Мама покачала головой, но отправилась обратно к компьютеру. Дашай протянула мне еще ломтик сот.
- Как насчет выгулять лошадей?
Я понимала, что она пытается отвлечь меня, ну и что из того? Планы можно вынашивать и верхом.
Вернувшись с прогулки (Дашай на Абиаке, я на Джонни Кипарисе), мы поводили коней по загону, чтоб они остыли, потом дали им корма и напоили.
Мае сидела на парадном крыльце, поджидая нас. Я разглядывала ее лицо и пыталась послушать мысли, но безуспешно. В руках она держала лист бумаги, который протянула мне.
Это была распечатка электронного письма.
Сара, нет ничего проще. Мы связались с агентом по недвижимости, и она сказала, что содержимое дома переведено на склад. По завещанию все однозначно отходит твоей дочери, а душеприказчиком назначен Деннис Макграф. Ты с ним знакома? Он служит в колледже, если хочешь, я ему позвоню. Когда Ариэлла не появилась на похоронах, пошли было разговоры, но теперь все утихло. Всеми приготовлениями занимался Салливан. Дай мне знать, если еще что-нибудь понадобится. Обнимаю.
Мэриан.
Р. S. Разве ты не знакома с Грэмом Уилсоном? Славный дядька. Хороший врач. Один из нас.
Я послала матери улыбку победителя, а она в ответ послала мне мысль: "Может быть".
Мы никак не могли договориться, что делать дальше. Я хотела поехать в Саратога-Спрингс, поговорить с Деннисом и доктором Уилсоном. Мае считала, что это неразумно. Майкл рассказал ей об агенте Бартоне (у них был длинный разговор, уточнила она), и рисковать мы не будем.
- Тогда ты поедешь, - решила я.
- Ариэлла, задумайся на минуточку. Что это нам даст? Если ты права - если Рафаэль жив, - он не хочет, чтобы мир об этом узнал. В конце концов, если он инсценировал собственную смерть, значит, у него имелись на то причины.
- Зачем вампиру проделывать подобное? - покачала головой Дашай.
- Потому что он хотел, чтобы люди считали его смертным? - Я размышляла вслух. - Потому что кто-то намеревался его выдать?
- Его мотивы нас не касаются. - Мае говорила все более властно, и мне не очень нравилось, что она берет дело в свои руки. - Если он жив, он мог связаться с нами. Но он этого не сделал.
- С чего бы ему это делать? - Письмо у меня в руке превратилось в мятый комок бумаги, и я принялась его разглаживать. - Мы его бросили. Мы обе. И ни одна из нас не позвонила и не сказала ему, где мы находимся.
- Он мог разыскать меня в любой момент. - Мае скрестила руки на груди - тот же жест, к которому всегда прибегала я, уходя в оборону. Она услышала, как я об этом подумала, и подчеркнуто опустила руки по швам. - Я всегда называлась своим настоящим именем. Тебе не понадобилось много времени, чтобы выследить меня.
- Тетя Софи позвонила ему после вашей с ней последней встречи. Она сказала ему, что ты не хочешь, чтобы тебя нашли.
- В то время я и не хотела. Я соблюдала свой уговор с Малкольмом. - Она снова скрестила руки. - Что заставляет тебя думать, будто Рафаэль хочет, чтобы его нашли?
- Бутылка "пикардо", - сказала я. - И три розы. И надпись на могиле: "Так возвеселимся же, покуда молоды". Это была как бы наша с ним шутка. - Я старалась говорить убедительно, но понимала, что у меня нет доказательств, что он жив, только упрямая интуиция.
ГЛАВА 15
Отец не раз выражал глубокий скептицизм в отношении попыток отделить творческое мышление от аналитического обоснования. Разве не очевидно, спрашивал он, что в науке и в искусстве требуется и то и другое? Он любил цитировать Эйнштейна: "У меня нет особых талантов, только страстное любопытство". Его собственный ум был от природы столь логичен, но при этом столь пытлив, что для него творческое и аналитическое действительно сливались в одно.
