Ему было около сорока лет.
Он поднял руки к подбородку и дернул завязки плаща. Плащ упал, прошуршав в полной тишине, и все увидели, что одежда покрыта пятнами крови. Рядом с Синякой сжал губы Мела. Аэйта не было видно.
Молчание нарушил тяжелый голос вождя.
-Говори, Фратак.
Фратак сказал:
-Сегодня они напали на нас у Дерева Восьми Клыков.
Ему не нужно было объяснять, кто такие «они». Мела отчетливо скрипнул зубами.
-Нас было пятеро, их больше двадцати, - продолжал Фратак. - Их вождь силен и полон дьявольского ума. - Внезапно плечи его поникли. Казалось, он едва держится на ногах. - Они сожгли дерево… - выговорил он с трудом.
Синяка почти физически ощутил, как волна ужаса прокатилась по всему племени.
В эту минуту вождь выступил вперед и негромко, но очень отчетливо спросил:
-Кто убит?
Фратак беззвучно пошевелил губами, прежде чем ответить:
-Алким, Афан, Кой и Меса…
Синяка ожидал горестного женского вопля, но все по- прежнему молчали. Потом глухой мужской голос из толпы проговорил:
-Зачем ты остался жив, если они погибли?
Фратак побледнел и пошатнулся, но ответил еще тише:
-Чтобы сказать вам об этом…
Но голос был неумолим:
-Как же ты уцелел?
Вместо Фратака ответил вождь:
-Он жив, и этого довольно.
Похоже, эти слова были приказом, потому что больше вопросов не было. Фратак обессиленно опустился на землю. Возле него уже стояла Асантао. Теплые карие глаза колдуньи быстро отыскали в толпе Синяку.
-Помоги мне отнести его к дому, - сказала она так просто, точно Синяка всю жизнь ходил у нее в помощниках.
Он не стал возражать.
Когда Фратак уже спал, измученный болью и усталостью, Синяка спросил чародейку:
-Скажи, Асантао, эти убитые воины - Меса, Кой, Алким и… - Он запнулся.
-Афан, - спокойно подсказала она, ничуть не удивленная тем, что он запоминал их имена. - Что ты хочешь узнать о них?
-Разве в племени не осталось их близких?
-Почему же нет? Алким и Афан - братья, у них жив отец, у Месы три сестры, а Кой был младшим из пятерых…
Синяка помолчал, собираясь с мыслями и не зная, как лучше задать вопрос, а потом набрался духу и спросил прямо:
-Почему же никто не плачет по ним?
Асантао пожала плечами.
-Слезы прольются, беды остаются, - ответила она пословицей.
-Печаль не мочит, она жжет. - Глаза чародейки потемнели. - Черная Тиргатао ходит по полю битвы с огненным рогом в руке. Она выжигает радость из душ тех, кто остался в живых. Если бы печаль поливала нас водой, мы перестали бы быть воинами. - Она помолчала немного, а потом заключила: - Горькое это пламя. Кого опалил огонь Тиргатао, тому вода уже не покажется сладкой.
Раненый застонал во сне. Асантао помогла ему лечь удобнее.
Синяка вспомнил об еще одной непонятной вещи.
-Что это за Дерево Восьми Клыков?
Асантао обтирала кровь раненого со своих рук.
-Это тайна, - коротко ответила она.
-Это тайна, - коротко ответила она.
Синяка вздохнул.
-Тайна так тайна, - пробормотал он, решив не спорить.
Пузан, обдиравший перья с утки позади дома, обиженно встрял:
-Вишь какие гордые… секреты все у них. Вы, господин Синяка, только зря время тратите на эту мелюзгу. Верно замечено: чем меньше нечисть размерами, тем больше в ней гонору и всякой вредности…
-Заткнись, - оборвал его Синяка.
Асантао низко наклонила голову, убирая в свою корзину коробки с порошками и травами, и Синяка заметил это.
-Он обидел тебя, - сказал он ей тихо. - Я убью этого ублюдка!
Женщина вдруг улыбнулась.
-Он не отвечает. Мне довольно того, что ты думаешь не так, как он.
-Не отвечает? Кое за что он сейчас ответит. - Синяка возвысил голос. - Пузан, иди сюда!
Великан предстал с очень недовольным видом. Перья утки прилипли к его локтям, кровавые пятна имелись на щеке и под носом, где он, видимо, убил слепня.
-Чего? - спросил он. - Я делом занят. Для вас же стараюсь…
Он заметил, что Синяка по-настоящему сердится, и слегка присел в испуге.
-Пузан, ты меня знаешь, - с легким нажимом проговорил Синяка. - Если еще раз позволишь себе…
Великан быстро-быстро заморгал.
-Не… - сказал он жалобно, и его рот с готовностью расплылся в плаксивой гримасе. - Ни в жизнь. Клянусь кишками Торфинна, чтоб он вернулся, паразит! Я же все это любя и исключительно потому, что вы великий, и я вам предан, а они это… не уважают.
-Вон отсюда, - сказал Синяка.
Великан с видимым облегчением удалился. Из-за дома доносилось теперь сопение, вызывающее, но не чрезмерно наглое.
-Зря ты с ним так, - сказала Асантао, пристально посмотрев на Синяку. - Он тебя любит.
-Знаю, - буркнул Синяка.
Вечером он решил найти Аэйта. Свистнул ящерке, которая подбежала из темноты и ткнулась носом в сапог. Синяка наклонился и взял ее на руки. Пачкая его рубаху золой, саламандра развалилась у него на плече, видимо, решив, что пришла пора отдохнуть. Но Синяка легонько потрогал ее пальцем.
-Найди мне этого парнишку, Аэйта, - сказал он. - Пожалуйста.
Рубиновые глазки на миг блеснули, коготки царапнули плечо, и саламандра снова замерла, уютно пригревшись на плече. Она упорно не слышала никаких просьб.
-Ах ты, ленивая жирная скотина, - прошептал Синяка. - Я ведь могу тебе приказать.
На этот раз ящерка дернулась довольно сильно. Она помнила, как он поймал ее, и ей совсем не хотелось снова корчиться, придавленной его чудовищной властью. К тому же, в силу своей безмозглости, человек не понимал, какую боль ей тогда причинил.
Ящерка стремительно скользнула в траву, оставляя за собой только огненную полоску в темноте. Синяка сел, скрестив ноги, и стал ждать.
Ждать ему пришлось недолго. Аэйт, как всегда, выступил из пустоты, бесшумный, точно тень.
-Привет, - произнес он, радуясь тому, что Синяка от него шарахнулся. Саламандра высунулась у парнишки из-за пазухи и нахально уставилась на своего хозяина немигающими красными глазами. Эти двое были так довольны собой, что Синяке захотелось испортить им настроение.