Как ни печально было разбивать тщательно подобранные команды, но так уж заведено: каждые несколько лет генеральный менеджер избавляется от части знакомых игроков и набирает новичков. К тому же, если аукционные боги будут ко мне благосклонны, я смогу минимизировать уплату по кредитному счету к тому времени, когда он придет.
И тут зазвонил телефон. Я закрыл глаза, набрал воздуха, несколько раз повторил молча «не она» и отчаянно взглянул на определитель.
«Обув‑ка»? Мэнди.
Мне стоило бы порадоваться тому, что она звонит, что сумела спастись от пурпурных голов и снова хочет поговорить со мной. Но, увы, стоило мне увидеть имя на дисплее, как сердце мое еще чуточку упало. Всякий раз, когда телефон звонил и опять оказывалось, что это не Джен, какая‑то часть моей жизни словно утекала в слив раковины.
– Привет, Мэнди.
– Привет, Хантер. Вот, захотела с тобой связаться.
– Ну конечно…
– Прежде всего извини, что сорвала встречу в пятницу.
Я рассмеялся, что оказалось болезненно из‑за булыжника в желудке.
Правила гласили не упоминать ни о джаммерах, ни о кроссовках. Несостоявшаяся встреча с Мэнди должна стать нашим маленьким неразглашаемым секретом.
– Все в порядке, Мэнди. Я знаю, ты в этом не виновата. Рад, если у тебя все хорошо.
– Лучше не бывает. Меня выдвинули на повышение.
Я кивнул, ощутив легкий укол боли, которую Джен называла «вот это».
– Но спасибо за заботу. Грег говорил, что ты звонил. Кассандра тоже. По правде, так все хором рассказывали о том, как ты был обеспокоен. Может быть, я, когда в последний раз тебя видела, показалась раздраженной, но, честное слово, никогда не забуду, как ты меня искал.
– Нет проблем, Мэнди. Поиски тебя обернулись… интересными приключениями.
– Да, наслышана. Это еще одна причина, по которой я тебе звоню.
Она помедлила.
– Ну, в чем дело?
– В общем, вокруг того вечера поднялась шумиха, и нам бы хотелось охладить страсти до поры. Клиент не желает иметь никакого отношения к событиям, случившимся на некой вечеринке. Некоторые весьма влиятельные персоны раздражены, и это заставляет серьезно задуматься.
– О!
Мой мозг перерабатывал эту информацию медленно, однако все равно с опережением текста. Клиент не хотел, чтобы пурпурные головы знали об их делишках с джаммерами. Эти влиятельные силы и так были раздражены до крайности и не скоро успокоятся.
– Что это значит, Мэнди?
– Это значит, что я не могу предоставить тебе никакой работы. Во всяком случае, пока.
– Ах вот оно что.
Теперь я понял со всей определенностью: мое дело швах. Ведь я единственный, на кого «хой аристой» могли наложить свои пурпурные руки, единственная ниточка, которая могла привести к джаммерам. Клиент при этом сделает все, чтобы остаться в стороне.
Как бы сделал любой на его месте.
– Мне правда очень жаль, Хантер. Мне нравилось с тобой работать.
– Мне с тобой тоже. Не парься об этом.
– И знаешь, такие неприятности, они ведь не вечны.
– Я знаю, Мэнди. Ничто не вечно.
– Это воодушевляет.
Пятью минутами позже я шарил у себя по полкам, разыскивая, что бы еще продать, когда телефон зазвонил снова. И я снова не стал смотреть на экран, от кого звонок.
«Не от нее, не от нее…»
Может быть, если повторить десять раз, выйдет наоборот?
Вышло. Это была она.
– Э… – сказал я (это означало то же самое, что да, но с куда меньшей надеждой).
– Давай увидимся в парке, там, где встретились в первый раз. Через полчаса, ладно?
– Ладно.
Через полчаса, ладно?
– Ладно.
– Могу я сфоткать твою обувку?
Она опустила бинокль, повернулась ко мне и улыбнулась.
– Предупреждаю, это запатентовано.
Я посмотрел вниз – оказывается, она сменила шнурки. Сейчас они были сочного зеленого цвета и образовывали вокруг язычка шестиугольник с узлом посередине: это напоминало кошачий глаз, только боком. Остальной прикид был обычным для фирмоненавистников, не считая куртки, точнее – черной, лоснящейся, сверкающей на солнце безрукавки.
– Не беспокойся, – сказал я. – В данном случае у меня не профессиональный интерес.
– Ага, Мэнди звонила и сказала мне. – Она опустила глаза. – Получается, что я тебя подпалила. Вышло малость не то, что мы думали.
– Ничего, переживу.
– Извини, Хантер.
Так вот, значит, почему она позвонила. Чувствует себя виноватой. И решила встретиться из жалости. Губы мои раздвинулись, но с них так и не слетело ни звука. Мне хотелось рассказать ей о том, что я уразумел насчет джаммеров, но все, что следовало произнести, было слишком велико для моего рта.
Джен выждала момент, потом снова поднесла бинокль к глазам.
– Чем любуешься? – удалось наконец выдавить мне. – Бруклинским побережьем?
Я повернулся и тоже посмотрел за реку, туда, где характерные очертания Военно‑морской верфи выделялись среди индустриальных зданий, автострад и обшарпанных портовых строений.
Ну конечно. Дженни никогда не сдается.
«Увидимся на фабрике»? – процитировал я.
Так сказала Мвади Уикерсхэм, после того как туда вломились «хой аристой», красные от гнева и не только. Передислокация у джаммеров по расписанию была назначена на понедельник, но с учетом тех сил, которые пришли против них в движение, почему бы не днем раньше?
– Ты думаешь, они останутся в Бруклине?
– Да, полагаю, они родом из Дамбо.
– Говорят, это крутой район.
Мы стояли рядом, плечом к плечу.
– Видела что‑нибудь интересное? – спросил я.
– Сам‑то ты не пошел следом?
– Зря ты так думаешь. Прошел через весь Стайвесант, а потом в обратную сторону, вдоль реки. В Стайвесанте особо не укроешься.
– Хорошая мысль.
– Согласен.
– Согласись с этим, – с улыбкой сказала она и вручила мне тяжелый, камуфляжной окраски, военного образца бинокль. На миг кончики наших пальцев соприкоснулись.
Противоположный берег мгновенно приблизился и обрел четкие очертания – каждое мелкое движение моих рук отзывалось в окулярах картиной землетрясения.
Я перехватил бинокль потверже, следуя взглядом за мотоциклистом на Бруклинском променаде.
– Что я должен увидеть?
– Проверь сахарный завод «Домино».
Я резко перевел взгляд вперед, опередив мотоциклиста. На миг все в поле зрения расплылось, а потом его заполнили знакомые выцветшие фабричные стены. Чуть подавшись назад, я поймал в фокус незажженные неоновые буквы названия, диагональный желоб для сахара, соединявший два строения, и, наконец, небольшой пустой участок между фабрикой и рекой.
– Арендованные грузовики, – тихо произнес я.
Между грузовиками и открытыми воротами товарного склада сновало несколько фигур.
– Джен, ты не можешь разглядеть номер машины, которая стоит напротив пустующего здания?
– О нет. Цифры и буквы слишком мелкие. Понятия не имею, как их разобрать.
– Я тоже. Но… ты когда‑нибудь видела, чтобы профессиональные грузчики работали все в черном? Да еще летом?
– Никогда.