Я узнала этот голос.
- Майкл?
Он вылез из машины. Он был тоньше, чем я помнила, но в остальном такой же: длинные волосы, темные глаза, темная одежда. Я смотрела на его губы и думала о нашем первом поцелуе. Это случалось прошлым летом, на фейерверке. Я видела отражение фонтана красных хризантем в его глазах, когда он целовал меня.
- Не верится, что это ты, - сказал он.
- Это я.
- Как давно ты в городе?
У него за спиной кто-то открыл дверцу машины и вышел - высокое создание с короткой стрижкой. Я затруднилась определить, мальчик это или девочка.
- Два дня. Мы завтра уезжаем.
- Что ж ты мне не сказала?
С минуту мы молчали. Потом я сказала:
- Ты не изменился.
- Изменился, - возразил он, - Я теперь вампир. - На фигуру у него за спиной упал свет витрины. Это была девушка, и она ревновала.
Из магазина с большим бумажным пакетом вышла мае.
- Это моя мама, - сказала я и сообщила мае: - Это мой друг Майкл.
Все это время я думала, является ли он одним из нас.
Вам наверное интересно, как вампиры узнают друг друга.
Имеется несколько показателей. Отбрасывает ли он тень? Подвержен ли солнечным ожогам? (Ультрафиолетовые лучи обжигают нашу кожу в тысячу раз быстрее, чем кожу смертных.)
Разумеется, ни один из этих пунктов не проверишь ночью. Прочие более субъективны. Я упоминала выше, что у вампиров прохладная кожа, они не потеют и не пахнут. Смертные, особенно те, кто ест мясо, обладают отчетливым сладковато-соленым запахом, которые не заглушить никаким дезодорантом. Поскольку мы тщательно следим за своим питанием, большинство из наших отличаются стройностью. Ходят байки про колонистов, которые обжираются красным мясом, но, по-моему, это пустые россказни.
Многие вампиры, в том числе и мой отец, страдают от периодического синдрома сенсорной перегрузки (ССП). Искусственный и солнечный свет, а также сложные узоры, чрезмерно раздражающие зрительный нерв, могут вызвать головокружение, панику и тошноту.
Поскольку большинству вампиров известно о ССП, они из уважения к остальным стараются избегать одежды с узорами, особенно в пейсли, гусиную лапку и горошек. И большинство из нас отличается повышенной чувствительностью к звукам, запахам и фактуре. Вот почему мы избегаем оп-арта, не включаем музыку громко, ходим на рок-концерты с затычками в ушах, не пользуемся духами, а наждачная бумага и ковры с грубым ворсом нас нервируют.
Мама рассказывала мне, что приступы головокружения возникают у вампиров не только от высоты или потери равновесия, но и в замкнутых пространствах, где присутствуют спиральные или лабиринтоподобные конструкции.
Не имея возможности проверить восприимчивость к этим факторам, мы полагаемся на интуицию и наблюдение. Насколько тщательно построены фразы? Присущ ли объекту негромкий, музыкальный голос? Поскольку эти особенности ассоциируются у нас с собратьями-вампирами, мы совершаем ту же ошибку, что и смертные: судим друг о друге по стереотипам, набору устойчивых параметров.
Мае пригласила Майкла выпить с нами в отеле, и, когда он согласился, у меня отлегло от сердца. Таким образом, мне представлялся шанс выяснить, что он собой представляет.
Бармен терял от мамы голову.
Мы с Майклом сидели в плетеных креслах с высокими спинками на застекленной веранде бара - прелестном месте с высокими фикусами и мерцающими на каждом столике свечами. Мае задержалась у стойки, пытаясь сделать заказ, но бармену хотелось флиртовать с ней. И она его не останавливала.
Половина моего внимания была прикована к ней, половина к Майклу. Насколько я могла судить, вампиром он не был. Голос у него был достаточно низкий, и он думал, прежде чем высказаться. Но фактура его мыслей отличалась от той, что была присуща мыслям мамы, папы и Дашай - вампиров, которых я знала лучше всего. У него мысли были редкие, растрепанные и мягкие, а у них более плотные, даже в момент возбуждения или растерянности.
- Я все собирался тебе позвонить. - Майкл тоже наблюдал за моей мамой и думал, какая она красивая.
"Почему она не носит обручального кольца? - вдруг подумала я. - В конце концов, она до сих пор замужем".
Майкл посмотрел на меня. В его карих глазах появилось незнакомое, покорное выражение.
- Ты принимаешь наркотики? - спросила я, радуясь, что никто не сидит с нами рядом.
- Ну да. - Он улыбнулся. - Я ж говорил тебе, я теперь вампир.
Я заметила, что он слегка вспотел. "Нет, ты не вампир", - подумала я.
- Ты не пробовала "В"? - Голос у него слегка дрожал.
