Синяка сел на скамью и облокотился о стол. Кузнец навис над ним - широкоплечий, кряжистый.
-Значит, вот ты какой, - тяжело уронил Эоган. - У нас слыхали о тебе, но я не думал, что ты к нам заявишься.
-Почему? - Синяка в упор посмотрел на кузнеца. Даже в темноте его синие глаза ослепляли. Но смутить Эогана было трудно.
-Да потому, что мало чести в том, чтобы растоптать и уничтожить такой маленький народ, как наш, - прямо сказал Эоган.
-Всемогуществу не пристало мелочиться.
-Скажи, Эоган, - медленно проговорил Синяка, - почему ты считаешь, что всемогущество так губительно?
-Это закон, - ответил Эоган. - Так говорил Хозяин, когда я хотел выковать меч для одних побед и просил его помочь. Владеть всемогуществом - значит, пользоваться им, а это смерть и рабство для остальных. В конце концов, оно губит того, кто им наделен. И это только справедливо.
-Я не собираюсь никого убивать, - сказал Синяка.
На столе появился хлеб и чай в двух глиняных чашках - для хозяина и гостя. Подав угощение, Аэйт хотел улизнуть, но Синяка задержал его, взяв за плечо. Однако заговорил не с юношей, а с кузнецом.
-Ты дорожишь своим рабом, Эоган?
-Он не раб, - хмуро сказал кузнец. - Не трогай его, колдун.
-Твоя сестра хотела, чтобы я ушел. Я уйду, если ты отдашь мне его.
-Нет, - сказал кузнец.
С минуту он бесстрашно смотрел в ярко-синие глаза бродячего чародея, и Синяка первым отвел взгляд.
-Эоган, - повторил он, - этот мальчик попал к вам не по своей воле. Я пришел забрать его. Больше мне от вас ничего не нужно.
Кузнец покачал головой.
-Я не отдал его колдуну нашего племени. Почему я должен отдавать его тебе? Послушай, странник, я и сам знаюсь с силой и умею различать ее в других. Мое могущество - от Хозяина, в нем нет добра, потому я стараюсь не пускать его в ход. Наш колдун пьет чужую кровь и умывается чужой болью. А этот мальчишка наделен чистой и светлой силой, и будь я проклят, если не стану охранять его от ваших грязных лап.
Синяка выпустил Аэйта, но юноша не уходил. Он жался к плечу чародея и жалобно таращился на кузнеца.
-Давай спросим его, - предложил Синяка. - Раз он не раб, пусть отвечает.
Эоган посмотрел в испуганное лицо Аэйта и сказал очень мягко:
-Ты можешь выбирать, Аэйт.
Аэйт медленно зажмурился.
-Синяка, - прошептал он, - Мела с тобой?
-Да.
Тогда Аэйт открыл глаза и посмотрел прямо на Эогана.
-Пусть свет Хорса будет на твоем пути, Эоган, - сказал он дрогнувшим голосом. - Я хочу уйти к моему брату.
Считая разговор законченным, Синяка встал и двинулся к выходу. Эоган не пошевелился. Он только ссутулился, точно его придавила какая-то тяжесть. Аэйт сделал несколько шагов и вдруг остановился.
-Синяк, - сказал он нерешительно, - они ведь тут меня заколдовали… Я пытался было удрать, но не смог. Ноги сами приводили меня обратно.
Из полумрака донесся низкий голос Эогана:
-Это не моя работа. Можешь не смотреть на меня зверем. Это наш колдун…
-Я еще не знаю, как снять заклятие, - сказал Аэйту Синяка, - но что-нибудь придумаю.
Ты мне веришь?
Не отвечая, Аэйт вцепился в его руку. Чья-то темная фигура появилась в дверях, и когда Синяка шагнул вперед, вихрем налетела на него, едва не сбив с ног. За синякиной спиной поднялся со скамьи Эоган.
-Что тебе нужно в моем доме, колдун?
-Кого привечаешь, кузнец? - завизжал в темноте колдун, размахивая руками. Амулеты и украшения, свисавшие с его одежды, мелодично звякали, но их тонкий звон заглушался скрипучим неприятным голосом. - Ты хочешь продать наше племя грязным морастам! А, гаденыш! - выкрикнул Алаг, протягивая к Аэйту костлявую руку и хватая его за косы. - Волосатая скотина! Я доберусь до тебя, и тогда десять кузнецов не смогут тебе помочь!
Аэйт молча, яростно отбивался.
-Оставь его, - сказал Синяка вполголоса.
Кузнец сдавил руку колдуна своими лапищами, так что Алаг скрипнул зубами от боли.
-Тебе сказали же, - процедил Эоган, - оставь его.
Алаг выпустил мальчишку, отступил на шаг и начал бормотать свои жуткие вирши, сотрясаясь всем телом в конце каждой фразы. Скрипучий голос, монотонно и ритмично повторяющий рифмованную ахинею, звон серебряных подвесок, резкие движения рук - все это внезапно сгустило в кузнице воздух. Огонь почти погас. Аэйт в смертной тоске обхватил голову руками и сел на пол. Даже Эоган привалился к стене плечом и тяжело задышал, а потом закашлялся.
Глаза Алага горели в темноте, светясь, как у зверя. И они злобно смотрели на Синяку. А оборванец, невесть откуда взявшийся, расставил ноги в стоптанных сапогах и с любопытством воззрился на колдуна, словно не понимая, что происходит. Алаг начал задыхаться. Наконец, когда он остановился, чтобы глотнуть воздуха, Синяка хмыкнул:
-Ты это что - заколдовать нас хочешь, что ли?
Алаг замер с раскрытым ртом. Ничуть не интересуясь состоянием колдуна, Синяка наклонился к Аэйту.
-Дай руку. Нам пора уходить.
Аэйт помотал головой, сидя на полу. По его лицу неудержимо катились слезы.
-Иди… - выговорил он с трудом. - Скажи Меле… Ну куда я такой пойду? Я умираю, Синяка…
-Глупости, - сказал Синяка, хватая его за подмышки и с силой поднимая на ноги. - Никто здесь не умирает.
Аэйт прижался к нему, хватаясь за синякину одежду. Чародей обнял одной рукой и прошептал ему в самое ухо:
-Перестань дрожать.
Неожиданно Эоган сказал прерывающимся от удушья голосом:
-Ты, кто без имени, - ты можешь раздавить эту гадину?
-Могу, - ответил Синяка, равнодушно глядя на съежившегося в углу Алага.
Сквозь кашель Эоган выкрикнул:
-Так сделай это!
Аэйт никогда не видел кузнеца таким взволнованным. Но Синяка ответил спокойно и грустно:
-Всемогущество развращает. Раз обратившись к нему, я уже не смогу остановиться. Прости, Эоган. Ты лучше моего знаешь, что мне нельзя гневаться. Разбирайся сам с этим взбесившимся заклинателем.
Алаг отполз в угол, когда Синяка, прижимая к себе дрожащего Аэйта, прошел мимо, и что-то пробормотал ему в спину.
Синяка резко обернулся.
-Клянусь Черной Тиргатао, тебе лучше не испытывать моего терпения.
-Твой гаденыш уйдет от тебя, - изнемогая от злобы, прошипел колдун. - Он прибежит ко мне. Я его хозяин. Я выпью его силы, я отберу у него разрыв-траву.