяют эпилепсию? – спросил вдруг отец.
Он продолжал смотреть на меня, но не налицо, а на волосы.
Чтобы ответить, мне потребовался глоток кофе.
– Пап, с чего ты взял, что эпилепсия заразна?
– Ну, в каком‑то смысле так оно и есть. Во всяком случае, большинство эпилептических реакций социогенны.
Вот так. Если и есть что‑то печальнее того факта, что за завтраком ваш отец использует слово «социогенный», так это то, что вы знаете, что он сейчас вам растолкует, что оно значит.
Отец рассказывает эту крутую историю.
В 1962 году в Южной Каролине работала некая швейная фабрика. Однажды в пятницу одна из ее работниц почувствовала себя плохо и сказала, что, когда разматывала ткань, поступившую из Англии, ее покусали какие‑то насекомые. Потом были госпитализированы еще две работницы, упавшие в обморок, – они тоже жаловались на укусы. К следующей среде это приняло характер эпидемии. Заболели шестьдесят работниц утренней смены, и федеральное правительство направило на фабрику группу врачей и энтомологов. Они установили следующее:
1. Никаких ядовитых насекомых ни из Англии, ни откуда‑нибудь еще на фабрике не было.
2. Разнообразные симптомы работниц не подпадали под клиническую картину ни одной известной болезни.
3. Недуг поразил не всех работниц утренней смены, а только тех, которые лично знали друг друга. Он распространялся через социальные группы, а не среди людей, которые работали с подозрительной тканью.
Все это выглядело каким‑то надувательством, но пострадавшие жертвы не притворялись. Недуг был настоящим, но имел не инфекционную, а социогенную природу, то есть стал результатом паники. По мере того как распространялись слухи о болезни, людям стало казаться, что их кусают насекомые, а несколько часов спустя у них развивались болезненные симптомы. Это действительно работает. Вот представьте себе: насекомое ползет по ноге… по спине… копошится в волосах. Насекомые, насекомые, насекомые… О, да они повсюду!
Думаю, вы уже ощущаете их присутствие или ощутите через пару минут. Валяйте, чешитесь.
Зараза в Южной Каролине распространилась тем же путем, как зевание, от мозга к мозгу.
Как справились с этой эпидемией? Очень просто, с помощью фумигации: собрали работниц и у всех на глазах запустили в цеха облако ядовитого газа. Самого настоящего отравляющего вещества. И оно помогло, потому что как только работницы поверили, что воображаемые насекомые погибли, они перестали кусаться.
Эпидемия закончилась.
– Ты хочешь сказать, что эти припадки не были эпилепсией?
– Большинство из них нет, лишь несколько вначале, – ответил отец. – Судя по тому, что я читал, количество детей, попавших в больницы, было поначалу невелико. Но как только о припадках сообщили в новостях, оно резко возросло. Родители запаниковали и перепугали своих детей. На следующий день дети пошли в школу и, конечно, рассказали обо всем товарищам, кто еще не знал. Большинство жертв попали в больницу не в тот вечер, когда показывали программу, а на следующий. Им, как я думаю, просто не хотелось отставать от других.
– В этом есть немалый смысл, – пробормотал я, мысленно вернувшись к вечеринке. Может быть, Тина ошиблась и «антиклиент» не отточил методику пака‑пака до степени универсальности. Такой надобности и не было, вместо этого мини‑припадки распространились, как воображаемые укусы насекомых, перепрыгивая из мозга в мозг. В ролике «Пунь‑шам» были показаны ошалевшие и дезориентированные актеры, что являлось своего рода гипнотическим посылом, призванным вызвать ошалелость и дезориентацию у зрителей. (Кстати, это относится к любым рекламным материалам, они подталкивают вас к тому, чтобы вы поступали определенным образом.) Возможно, лишь несколько человек отреагировали непосредственно на вспышки, а уж потом они, подобно трендсеттерам, распространяющим новое увлечение, стали передавать свое состояние остальным гостям.
Если некоторые из нас открыты для того, чтобы их мозги переиначивались, то многие другие последуют по этому пути за ними.
– В эпидемиологии такие случаи распространены, – заявил отец. – Особенно часто это происходит с детьми.
– А что, Хантер, – осведомилась мама, – не распространилось ли среди подростков поветрие красить руки в красный цвет?
– Нет, только я и Кевин Бэкон.