- "В" - это?..
- Валланиум. Наркотик, который делает тебя вампиром. - Майкл обеими руками откинул за спину длинные волосы. - Ари, это потрясающе. Принимаешь по две в день и живешь вечно.
- Оно в таблетках?
Он сунул руку в карман рубашки и извлек черную коробочку, как из-под фотопленки. Затем отщелкнул крышку и вытряхнул на ладонь две темно-красные таблетки.
- Хочешь попробовать? Приход классный, как от травы, но если с водкой - такие глюки ловишь… - Он покачал головой. - Трудно объяснить.
- Они дорогие? - Я смотрела на капсулы. На каждой красовалась крохотная буковка "В".
- Ага. Но я теперь работаю. В школу больше не хожу, работаю на складе в "Олмарте".
Бармен наконец принялся разливать напитки.
- Может, и попробую, попозже, - ответила я. - Если хочешь, я куплю их у тебя.
Он замотал головой.
- Нет, они классные. Ты обязательно должна их попробовать. - Он протянул мне две таблетки, которые я сунула в карман джинсов. - Уверен, ты сможешь найти дилера во Флориде, - продолжал он. - Все мои знакомые сидят на "В".
- Убери их, пока мама не вернулась. - Она уже расплачивалась.
Он сунул коробочку обратно в карман рубашки.
Мама поставила поднос с напитками на столик: два стакана "пикардо" и один с колой. Майкл был разочарован.
- Что ты пьешь?
- Это называется "пикардо". Хочешь попробовать?
Мае бросила на меня вопросительный взгляд. "Потом расскажу", - мысленно ответила ей я.
Красный стакан сиял в свете свечей. Майкл поднес его к губам, пригубил и закашлялся.
"Извини, друг, - подумала я, - но ты напрочь не один из нас".
Мама все говорила правильно. Вопрос о Кэтлин она подняла настолько тактично, что Майкл не расстроился. А может, это "В" помогал ему держать эмоции под контролем.
- Маме пришлось тяжелее всех, - рассказывал он. - Она сидит на антидепрессантах и от этого как пришибленная. По крайней мере, теперь она хоть из дому выходит. А то месяцами лежала в постели.
- А кто это сделал, так и не выяснили? - Мамин голос звучал умиротворяюще.
- Нет, хотя некоторое время думали, что к этому могли быть причастны Ари с отцом. - Он взглянул на меня. - Ты знала об этом.
- Агент ФБР даже до Флориды добрался, - сказала я.
- Люди по-прежнему считают странным, что ты покинула город после убийства. - В голове у него роились смутные подозрения.
- Я бы никогда ничего подобного не сделала, - сказала я. - И он тоже.
- Я знаю. Да, мне было грустно узнать, что он умер.
Мае резко сменила тему. Она спросила Майкла о его планах по части колледжа, а он пространно и в самых расплывчатых выражениях объяснил, почему таковых у него не имеется.
Когда Майкл ушел, рассыпавшись в обещаниях оставаться на связи, которые, как мы все понимали, так и останутся невыполненными, мы с мамой сидели за столиком и говорили о вещах, которых раньше касаться было нельзя.
- Разве он не заслужил знать правду? - спросила я.
- А где правда? - Мае допила свою порцию и шевельнула пальцами над пустым бокалом.
Бармен не сводил с нее глаз и наполнил бокал в мгновение ока. Он хотел задержаться, но она осадила его одним взглядом, и он ретировался. Я сообразила, что она затеяла флирт, чтобы дать нам с Майклом возможность поболтать наедине.
- Нам известно только то, что рассказал Малкольм в Сарасоте, - сказала она. - Он мог солгать - это он умеет, как никто.
Но я слышала его признание и помнила подробности - он говорил о том, как убил ее. Он сделал это потому, что она была помехой, - так он сказал.
- Даже если Малкольм убил ее, что толку рассказывать об этом Майклу? - Глаза у мае потемнели. - Мы не знаем, где Малкольм. У нас нет доказательств. Поверь мне, Ариэлла, лучше ничего не говорить.
Я верила ей. Но чувствовала тяжесть знания, словно какую-то болезнь внутри.
ГЛАВА 6
Наутро мы покинули Саратога-Спрингс, коробки и прочий багаж бултыхались в кузове у нас за спиной.
На выезде из города я попросила маму остановиться у кладбища. Имя Кэтлин было выгравировано на большом камне, а рядом стоял еще один, поменьше, с именами ее родителей. Под каждым именем стояло по дате, но только у Кэтлин их значилось две. Я положила на ее могилу один из подаренных ею дисков - не знаю почему.
- И на этом мы простимся с Саратога-Спрингс. - Мае повернула к выезду на 1-87. Она вздохнула и покосилась на меня. - Извини.
- За что?
