В приемной травматологического отделения перед детиной прямо‑таки расшаркивались и стелились: «Да, профессор. Разумеется, профессор. Будет немедленно сделано, профессор». Я решил, что мужик не хухры‑мухры, а изобрел что‑нибудь потрясное – например, вернул на планету чуму, чтобы обуздать демографический бабах. Что ж, мне это на руку. Не только мускулы, но и светлая голова.
Мы проследили, как Хриса укладывают на постель. За него я почти не волновался – Молекулярного человека не так‑то легко угробить, при обычных ранениях он всегда выдюжит. Но я жутко боялся лепсера. Это наш страшный и постоянный бич. Я попозже растолкую вам, что такое лепсер.
Хрису я прошептал в ухо:
– Старик, я записал тебя под именем И.Христмана. Не дуйся. Я назвался твоим ближайшим родственником и позабочусь, чтоб за тобой был хороший уход.
Меднолицый профессор все же расслышал кое‑что и сказал на двадцатке:
– Э‑э, да ты шпаришь на прежнеанглийском. Каким таким образом?
– То же самое хочу спросить у тебя.
– Может быть, как‑нибудь и отвечу.
– Обещаю то же самое. Сообразим по маленькой?
– Да, можно опрокинуть по одной. Только мне нельзя сильно набираться. Огненную воду пить не стану – работаю над важным госпроектом.
– Не беда. Закажу и на тебя, а ты тихонько выплеснешь на пол. Как ты назвал напиток?
– Огненная вода.
– А разве такая штука существует?
Его лицо затучилось. Он угрожающе выдвинул челюсть.
– Я что – похож на зубоскала?
– Ты – вылитый вождь с витрины табачной лавки.
– А разве такая штука существует?
– Была когда‑то. Где приземлимся?
– В баре «Клевый Хмырь». Я покажу, как туда дойти.
Это была типичная для студгородка забегаловка – психоделическая атмосфера, приглушенная сексуальная музыка с оргазмическими хрипами, на полу спотыкаешься о парней и девушек, которые или трахаются, или в полной отключке, или трахаются в полной отключке, а у входа стоит рекламный фантом, в котором и трезвый не сразу узнает объемную проекцию.
– Привет, – весело прокричал рекламный великан. – Я лучший в мире банк, ваш доброжелательный друг. Мигом прокручу ваши денежки. Если вас тревожит экологическое состояние планеты – благодаря нам ваши деньги будут работать на очистку Земли. Давайте ваши денежки и – эх, прокручу с ветерком!..
Мы прошли сквозь него внутрь бара.
– Две двойных порции огненной воды, – сказал я. – Моему другу с двойной порцией содовой.
– Что в содовую? – осведомился бармен. – Гашиш? Колеса? Травку?
– Без ничего. Он тащится от одной содовой.
Разумеется, разговор шел на испангле, я просто перевожу. Я получил двойную огнянку и сделал хороший глоток. Меня чуть кондрашка не хватила – так всего и затрясло.
– Похоже, у меня судороги, – констатировал я вслух.
– Еще бы, – сказал меднокожий спокойно. – Мы туда подсыпаем стрихнину. Белолицым это нравится.
– Что ты хочешь сказать этим «мы»?
– Мы, индейцы, делаем этот самогон в резервации у озера Эри и продаем бледнолицым. Забористая штука, да? Вот так мы и богатеем. Продаем огненную воду и опийный мак. Хорошо башляем.
– Сявая житуха. Меня зовут Принц. Нэд Принц. А тебя как?
– Угадай.
– Попробую, только дай подсказку.
– Да нет. Это мое имя – Угадай. – Он мрачно посмотрел на меня, и я не осмелился ухмыльнуться. – Ты, часом, пс слыхал про покойного великого Джорджа Угадая?
– Ты хочешь сказать?.
.
– Мой предок. Так его нарекли бледнолицые. Но по‑настоящему его звали Секвойя.
– В честь дерева?
– Нет. Это дерево назвали в его честь.
Я присвистнул.
– Он такой знаменитый? Чем?
– Первый индейский ученый. Среди прочего он изобрел алфавит языка индейцев чероки.
– Так ты – профессор Угадай?
– Ну.
– Медик?
– Физик. Но в паши дни это, считай, одно и то же.
– Здесь, в Юнион Карбиде?
– Я здесь преподаю. А исследовательскую работу веду в ЛРД.
– В лаборатории ракетных двигателей? И над чем трудишься?
– Штатный сотрудник проекта «Плутон».
Я опять присвистнул. Теперь понятно, откуда все эти «да, профессор, конечно, профессор, всенепременно, профессор», ЛРД сжирает около миллиона в неделю – там работают над самым престижным и самым разрекламированным проектом НАСА, который финансирует Объединенный Всепланетный Фонд, озабоченный всемерным освоением Солнечной системы – аж до самого Плутона. «Сделаем Солнечную систему уютным домом человечества». Я бы добавил: или сдохнем от перенаселения на Земле.
– Небось, Угадай, хорошую деньгу зашибаешь, а? – сказал я. – Как насчет еще по одной?
– Ага.
– Только на этот раз полпорции, не больше. Этот ваш стрихнин злобноватенький. Эй, бармен, еще два двойных огневки… У тебя есть имя?
– Да. Я С. Угадай.
– «С» – это Сэм?
– Нет.
– Сол? Саул? Стен? Салварсан?
Он рассмеялся. Вы, считай, ничего в жизни не знаете, если не видели, как смеется этот мистер Угадай: непроницаемой лицо, как у игрока в покер, и только губы дергаются.
– Ты настоящий залепушник. Принц, стоящий парень! Какого черта твой друг ввязался в эту дурацкую потасовку?
– Он всегда ввязывается. Никак ума не наживет… Какого черта ты скрываешь свое имя?
– Далось оно тебе. Зови меня Проф.
– Мне ничего не стоит узнать твое имя в справочнике.
– Хренушки. Я везде С. Угадай, профессор. Бармен! Повторить. Я плачу.
Бармен запротестовал против того, что мы так налегаем на спиртное, и предложил что‑нибудь пореспектабельнее – например, мескалин, – с чем мы согласились.
В бар ввалилась объемная фигура, имитирующая Христофора Колумба – даже с подзорной трубой в руке. Она заговорила сладким басом:
– Друзья, вы задумывались над судьбой любого ноу‑хау без должного финансау? Помните, что вы оказываете щедрую поддержку Фонду Промышленных Исследований, покупая продукцию, выпуск которой поддерживает наш фонд. А именно: Миги, Гиги, Пуны и Фубы…
Мы проигнорировали рекламный призрак.
– Если я покажу тебе свой паспорт, – сказал я, – ты покажешь мне свой?
– А у меня нет паспорта. В космосе обходятся без паспортов. Пока что.
– Разве ты не путешествуешь по Земле?
– У меня подписка о невыезде из Мексифорнии.
– Как тебя угораздило?
– Знаю больно много. Боятся, как бы я не попал не в те руки. В прошлом году пытались похитить нашего сотрудника Кона Эда.
– Не могу больше лгать. На самом деле я шпионю для «АТ и Т» [7]. Моя настоящая фамилия Лидер.
Он опять рассмеялся – одним ртом.
– Ты клевый чувачок, мистер Лидер. Это так же верно, как то, что я – чистокровный чероки.
– В наши дни мы все дворняги.
– А я все‑таки чистокровный. Моя мать нарекла меня Секвойей.