Но мой мозг устроен иначе, он опирается на интуицию и воображение в той же степени, что и на логику. Мои открытия зачастую неожиданны, они в равной степени зависят и от прозрения, и от анализа и терпеливого труда.
Когда я решила, что отец жив, передо мной встала проблема, как разыскать его, потому что я также решила, что, хочет он того или нет, я найду его. Я не могла бы объяснить, почему я настроена так решительно. Возможно, во мне говорила гордость. Я слишком близко подошла к завершению головоломки, чтобы смириться с отсутствием исходного ее элемента.
Поэтому я изводила маму расспросами. Где отец чувствовал себя счастливее всего? Заговаривал ли он когда-нибудь о переезде куда-либо? Какие вещи ему требовались, помимо очевидных?
Она работала на пасеке, вынимая рамки и проверяя, здоровы ли обитатели ульев. В отличие от мистера Уинтерса ей не требовался дымарь, чтобы пчелы уснули и не кусались. Ей достаточно было поговорить с ними.
- Привет, мои лапочки. Чувствуете, как пахнет лимонный цвет нынче утром?
Между воркованием над пчелами она отвечала на мои вопросы. Счастливее всего, в прежние дни, он был на американском юге. Ему нравились теплый климат и протяжность южной речи, неторопливость тамошней жизни. Он несколько раз заговаривал о том, чтоб "удалиться на покой" во Флориду или Джорджию, к океану. Что до вещей, то он был нетребователен. Со времен Кембриджа он носил одежду и обувь одного и того же типа. Когда они изнашивались, лондонские портные и сапожники шили новые. У него были его книги и дневники, он разработал собственные заменители крови, а готовила ему Мэри Эллис Рут.
- Что сталось с ней? - спросила я. - Она по-прежнему в Саратога-Спрингс?
- Ее имя не упоминалось.
Мае подозвала меня. Я встала к ней вплотную и заглянула через склоненное плечо.
- Доброе утро, королева Мэв, - промурлыкала она.
Я заметила ее почти сразу. Нижняя часть тела царицы была длиннее и более заостренная, чем у других пчел. Она переползала по сотам из ячейки в ячейку и откладывала крохотные яйца цвета риса.
- Как он изготавливает заменители?
- Думаю, мне известно не больше, чем тебе. - Она с любовью смотрела на царицу. - Он извлекает плазму из крови трупов…
- Этого я не знала.
Она подняла на меня глаза.
- Чего ты так всполошилась? Это же не значит, что он кого-то убивает. Когда я жила там, кровь поступала от похоронного бюро Салливана. Когда труп бальзамируют, кровь обычно просто сливают в канализацию. Твой отец платил Салливану за доставку крови к нему. Переработка ресурсов принимает самые разные формы.
- Значит, он использовал человеческую кровь.
- И звериную тоже. Доставка происходила дважды в неделю, как у нас здесь. Ты наверняка видела фургоны "Зеленого креста". По части транспортировки крови это самая надежная курьерская служба. - Она аккуратно задвинула рамку на место. - Он использовал плазму для получения заменителей - некоторые в форме тоников, некоторые в виде сухой заморозки. Оставлял себе необходимое количество, а остальное продавал фирме в Олбани. У меня на кухне есть некоторое количество замороженного продукта, он продается под торговой маркой "Санфруа".
Я видела на кухне красно-черный контейнер.
- А где ты покупаешь "Санфруа"?
- "Зеленый крест" привозит. - Мама пристально вглядывалась в следующий улей. - Иди сюда и взгляни, Ариэлла. Ты когда-нибудь видела более красивый рой?
Сотни пчел лепились на блестящие золотые соты, совершая непонятные мне крохотные зигзаги.
- Умнички мои, - проворковала мае.
- Они красивые, - сказала я, вдруг почувствовав ревность. - Когда приходит следующий фургон?