- Я думала, возвращение сюда пойдет тебе на пользу, в смысле, даст ощущение завершения…
- Ненавижу это слово. - Я извинилась, что перебила ее.
- Ну, тогда катарсиса. - Она нажала на педаль газа, но грузовичок придерживался собственного темпа, едва превышавшего скоростные ограничения. - Ненавижу автоматические коробки передач.
- "Катарсис" значит "очищение". - Я провожала взглядом пологие зеленые холмы. - Я не чувствую себя особенно чистой.
- Ты не виновата, что Кэтлин умерла. - Мае перестроилась в правый ряд. - И что Мисти пропала, тоже не виновата.
Не успели мы пересечь границу Нью-Джерси, как у меня зазвонил мобильник. Служба шерифа округа Ситрэс выследила меня.
Инспектор сначала сказал мне, что у них "есть зацепки", но Мисти еще не нашли. Тошнотворное ощущение усилилось.
- Она говорила тебе что-нибудь насчет отъезда из города? - спросил он.
- Нет. - Я дважды пересказала основную часть нашего с ней телефонного разговора. Но в нем не было ничего особенного. - Да, голос у нее был веселый. Она сказала, что в тот вечер у нее было назначено свидание с Джессом. Джессом Весником. Это брат Осени. Нет, я не очень хорошо его знаю.
Инспектор спросил, где я находилась в ночь ее исчезновения, и я сказала, что дома. Мне хватило ума не рассказывать ему о приступе головокружения и ощущении присутствия какого-то зла. Я согласилась явиться в офис шерифа по возвращении.
- Мае, когда мы будем дома?
Грузовик выезжал на скоростное шоссе Нью-Джерси.
- Завтра к ночи, полагаю. Нам все-таки надо есть и спать.
Я обещала инспектору прийти во вторник утром и повесила трубку.
- Ума не приложу, где она. - В кабине было холодно, и я обхватила себя руками за плечи.
- Ты не думаешь, что она сбежала? - Мае вела машину так же, как танцевала, - плавно и ритмично. Тормозами почти не пользовалась.
- Нет. - Я не могла представить, чтобы у Мисти хватило духу сбежать. - Ей было в некотором роде скучно, но она была влюблена. Или думала, что влюблена.
- А как насчет тебя?
У мамы голова работала не так, как у папы. Она импульсивно перескакивала с одной мысли на другую, тогда как его ум отличала методичность, даже при попытке связать несопоставимые понятия.
- Ты спрашиваешь, не влюблена ли я?
Мае вскинула бровь. (Я так не умею - я проверяла.) Это означало: "Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду".
- Нет, - ответила я решительно. Чувства, испытанные мною при виде Майкла, не были любовью. Скорее, сожалением о том, что могло бы получиться, будь Кэтлин жива.
Одно я усвоила: смерть любимого человека меняет для оставшихся весь мир.
Позднее в тот же день я заметила бугорки таблеток в кармане джинсов и вынула их. Мае спросила, что это, и я рассказала.
- Таблетки, превращающие людей в вампиров? - хмыкнула она. - Исключено.
- Я подумала, не сдать ли их на анализ. - Интересно, кто торгует этим зельем.
- Дельная мысль. - Она включила поворотники. - Мы уже в Мэриленде. Предлагаю остановиться и пообедать. Здесь можно найти неплохой рыбный ресторан.
Я согласилась, хотя особого аппетита не чувствовала.
На ночь мы остановились в гостинице в Южной Каролине и наутро, спозаранку, продолжили путь. В Хомосасса-Спрингс мы въехали на закате. Неистово-яркий мандариново-оранжевый шар опускался за горизонт между купами деревьев.
Фургон остановился на светофоре, и я увидела первое объявление, пришпиленное к фонарному столбу: "ПРОПАЛА" - гласил заголовок. С помещенной ниже фотографии улыбалась Мисти (более юная и без косметики). От увиденного мне сделалось холодно, ее исчезновение превратилось из абстракции в жуткую конкретику.
Зажегся зеленый, и мы тронулись. Объявления висели на каждом третьем столбе.
Когда мы наконец свернули на нашу дорогу, а потом на проселок, я испытала усталое облегчение. Дом был здесь, а не в Саратога-Спрингс. Окна светились желтым (настоящие окна - стекла уже вставили). С тех пор и навсегда желтые огни на фоне темноты означают для меня дом, а дом всегда означает любовь и тайну.
Дашай с Грэйс на руках вышла нас встречать, не дожидаясь, пока мае выключит мотор.
- Ну, - сказала она, - вам какую новость сначала - плохую или очень плохую?
В гостиной мы услышали плохую новость: Дашай получила отчет от специалистов из Департамента сельского хозяйства, которые проводили экспертизу наших погибших пчел. Они обнаружили множественные патологии, вероятно вызванные пестицидами или вирусом, наряду с признаками клещевого заражения.
