– И что теперь? – защебетала она. – Вождь, что будем делать теперь? Только быстро, быстро, быстро!
Секвойя заговорил в растяжку, рассеянным тоном, что нас удивило – он был так скор, когда речь заходила о научных материях.
– Существуют волны и частицы. С одного края спектра электромагнитных волн – фоновые радиоизлучения, принимаемые кое‑кем из моих коллег за эхо Большого Взрыва, с которого началась Вселенная. Есть слабопроникающие рентгеновские лучи и жесткие. Разумеется, еще космические излучения. Нейтрино – у них нет заряда и никакие другие частицы не способны их захватывать. Нейтрино могли бы беспрепятственно пройти через слой свинца толщиной в несколько световых лет. Есть еще частицы, испускаемые гаснущими звездами, когда те превращаются в гравитационные дыры, – это явление позволяет нам выдвинуть захватывающее предположение: быть может, это результат бомбардировки античастицами из Антивселенной. Что?
– Мы не проронили ни слова.
– Значит, послышалось… Помещение в орбитальный космический корабль увеличивает шансы встречи с этими частицами на пятьдесят процентов.
– Именно это и произошло с крионавтами. Вождь?
– Возможно.
– С какого же конца мы начнем исследование?
Он не отвечал. Рассеянно таращился в пространство перед собой – казалось, высматривает пролетающие мимо частицы.
– Вождь, чем мы займемся для начала? – не отставала Фе.
Опять никакого ответа.
Я прошептал Борджиа:
– Он, часом, не впал в прежнюю кататонию?
Она только пожала плечами.
Но тут Ункас наконец заговорил – так медленно, как будто прислушивался к невидимому суфлеру.
– Вопрос в том, где… где разумнее проводить эксперимент… в криокапсуле на Земле… или же послать на орбиту… дабы ускорить процесс.
– Если решите проводить опыты на Земле, – поспешно вставил Синдикат,
– то у меня в Таиланде есть шахта тридцатикилометровой глубины. Она к вашим услугам.
– Но, возможно, все же лучше послать капсулу на орбиту – или поместить в новейший двадцатимильный циклотрон.
– Захочет ли Объединенный Фонд финансировать твои исследования? – спросил я.
– Послушайте, профессор Угадай, я настоятельно приглашаю вас работать на средства «Фарбен Индустри». И пожалуйста, не надо возражать, мисс Фе! Мы поселим вас на самой роскошной вилле, где вы будете жить и работать, нисколько не волнуясь относительно возможных конкурентов.
На этом этапе разговора Вождь опять углубился в себя, ведя неслышный разговор с невидимым собеседником. А нам оставалось только ждать. Пока мы с глупым видом переминались с ноги на ногу, в комнату впорхнул счастливый Эдисон. По его довольной физиономии мы догадались, что он наконец починил дверную электронику, но жестами приказали ему оставить эту информацию при себе. Итак, мы ждали в почтительном молчании, которое затягивалось, затягивалось, затягивалось…
– А вот этого я еще не слышал, – изрек Вождь.
– И мы не слышали, – подхватил я.
Внезапно внизу застрекотал принтер. Все мы подскочили от неожиданности. Я совершенно обалдел от такого сюрприза.
– Но это же исключено! – воскликнул я. – Эта фиговина повинуется только клавиатуре – а Фе разбила ее на мелкие кусочки!
– Любопытно, – сказал Секвойя с прежней живостью в голосе. Похоже, он опять резко вернулся к своему обычному состоянию. (Наш черокский гений неистощим в искусстве удивлять окружающих.) – Давайте‑ка взглянем, что там происходит. Возможно, компьютер таким образом запоздало реагирует на истребление клавиатуры? У машин временами случаются неожиданные всплески эмоций.
Возможно, компьютер таким образом запоздало реагирует на истребление клавиатуры? У машин временами случаются неожиданные всплески эмоций.
Мы всей компанией ссыпались на первый этаж. Натома приникла к моему уху и спросила шепотом:
– Хинь, что есть клавидура?
Не пускаясь в объяснения, я только чмокнул женушку в благодарность за ее любопытство.
К тому моменту, когда мы оказались внизу, принтер уже отстрелялся и устало свесил длинный белый язык распечатки.
Оторвав широкую ленту с распечаткой, я пробежался глазами по тексту.
– Ты прав. Секвойя. Запоздалая истерика. Единички и нолики. Бессмысленный лепет на двоичном коде.
Я протянул ему распечатку. Он мельком взглянул. Потом взглянул внимательнее. Потом так углубился в изучение единичек и ноликов, что я испугался нового ступора.
– Это данные мониторинга, – произнес Вождь с огорошенным видом.
– Чего‑чего?
– Это мониторинг происходящего в опускаемом аппарате с криокапсулами.
– Бред.
– Факт.
– Не верю.
– Придется поверить, тупая голова!
– Но это просто невозможно. Откуда такая информация в компьютере, который занимается исключительно моими личными воспоминаниями?
– Значит, он занимается не только этим.
– Но каким образом… Ладно, провались оно все пропадом. Собирайся, Натома, мы сваливаем в Бразилию
– Успокойся, братишка. Давай разберемся с фактами. Первые цифры – 10001, код исследования по криометодике. Далее сведения о температуре – 11011. Номинальная. Влажность – 10110. Номинальная. Давление – номинальное. Содержание кислорода – номинальное. Наличие углекислого газа и другие газов – ниже предельно допустимого уровня. Гравитация повышенная
– но это, очевидно, вследствие того, что система не сообразила, что аппарат уже спущен с орбиты. Высота над поверхностью Земли – полтора метра, что и понятно. Аппарат прочно сидит задницей на полулаборатории.
– Я желаю вернуться домой с моей законной супругой.
– Итти с ты. Хинь.
– До такой степени озадачен, братишка?
– Не то слово. У меня ум за разум заходит, братишка.
– Только учти, что сюрпризы на этом не заканчиваются. Ты, по небрежности, не досмотрел распечатку до конца. Последняя строка на двадцатке. Прочти.
Я прочитал: «Вес крионавтов увеличивается на один грамм в минуту».
Пустив распечатку по кругу, я тупо поводил головой во все стороны.
– Я в полной растерянности.
– А мы, по‑твоему, в полной н ай де нн ос ти ?
Тут М'банту вежливо обратился к Секвойе:
– Профессор Угадай, можно задать вам несколько вопросов?
– Разумеется, М'банту.
– Каким образом эти данные оказались в гиневском компьютере?
– Понятия не имею.
– И с какой стати компьютер сам собой распечатал эту информацию?
– Понятия не имею.
– Аппарат постоянно докладывает о состоянии крионавтов?
– Да.
– И в каком виде?
– Двоичным кодом.
– Но последняя строка – на двадцатке!
– Вот именно.
– Профессор Угадай, у вас есть объяснение данной аномалии?
– Ни малейшего, любезный М'банту. Я так же ошеломлен, как и вы все. Однако мой ум приятно возбужден наличием колоссальной загадки. Сколько любопытных вопросов возникает, какие горизонты для исследования! Разумеется, прежде всего – повышение веса на один грамм в минуту. Соответствует ли это сообщение действительности? Откуда взялась эта информация? Кто передал ее гиневскому компьютеру? Все это надо выяснить.