Мама сделала мне подарок: мой собственный сотовый телефон. Она сказала, что питает к технике смешанные чувства, но поскольку домашний телефон используется и по работе, мне нужен собственный номер.
По ее совету я первым делом позвонила Майклу, дабы известить его о том, что я поправилась. Озабоченная поисками отца, я хотела расспросить его о Деннисе и Мэри Эллис Рут, но он не был с ними знаком, и откуда ему было знать, в городе они или нет. Больше мне сказать было особенно нечего.
- Я скучаю по тебе, - сказал Майкл двусмысленным тоном.
- Я тоже. - До некоторой степени я сказала правду; я скучала по тому мальчику, каким он был до гибели Кэтлин. - Может, как-нибудь приедешь нас навестить?
- Может быть. - Но, судя по его тону, подобная перспектива была весьма отдаленной. - Ари, мне нужно кое о чем тебя спросить. Кэтлин говорила о тебе всякое. Мол, мне надо быть с тобой осторожным, что ты не… - Он смешался.
- Она говорила, что я ненормальна? Ну, это правда.
- Она говорила… глупости всякие. Она увлекалась этими дурацкими ролевыми играми и колдовством, и кто знает, чем еще. Но порой она вела себя так, будто все это по правде. Она говорила, что ты вампир.
У меня в мозгу это слово светилось, как раскаленные угли.
- Я понимаю, это смешно, но я все-таки должен тебя спросить, не знаешь ли ты что-нибудь о том, как она погибла. Тебе что-нибудь известно?
- Я знаю только то, что прочла в газетах, и что рассказал мне ты. Я не причастна к ее смерти, Майкл. Мне жаль, что меня не оказалось рядом в ту ночь… иногда мне кажется, что я могла бы оказаться в силах спасти ее. Но мне стало плохо, и ты отвез меня домой, а потом твой отец позвонил моему узнать, не у меня ли она.
- Так я и думал. Извини, что поднял эту тему.
- Ничего страшного.
Я спросила, не появились ли в деле какие-нибудь зацепки. Он сказал, что полиция опрашивает персонал ипподрома.
Как только я рассортировала то, что знала об отце сама и что рассказала мне мама, всплыли некоторые факты, способные, возможно, помочь его выследить. Я записала их в дневник.
Во-первых, каждый январь отец отправлялся в Балтимор, Возможно, в следующем году полезно будет съездить туда. Но до января еще несколько месяцев, а я была не склонна проявлять терпение.
Во-вторых, отец целиком отдавался своим исследованиям. Чтобы продолжать дело "Серадрона" и оставаться в живых, ему требовалось постоянное снабжение кровью. Значит, следовало расспросить службу "Зеленого креста" и, возможно, похоронные агентства. Но где?
В-третьих, он полагался на своих помощников: Денниса Макграфа и Мэри Эллис Рут. Найти их, и след может привести к отцу.
В-четвертых, связаться с портным.
Это были наиболее очевидные направления поисков. Разумеется, он мог выкинуть что-нибудь неожиданное: сбежать в Индию или начать новую жизнь в качестве учителя или писателя. Но я так не думала. Как говорила мама, большинство вампиров - существа привычки.
В тот вечер после ужина мае, Дашай, Харрис и я сидели на воздухе в лунном саду на северной стороне дома. (Джоуи Дашай отправила в постель, поскольку луна возбуждала его, и он слишком шумел.) Мае насадила кругами разные цветы - душистый дурман, луноцвет, цветущий табак, гардении, - и мы сидели лицом друг к другу на двух скамьях из старого тика, наблюдая, как цветы начинают призрачно светиться по мере угасания неба. Полумесяц висел низко в июньском небе, и густой аромат цветущего табака действовал на меня усыпляюще. Вокруг нас звенели комары, но ни один не касался нашей кожи. Их жужжание напоминало мне высокие струнные инструменты. Я знаю, что для смертных, которые опасаются укуса, этот звук неприятен.
