-Это… чего это, господин Синяка? - спросил он, недоумевая.
-Они что… умерли?
-Нет, - медленно ответил Синяка. - Если бы они умерли, мы увидели бы их тела или могилу. - Он сел и посмотрел ошеломленному великану в глаза. - Их нет в нашем мире.
Стараясь ни о чем не думать, братья развели костер поближе к полосе травы на берегу и улеглись, прижавшись друг к другу. Мела почти мгновенно заснул, а Аэйта начали терзать тревоги. Не нравилось ему здесь. Все вокруг было чужое, странно искаженное. Долгий закат горел, но не угасал. Солнце и луна, помедлив, незаметно поменялись местами. Тлеющая полоса на небе сместилась к востоку. Ночь так и не наступила.
Аэйт даже не понял, удалось ли ему поспать. Когда он открыл глаза, то увидел неподвижно сидящую на камне фигуру. Некто пристроился возле их костерка, закрыв глаза, словно в трансе, и не шевелясь, точно неживой. Однако Аэйт хорошо чувствовал, что этот некто был очень даже живой. И непонятный. А значит, мог таить в себе опасность.
Сквозь ресницы Аэйт потихоньку разглядывал пришельца. Ростом он был даже немного ниже, чем невысокие морасты. Кожа лица и сложенных на коленях рук была красновато-коричневой, из- под желтого капюшона свисала прядь огненных волос. Луч восходящего солнца пылал в них, и казалось, что существо вот-вот загорится. У него был широкий нос, рот до ушей, не улыбающийся, а недовольно сжатый, короткие светлые ресницы. От его безмолвной неподвижности делалось жутко.
-Эй, - громким шепотом окликнул его Аэйт, - ты кто?
Существо не шевельнулось.
-Кто ты? - повторил Аэйт погромче, однако так, чтобы не разбудить Мелу.
Существо шевельнулось, но по-прежнему молчало. Аэйту внезапно показалось, что сейчас оно оскалит кровавые клыки или сделает что-нибудь очень страшное. И уже не думая об усталом брате, юноша закричал во все горло:
-Кто ты? Кто?
Оно открыло глаза. Медленно, с неохотой. Глаза оказались круглые, бледно-голубые. Над ними двумя полукружиями выделялись на коричневой коже светлые брови. Скрипучим голосом оно произнесло:
-Кари.
И вновь погрузилось в молчание.
Мела тяжело вздохнул, разбуженный криком, уперся ладонями в песок и сел. Искоса глянув на странное явление, протянул руку к мечу. Нападать первым Мела не собирался, но с оружием чувствовал себя спокойнее.
Постукивая зубами, Аэйт спросил:
-Что значит «Кари», а? Ты кто?
Еще более скрипучим голосом Кари процедил сквозь зубы:
-Хэн.
Мела встал. Несмотря на все свое самообладание, он побледнел так, что на его лице внезапно проступили веснушки - обычно едва заметные, не то что у Аэйта.
-Скальный хэн? - повторил он тихо, не веря своим ушам. - В жизни не слыхал, чтобы ваше племя селилось в этих краях.
-Да что ты знаешь про эти края, - выдавил Кари.
-Невежественный бродяга. Этот мир называется Красные Скалы. Это очень старый мир. Скальные хэны всегда жили здесь.
Он протяжно вздохнул и замолчал, снова закрыв глаза.
-Мела, - зашептал Аэйт, - помнишь, Анабуза говорил о скальных хэнах, что они вампиры, что они едят мясо с живых людей? Про ловушки их рассказывал…
Лицо Мелы окаменело. Он тоже помнил разговоры об обитателях Красных Скал и все те ужасы, что говорил о них старый охотник.
Он тоже помнил разговоры об обитателях Красных Скал и все те ужасы, что говорил о них старый охотник. Кто знает, может быть, Анабуза и прав… По внешнему виду этого Кари ничего нельзя определить. Кто он на самом деле? Что у него на уме?
Как ни тихо шептал Аэйт, Кари каким-то образом услыхал его. Две голубые точки снова засветились на его коричневом лице. Наморщив свой широкий нос, скальный хэн произнес, лениво ворочая языком:
-Дурак ваш Анабуза. Помню я его. Врал про вас, будто все вы богатыри высоченного роста и в битве сущие дьяволы, а некоторые умеют превращаться в хищных зверей. Насчет роста уже сейчас вижу, что вранье, а остальное тоже брехня. - Он громко фыркнул.
Мела протянул к нему обнаженный меч.
-Поклянись, что у вас нет вампиров, ламий и прочей дряни.
Хэн поднял было руку, чтобы произнести клятву, потом осторожно погладил широкий клинок и втянул руку в рукав.
-Не могу, - сказал он. - Ни в чем не уверен.
-Значит, они у вас есть? - резко произнес Мела, поднося острие под горло скального хэна.
Кари недовольно отодвинулся.
-Милейший Как-Там-Тебя, у кого же их нет? Не так, так эдак, кто-нибудь у кого-нибудь что-нибудь да высасывает. Не кровь - так силы, не силы - так время, не время - так еду… А кое-кто… - Тут он сердито уставился прямо в глаза старшему брату. - А кое-кто и чужие нервы. Да.
Мела убрал меч и, подумав, вложил его в ножны.
-Что ж, поверю тебе, Кари-хэн.
Эти, казалось бы, миролюбивые слова, еще больше разозлили обитателя Красных Скал. Он даже забыл свою манеру цедить слова сквозь зубы.
-Чего же мне не верить, - прошипел он, - коли все сказанное
-правда, такая непреложная, незыблемая правда, словно сами Боги Азбучных Истин начертали ее на стенах в своем священном чертоге?
Он скрестил руки на груди и на мгновение застыл со склоненной головой, видимо, прося прощения у своих богов за то, что помянул их в пустой беседе с глупым чужестранцем. Потом вновь сердито сверкнул на братьев маленькими голубыми глазками.
-Прости меня, - сказал Мела. - По неловкости я сказал не совсем то, что хотел. Мы с братом оказались здесь случайно. Не знаю, как это получилось. Мы шли домой и заблудились.
-Интересно же вы шли, - каркнул хэн, - коли ТАК заплутали…
-Теперь же нам ничего не остается, как только положиться на ваше гостеприимство, - продолжал Мела. - Клянусь, за добро мы отплатим добром.
-Ну, нет уж, - заявил Кари. - Вы что, с ума сошли? Какое еще гостеприимство?..
Мела никак не ожидал такого отпора и слегка растерялся.
Аэйт, до сих пор слушавший молча, не выдержал.
-Что же это за мир, где отказывают в помощи?
Круглые глазки Кари обратились теперь к младшему из братьев. Аэйту вдруг показалось, что перед ним оживший и наделенный разумом обломок красной скалы.
-Это очень старый мир, юноша, - скрипучим голосом ответил Кари. - Это древний мир. Он называется Красные Скалы.
И замолчал, торжественно выпрямившись. В наступившей тишине стало слышно, как река проносится по стремнине.
-Мы старый народ, - снова заговорил хэн, и теперь его голос сливался с плеском воды, словно сама Элизабет взялась что-то объяснять неразумному мальчишке.