- Эта часть тебе понравится, - обратилась ко мне Дашай. Она уселась на подлокотник кресла, поправив тюрбан из полотенца. Она завела привычку мыть голову каждый вечер, что, по словам мае, "типично для покинутых женщин". - Эти клещи называются "варроа", мелкие паразиты, высасывающие из пчел жизнь. По прозвищу "клещи-вампиры". Мило, а?
Мае, сцепив пальцы, вытянула руки над головой и хрустнула костяшками.
- Очаровательно, - сказала она.
- Откуда они взялись? - спросила я.
- Из Азии, много лет назад. Наверное, какой-нибудь фанат пчеловодства завез в чемодане. Большую часть зараженных пчел уже уничтожили. Лекарства паразитов не берут.
- Клещи и пестициды существуют давно. - Мае устремила взгляд вдаль. - Здоровые ульи, как у нас, прекрасно им сопротивлялись. Наверное, это перевозка во время урагана сделала пчел уязвимыми.
- Нам придется уничтожить ульи. - Дашай взглянула на мае.
- Я займусь этим завтра, - ответила та бесстрастно.
- Я помогу. - Дашай глубоко вздохнула. - А теперь хотите действительно плохую новость? Сегодня здесь побывали помощники шерифа Они облазили дом и все поместье.
Мае расцепила пальцы и уронила руки.
- Ордер у них был?
- Нет. Они спросили, нельзя ли им тут посмотреть, а я ответила, что скрывать нам нечего. Они прочесали все и убрались. Ничего не взяли. Я специально следила.
Я обмакнула креветку в миску с красным соусом и съела.
- Дашай, ты всерьез думаешь, что они стали бы у нас красть?
Дашай с мамой недоверчиво на меня посмотрели, затем глаза их исполнились сочувствием.
- Не красть, - сказала мае. - Дашай имела в виду изъятие улик.
Мне потребовалось несколько секунд, чтобы привыкнуть к мысли, что помощники шерифа подозревают меня в причастности к исчезновению Мисти. Тем временем Грэйс вспрыгнула на диван между мной и мамой. Я погладила ее.
- Та, другая девочка, ну, которая вместе с ней заходила к Фло в тот вечер… - Дашай защелкала пальцами, силясь припомнить имя.
- Ты имеешь в виду Осень?
- Осень, точно. Она была здесь. Заявилась вчера вечером, позвонила у ворот. Она хотела поговорить с тобой.
- У нее есть мой телефон. - Грэйс лизнула мне руку и заурчала. Из любви ко мне или с прицелом на креветку?
- Ну и ладно. Она сказала, что ей надо с тобой поговорить и что она еще зайдет.
Но в тот вечер Осень не вернулась. Мы рано легли спать, памятуя, что наутро мне предстоит разговаривать с полицией.
Контора шерифа округа Ситрэс помещалась в кирпичном здании в центре Инвернесса, а сама беседа происходила в бледно-зеленой комнате с большим столом, пластиковыми стульями и водруженным на стену огромным флагом США. Мае попросили присутствовать. Инспектора звали Пат Морли. Этот лысеющий человек среднего роста в темных брюках и белой рубашке с короткими рукавами обладал на редкость незапоминающимся голосом и чертами лица. Его серые глаза казались обесцвеченными. Он сел напротив нас и принялся негромко задавать мне вопросы, делая пометки в блокноте.
Вопросы были те же, что и по телефону: как я познакомилась с Мисти, как долго продолжалась наша дружба, много ли времени мы проводили вместе, где я находилась в ночь ее исчезновения. Время от времени он поглядывал на мае, приглашая ее подтвердить мои слова, и она каждый раз говорила: "Все верно".
Он спросил о походе в торговый центр, и я рассказала ему, как мы с Мисти пообедали.
- У меня было такое чувство, будто за нами наблюдают.
- Какого рода чувство? Ты видела кого-либо?
- Ощущала. Я никого не видела.
Он не потрудился это записать.
О Джессе он расспрашивал более подробно: состояли ли они с Мисти в каких-либо отношениях? Насколько близки они были? И он знал, что Джесс побывал у нас за неделю до ее исчезновения. О чем мы говорили?
Дело приняло щекотливый оборот. До сего момента я отвечала на все вопросы честно, не жульничая - иными словами, не подслушивая его мысли. Но теперь мне требовалось знать, что у него на уме, и я включилась. Услышанное потрясло меня настолько, что это, должно быть, отразилось у меня на лице, поскольку мае прислала мне предостережение: "Осторожно!"
Инспектора Морли мои слова практически не интересовали! Он для проформы задавал вопросы, но его заметки представляли собой каракули, которые никто никогда не расшифрует. Он уже решил: Джесс убил Мисти. Он был уверен, что обнаружение трупа - только вопрос времени.