Неужто решил заработать награду от Ловцов?!
-Не говори ерунды, - резко сказал дхусс, утверждавший, что он не дхусс. - Я не наёмник, не егерь Державы и уж тем более не слуга Некрополиса. Случившееся - твоё дело, и только твоё. Твоей совести. Я не судья, я не вмешиваюсь. Конечно, хотелось бы знать, что произошло, но рассказывать или нет - на то лишь твоя свободная воля.
Сидха покачала головой.
-Ведь тебя, по всему судя, везли в Дир Танолли, знаменитую Школу Стихий - всем известно, что сидхи там в большой цене. А по-простецки эта Дир Танолли именуется совсем иначе - Шкуродёрня. Гнили в старых местах всё больше, соответственно, требуется и больше магов, способных с ней бороться. Полагаю, однако, тебе в Дир Танолли не слишком хотелось.
А тут - такой случай. Дорога идёт лесом, густым и глухим. Рядом - Таэнгский хребет, за перевалом - места ещё более дикие. Мелкие поселения, деревушки, сколько-то подземных шахт. Больших людских городов нет, в ближайшем - Семме - не насчитается и двух тысяч жителей. Остальное - бродячие племена тех, кого в Навсинае принято именовать «отходами магических практик».
-Дхуссы…
-Дхуссы в том числе, - невозмутимо сказал пришелец. - А также таэнги, тверды, клоссы - люди именуют их ещё троллями - и многие другие. Я так понимаю, что общество изгоев показалось тебе предпочтительнее классов Шкуродёрни. Что ж, неудивительно. Хотя сомневаюсь, что компания тех же таэнгов пришлась бы тебе по душе.
Жёлтые глаза зло сощурились.
-Слишком уж ты проницателен, Меченый. Не потому ли шатаешься сам-друг по горам и чащобам? Кто с таким всевидцем знаться захочет?
Дхусс усмехнулся. Правда, усмешка у него получилась не слишком веселой, и стало заметно, что он ещё очень молод.
-Да, верно, - после минутного молчания промолвила сидха. - Лучше уж… общество дхусса-изгнанника, чем… чем Шкуродёрня. А почему тебя отторг клан, Меченый?
-Я похож на дхусса, однако не дхусс, Желтоглазая. И уже хотя бы поэтому никакой клан меня не отвергал. Потому что никакого клана у меня никогда не было и быть не могло.
-Ага, говори-говори… А на щеке у тебя что? С дерева свалился?
Незнакомец в упор взглянул на сидху.
-На щеке метка клана Морры. Как она там появилась - особая история. Но скажи мне, где ты видела дхусса, знающего Siddhean, твой язык? Где ты видела дхусса, способного остановить охранную лозу истиннорождённой сидхи?
Девушка помолчала.
Её собеседник улыбнулся. Хорошей, открытой и доброй улыбкой - её, однако, сильно портили мощные клыки, впору любому зверю.
-Ого, - вздрогнула сидха. - И после этого ты говоришь… что ты не дхусс?
-И после этого я продолжаю говорить, что я не дхусс! - теряя терпение, рявкнул пришелец. Нахмурился и тотчас разгладил прорезавшие лоб складки. - Так ты всё-таки поведаешь, как тут оказалась? А там, может, придумаем, что делать дальше. Я готов слушать, Желтоглазая, - закончил он уже совершенно иным тоном, спокойно и мягко. - Огонь, я знаю, вы терпеть не можете, еду нашу не признаёте, поэтому даже по трапезничать под беседу мы не сможем. Прежде всего, как тебя зовут, благородная сидха?
-Нэисс, - не слишком охотно отозвалась девушка. - А тебя?
-Тёрн, - ночной гость вдруг вскинул голову, насторожился - и тотчас вскочил, как подброшенный, схватившись за посох. - Вот так так… Это как же? Как она от меня-то скрылась?.
- Вот так так… Это как же? Как она от меня-то скрылась?..
-Ты чего? - тотчас подобралась сидха.