Я изложила остальным свой план по поиску отца. "План возвращения", как я его назвала. Они слушали, не перебивая.
- Я планирую начать обзвон завтра. Я достаточно оправилась, и голова у меня снова ясная.
- Это хорошо, - сказала Дашай. Сидевший рядом со мной Харрис согласно хрюкнул.
- А что, если ты отыщешь его, Ариэлла? - спросила мае. - Что тогда?
Ответа у меня не было. Лицо ее наполовину скрывала тень, а Дашай сидела позади нее, почти невидимая. Я попыталась представить, что на скамье рядом с мамой сидит отец, дышит вечерним воздухом, восхищается сиянием похожих на фонарики цветов, - и не смогла. Я не могла представить его с нами.
Ребенок внутри меня переживал: "А вдруг он не любит обезьян?"
Все молчали. И тут тишину разорвал дикий хохот: "Уа-ха-ха!"
Подскочила только я. Харрис вообще протянул руку и погладил меня по руке.
Крик повторился, на сей раз в ответ прозвучало: "Ух-хуу".
Перекличка продолжалась около минуты. Я не могла сообразить, откуда исходят звуки. Затем они начали стихать, и вот уже снова только комары звенят.
- Совы? - шепотом спросила я, и остальные кивнули.
- Полосатые совы, - уточнила Дашай.
Внезапно я вспомнила папину колыбельную. В лунном свете у сидевшей напротив мамы блеснули глаза. Она запела, на тот же мотив, что и он:
Jacare tutu
Jacare mandy
Tutu vai embora
Nao leva meia filhinda
Murucututu
Голос ее был как темное серебро - такой же завораживающий, как у него, но выше и печальнее - и мерцал в лунном свете. Когда она умолкла, воцарилась тишина. Даже комары стихли на мгновение.
Затем я услышала собственный голос:
- Что означают эти слова?
- Родительница просит защиты своему ребенку. Она просит аллигатора и других ночных зверей уйти, оставить ребенка в покое. Мурукутуту - это сова, матерь сновидений.
- Откуда ты ее знаешь?
- Твой отец. Он пел ее тебе еще до рождения.
Наутро я решила действовать по плану, несмотря на возможные последствия.
Начала я с "Серадрона" и "Зеленого креста", У обеих компаний имелись сайты - скучные, набитые профессиональными терминами страницы, но, по крайней мере, там давались контактные телефоны.
Номер "Серадрона" начинался с регионального кода Саратога-Спрингс. Позвонив туда, я услышала знакомую запись: номер больше не обслуживается. Следующим я набрала номер "Зеленого креста". Думаю, террорист, позвонивший в Пентагон, получил бы более содержательный ответ.
- Я слышала, что "Серадрон" прекратил деятельность, - сказала я, - и хотела бы знать, сможем ли мы по-прежнему получать "Санфруа".
- Где ты это слышала?
Голос на том конце был отрывист и четок, как у компьютерного речевого симулятора. Я не могла определить даже пол говорящего.
- Мне мама сказала, - ответила я, стараясь, чтобы мой голос звучал по-детски невинно.
- Как ее зовут?
- Ее зовут Сара Стефенсон.
"Стоило ли это говорить?" - тут же усомнилась я.
- Можешь передать своей маме, что доставка продолжится по расписанию, - сказал голос, и соединение прервалось.
"Большое спасибо", - подумала я и отправилась на кухню. Мае месила на столе тесто для хлеба. Тесто было темно-красное.
- Почему люди из "Зеленого креста" такие грубые? - спросила я ее.
- Ну, для начала они не люди. - Она подняла на меня глаза, руки ее продолжали мять тесто. - Хочешь сама попробовать?
- Не сегодня.
Меня вообще не слишком интересовала кулинария. Полагаю, в этом плане я пошла в отца.
- Мае, кто делает "Санфруа"? Ты вроде говорила, что мы получаем его из Олбани?
- Посмотри на банке.
