-Что?
-Света, я не смогу тебя держать в штате.
Светка встала. Лицо у нее разом сделалось мокрое: текло из глаз, из носа.
-Сигизмунд Борисович, можно, я уйду? - спросила она шепотом.
-Иди, - сказал Сигизмунд. - Ну, иди, иди…
Светка схватила сумку и убежала.
Несколько секунд Сигизмунд тупо смотрел на дверь, а потом схватил себя за волосы и несколько раз стукнулся лбом об стол. Так. Только этого не хватало
-остаться без бухгалтера. Не станет Светка делать аборт. Рожать она будет. Нищих плодить. Остаться без бухгалтера - это катастрофа. Особенно при нынешнем положении «Морены». И с улицы просто так бухгалтера не возьмешь…
* * *
В воскресенье Аська, возвращаясь от своего нового режа, нежданно-негаданно притащила с собой Мурра и уже с порога закричала:
-Морж! Смотри, кого я тебе привела!
Мурр был мрачноват, строг и ничем не показывал своего удивления. Чинно выпил кофе. Сдержанно-одобрительно отозвался о проекте фольклорного праздника, в котором собирался принять участие. Никак не реагировал на бурное ликование Аськи.
Сигизмунд держался холодновато - все утро просидел на телефоне, обзванивая своих знакомых в поисках приличного бухгалтера. Мысли в основном вертелись вокруг этого.
Мурр с присущей ему временами чуткостью видел, что Сигизмунду не до гостей, и потому проговорил тихим, грудным голосом:
-Хотите, я новую песню вам покажу?
-Ой, Мурр, это гениально! Морж, ты должен это послушать! Такая архаика - охренеть, такие корни! Новый реж кипятком писал, весь пол залил!
-Я просто стремился создать сказку, - мягко поправил Мурр. И стал петь.
Сигизмунд даже вздрогнул: он не ожидал, что Мурр просто так запоет, без гитары, без предисловий.
Песня полупелась, полувыстанывалась, полувыкряхтывалась; завораживающий голос Мурра то уходил в распевы, то топтался на речитативах; только за счет голоса, пожалуй, песня и забирала - ритм и стих хромали на все четыре лапы… будто косолапый бежит. Да, будто косолапый бежит. Куда-то. В темную берлогу. В черный провал. Под землю.
Сторожит медведь Мое счастье от всех. Ждет меня медведь, Чтоб мне отдать счастье. Солнце сменит дождь, А дождь сменит снег, Ждет меня медведь В сушь и ненастье - Чтобы счастье не скучало, Ему Он сплетает венки… Он горем удручен, Что я не прихожу. Из сопочки Слушает грай птиц у тропочки: Может, жданный бредет, Может, ветер голос принесет. Вот уже сколько лет Все ждет да ждет, Ждет меня медведь, Все ждет да ждет, А меня все нет, Нет да нет, Меня - нет…
Мурр плел и плел песню, больше голосом, чем словами, и Сигизмунд, как всегда во время его пения, вдруг оторвался от берега реальности и поплыл… И чем дальше он уплывал, тем больше понимал - только вот словами выразить не мог. Нелепые и разрозненные события последних недель вдруг обрели соединенность и смысл, как будто их вписали в некий общий контекст. И исчезновение Лантхильды, и исчезновение Аськи, и возвращение Аськи, и та смерть, что ударила мимо, и Аспид, и Светка, которая не хочет избавляться от своего ребенка… Все.
Мурр пел и пел, казалось - вечность. У Аськи восторженно блестели глаза. И Вика сидела не шевелясь - слушала. А у Сигизмунда вдруг мурашки пошли по спине. Кто-то ждал. Долго ждал.
Чтобы счастье не грустило, Медведь Прибаутки рычит. он сердится порой, Грозит Разбранить меня.
Кто-то ждал. Долго ждал.
Чтобы счастье не грустило, Медведь Прибаутки рычит. он сердится порой, Грозит Разбранить меня. И не ведает он, Что давно я сплю в земле сырой - Медяки на глазах - Некому медведю рассказать. И медведь все ждет да ждет - Вот уж сколько лет Ждет да ждет… А меня все нет, Нет да нет… Меня - не-ет… А медведь все ждет, Ждет да ждет, А меня уж нет, Нет да нет, Ме-еня не-е-е-ет!..
Сигизмунд слушал, слушал… В многократно повторенном «нет» ему все явственнее слышалось исступленное «да», и в постоянном утверждении «меня нет» звучало все громче «я есть, я есть!»
«Жизни хочу», - вспомнил он аськины слова.
Допев, Мурр скупо улыбнулся, не стал слушать похвал, а вместо этого залпом допил остывший кофе и быстро ушел. Сказал, что ему нужно еще в одно место зайти.
-Как он там поживает, не рассказывал? - спросил Сигизмунд у Аськи.
-Херово, как все… Я не знаю, у них своя тусня. Они чужих не любят. Слушай, Морж, а у тебя правда денег нет? Купил бы ему нормальную гитару.
-Правда нет, - сказал Сигизмунд. - Я бы его давно на лазернике выпустил, были б только деньги. А теперь еще бухгалтерша…
И снова его охватила непонятная тревога. Острая, как колика. Мысль лихорадочно заметалась: что?.. где?..
-…Ты что, оглох, Морж? Трубку сними! Замечтался!
Тряхнув головой, Сигизмунд снял трубку.
-Значит так, Сигизмунд Борисович, - прозвучал деловой голос Федора. - Я, как обещал, проконсультировался.
-О чем? - изумился Сигизмунд. - Что, бухгалтер?..
-Какой бухгалтер?
-Нет, ничего… Извини.
-Я насчет кремации консультировался.
Тревога резко усилилась.
-Какой кремации?
-Вы просили дополнительно узнать насчет воскресения кремированных. Опасно или как.
Сигизмунд наконец сообразил, о чем речь. Исполнительность Федора порой ставила его в тупик.
-Ну и как?
-Отец Никодим говорит: что, по-твоему, Бог из пепла не соберет? А если кто при пожаре погиб - тех тоже?..
-Ну спасибо, Федор, утешил.
-Не за что. Всегда рад. Если что, звоните, Сигизмунд Борисович.
Сигизмунд едва дождался конца разговора. Он вдруг определил источник сильнейшей тревоги. «Хозяйство». Берлога. И там стережет… ждет… Кто? Он почти физически ощущал ЗОВ.
-Ты чего с лица такой бледный? - закудахтала Аська. - Сообщили тебе чего?
-Да нет. Скоро приду.
Он почти бегом выскочил во двор, открыл гараж. Запаха не было. Но ЗОВ становился все сильнее. Лантхильда? Может быть, она под землей? Всего лишь в двадцати метрах, внизу? Бьется под асфальтом в жуткой камере или в коридоре? Или в этом черном зловонном колодце?
Не сразу попадая в рукава, Сигизмунд переоделся в ватник. Он даже не чувствовал холода. Быстрее, быстрее. Стережет медведь. Все взаимосвязано. Все вписано в общий контекст. Древний и жуткий.
Гремя заграждениями, прошел по каналу, нырнул в подворотню. И…
На люке стоял «москвичок». Порыпанный, заслуженный. Явно на трудовую копейку куплен после ста лет очередей. И угораздило же его!.