-Чего я? - повернулся к ней Тёрн, глаза его тоже сверкали. - А вот чего, Нэисс, - ты не знаешь разве, что за тобой всё это время кое-кто полз?
-Что? - вздрогнула девушка. - П-полз? К-кто полз?
-А вот это мы сейчас и узнаем! - Тёрн пригнулся и разом исчез под низко склонившимися ветвями, играючи избегнув длинных колючек.
-Эй! Ты куда?! Вернись! - запоздало крикнула сидха.
Ночь ничего не ответила.
Нэисс вскочила на ноги, подхватив с земли охранную плеть. Истиннорождённой сидхе ничего не стоило взять след ночного гостя, пусть даже и дхусса, чьи родичи отлично умели, когда надо, отвести глаза любому преследователю.
Зачарованная ветвь завертелась, словно настоящая змея, схваченная за хвост. Ноздри девушки-сидхи трепетали, жадно втягивая благоухание горного леса, сплетающиеся и сливающиеся ароматы десятков, если не сотен, редких трав, почек молодых елей, ещё только пускающих корни побегов многолистника… Здесь всё полнилось запахами, множеством запахов. Звери и птицы, травы и мхи, кусты и вьюнки - скалы жили, неся на каменных плечах тысячи тысяч малых жизней, и древнему хребту не было никакого дела до одинокой беглянки-сидхи.
И никаких следов Гнили. Нет, недаром говорят, будто бы это - насланное на людей проклятье за вечную грязь их душонок и помыслов.
Сидха чувствовала всё это и ещё многое другое, не в силах, к своему глубокому изумлению, обнаружить лишь одного - следа странного дхусса, утверждавшего, что он вовсе не дхусс.
Однако прошло не так уж много времени, и назвавшийся Тёрном снова возник перед Нэисс - словно соткавшись из ночного сумрака и лёгкого горного тумана. Он сгибался под какой-то ношей, но ступал по-прежнему бесшумно.
Только теперь сидха ощутила то, что обязана была учуять давным-давно, с самого начала: острый и едкий запах крови, смешанной с чародейскими декоктами. Крови, соединённой с магией, крови, пронизанной ею. Вонь ударила тяжёлым молотом, в голове у Нэисс помутилось, от внезапно нахлынувшей дурноты она пошатнулась, едва не растянувшись на земле.
-Интересные, оказывается, были у тебя попутчики, - холодно заметил Тёрн, со спокойной, бесстрастной аккуратностью снимая с плеч добычу и опуская её наземь. - Ошибался я, выходит. Думал - Шкуродёрня, Дир Танолли, туда тебя тащат… И, главное, как ловко-то она за тобой ползла - никто ничего не заметил, не почувствовал даже, пока, видать, силы у неё совсем не иссякли.
-Ты чего? Ты о ком? У кого силы чуть не иссякли?
-Смотри сама, - кратко отмолвил Тёрн.
Нэисс невольно отступила на шаг, пригибаясь словно для прыжка и на всякий случай выпуская когти. Этот непонятный дхусс мог оказаться поистине страшным противником. Было в нём что-то… вопиюще неправильное. Дикарь, чьё племя образованные и утончённые сидхи давно подозревали в каннибализме, никак не мог, не имел права превзойти её, истиннорождённую.
Дхусс же по имени Тёрн спокойно стоял, в поднятой левой руке (которую так и тянуло назвать «лапой») неярко светился серебристый огонёк. А у его ног…
Затянутая в сотканную из серых и чёрных лоскутов куртку и такие же порты, на сухой хвое лежала девушка. Белое, ни кровинки, лицо, огромные антрацитовые глаза широко раскрыты, и в них сейчас не отражалось ничего, кроме боли. Одежда зияла многочисленными прорехами, края их задубели от высохшей крови.
-Гончая Некрополиса, - холодно прокомментировал Тёрн, брезгливо поддевая пальцем охватывающий шею раненой серо-стальной обруч, усеянный странными, даже на вид злобными рунами.