Я сняла с полки в кладовке черно-красный жестяной контейнер. Сзади было написано: "Сделано в США. © ЛЕР и K°, Олбани, Нью-Йорк".
Вернувшись в мамин кабинет, я нашла в сети телефон "ЛЕР и K°". Оператор соединил меня с отделом "по связям с потребителями", где голосовая почта приняла мой запрос для последующего ответа.
Я вернулась на кухню.
- Мае, как позвонить в Лондон? Я хочу связаться с отцовским портным.
Она мыла руки над раковиной. Хлеб, должно быть, уже сидел в духовке.
- "Дживс энд Хоукс", - сказала она, - Сэвил-роу, дом один. Уж эту-то этикетку я видела достаточно часто. - Она потянулась за полотенцем, потом обернулась ко мне. - Ариэлла, ты же не собираешься им звонить?
- Почему бы и нет?
- Они ничего тебе не скажут. - Она вытерла руки насухо. - Британские портные такие же скрытные, как ЦРУ. А может, и больше.
- Они не могут оказаться хуже, чем "Зеленый крест".
Я хотела сказать ей, что воспользовалась ее именем, но потом передумала.
Но она покачала головой, как будто уже знала.
- "Зеленый крест" не выдает информацию, даже другим вампирам, - сказала она. - Медицинские курьеры обязаны соблюдать конфиденциальность.
Идеи у меня были на исходе.
- Может, позвонить Деннису?
Но мне не хотелось разговаривать с ним - с человеком, который помог украсть маму.
Мае открыла дверцу духовки и посмотрела на темно-красные караваи.
- Чувствуешь запах меда?
- У него розовый запах.
- А по-моему, он цвета маков на заднем дворе. - Она закрыла дверцу.
Очередной звонок, очередное сообщение голосовой почты. Денниса не будет на работе до пятнадцатого августа. Я не оставила ответного сообщения и повесила трубку, испытывая скорее облегчение, чем разочарование.
Но варианты "плана возвращения" стремительно иссякали.
Спустя несколько дней появился фургон "Зеленого креста". Я встретила водителя улыбкой и несколькими вопросами. Он сказал, что ничего не знает о производстве "Санфруа", и прозрачно намекнул, что, если бы и знал, постороннему все равно не сказал бы.
Я отвернулась. Из конюшен вышла мама с двумя большими корзинами подофилловых корней и листьев, собранных накануне в лесу. Подофилл еще называют американской мандрагорой. Индейцы использовали ее для лечения, и теперь растение проверяют как возможное лекарство от рака. Мама поставляла его "Зеленому кресту" в обмен на заменители крови.
- Нам нужно две коробки "Санфруа", - сказала она. - Надеюсь, качество будет такое же высокое, как и в прошлый раз.
Курьер погрузил корзины в фургон, затем передал ей две картонные коробки с пометкой "ЛЕР и K°".
- Не волнуйтесь, - сказал он. - Ничего не изменилось.
- Интересно, где я буду жить, когда вырасту? - сказала я. - В смысле, когда стану старше.
Мы с мамой сидели в гостиной. Снаружи едва слышно доносилась музыка. Дашай и Беннет танцевали на траве под транзистор.
Мае строго посмотрела на меня.
- Ты не станешь старше. Разве ты этого не понимаешь? - В голосе ее звучало недовольство. - Отец тебя что, вообще ничему не учил?
Учил, разумеется. Но я никогда не вдумывалась в скрытый смысл услышанного: как только становишься "иным", биологические часы останавливаются. Ты не стареешь. Не растешь. Только разум может развиваться.
- На сколько я выгляжу?
- Иногда на двадцать, - сухо ответила она. - А сегодня на двенадцать.
Несколько задетая, я встала и отошла к окну. Беннет и Дашай, обнявшись, вальсировали так грациозно, что я вздрогнула. Научусь ли я когда-нибудь так танцевать?
Интересно, почему самое очевидное решение проблемы приходит в голову в последнюю очередь?