У нас была с собой еда, припасыиспальныемешки.
Внезапно наш компас обезумел на целых двадцать минут, и это могло дать нам
ключ к разгадке, но Джил стал рассуждать о магнитных залежах и аномалиях.
Когда в воскресенье вечером мы пошли назад, компас сновасталвести
себя совершенно дико. Тогда Джил понял, что случилось.
- Христа ради, Джим, - сказал он, - произошло то, чеговсебоялись.
Они взорвали города, бомбами и радиацией отправили себя в ад, и мыдолжны
убраться подальше в проклятую пещеру, пока все не очистится.
Итак, мы с Джилом вернулись, сели на голодный паек и оставалисьтам,
сколько могли. Наконец, мы снова выбрались наружуивернулисьпешкомв
Новую Гавань. Она была мертва, как и все остальное. Джил нашел приемники
попыталсяпойматьхотькакие-нибудьрадиопередачи.Ничего.Тогдамы
нагрузилиськонсервамииобошливсюокругу:Бриджпорт,Уотербери,
Хаутворт,Спрингфилд,Провиденс,Нью-Лондон...Большойсделаликруг.
Никого. Ничего. Тогда мы вернулись в Новую Гавань, обосновались там иэто
была вполне хорошая жизнь.
Днем мы запасались продуктами и возились с домом, поддерживаяегов
хорошем состоянии. После ужина, к семи часам вечера Джил уходил вВНХАи
включал станцию. Я шелвсвойбар,отпиралего,подметаливключал
телевизор. Джил установил генератор и для него.
Было очень забавно смотретьпередачи,которыепоказывалДжил.Он
начинал с новостей и погоды, в которой всегда ошибался. У него былтолько
"Альманах фермера" и старыйбарометр,которыйвыглядел,какнастенные
часы. Я не думаю, чтобы он работал, или, может быть, Джил никогда неимел
дела с погодой... Затем он передавал вечернюю программу.
У меня в баре был дробовик на случайналетов.Иногдачто-нибудьв
передачах злило меня. Тогда я брал дробовик и стрелялотдверейбарав
экран, потом ставил другой телевизор. Я тратил два дня внеделю,собирая
телевизоры по всему городу.
В полночь Джил выключал станцию, я запирал бар, и мы встречались дома
за чашкой кофе. Джил спрашивалменя,сколькотелевизоровяподстрелил
сегодня, и смеялся, когда я рассказывал ему. Я расспрашивал его о том, что
будет идти на следующей неделе, испорилсним,показыватьфильмили
футбольный матч, записи которых были в ВНХА. Я не слишком любилвестерны,
а высокомудрые дискуссии просто ненавидел.
Но счастье отвернулось от нас: так было всю мою жизнь. Через два года
я обнаружил, что поставил последнийтелевизор,ивстревожился.Темже
вечеромДжилпоказалодинизкоммерсов,гдесамоувереннаядамочка
рекламироваласвадебныенарядывперемешкусостиральнымпорошком.
Естественно, я схватил ружье и тольковпоследниймоментудержалсяот
выстрела. Затем он пустил фильм о непонятом композитореиещенесколько
подобных вещей. Когда мы встретились дома, меня прямо-таки всего трясло.
- Что случилось? - спросил Джил.
Затем он пустил фильм о непонятом композитореиещенесколько
подобных вещей. Когда мы встретились дома, меня прямо-таки всего трясло.
- Что случилось? - спросил Джил.
Я рассказал ему.
- Я думал, тебе нравится смотреть передачи, - сказал он.
- Только когда я могу стрелять в них.
- Несчастный байстрюк, - рассмеялсяон.-Теперьтымояпленная
аудитория.
- Джил, может, ты изменишь программу? Войди в мое положение.
- Будь благоразумен, Джим. ВНХАимеетразнообразныепрограммы.Мы
действуем по принципу кафетерия - понемногудлякаждого.Еслитебене
нравится передача, почему бы тебе не переключить канал?
- Ну, это уж глупо. Ты же знаешь, черт побери,чтоунасвНовой
Гавани только один канал.
- Тогда выключи телевизор.
- Не могу явыключатьтелевизорвбаре.Онвходитвпрограмму
развлечения посетителей. Этак я потеряювсехсвоихклиентов.Джил,ты
показываешьимужасныефильмы,как,например,прошлойночьюэтот
музыкальный про армию. Песни, танцы и поцелуи на башнях танков.
- Женщинам нравятся фильмы с военной начинкой.
- А коммерсы? Женщины всегда насмехаются над всеми этимиподтяжками,
волшебными сигаретами и...
- А, - сказал Джил, - отправь в студию письмо.
Я так и сделал и через неделю получил ответ:
"Дорогой мистер Майо! Мырадыузнать,чтоВырегулярносмотрите
передачи ВНХА, и благодарим Вас за интерес к нашей программе. Мы надеемся,
что Вы будете продолжатьнаслаждатьсянашимипередачами.ИскреннеВаш
Джилберт О.Уоткинс, заведующий станцией".Кписьмубылиприложеныдва
билета на выставку. Я показал письмо Джилу. Он только пожал плечами.
- Как видишь, ты столкнулся с трудностями, Джим, - сказал он. - Их не
волнует, нравятся тебе передачи или нет. Они только хотят знать,смотришь
ли ты их.
Должен сказать тебе, два следующих месяца были для меняадом.Яне
мог выключать телевизор и не мог смотреть его, не стреляя из дробовикапо
дюжине раз за вечер. Я тратил все свои силы, удерживаясь, чтобы ненажать
на спусковой крючок. Я весь изнервничался и понял, что должен что-нибудь с
этим сделать, чтобы обрести равновесие. Тогда однажды ночью я принес ружье
домой и застрелил Джила.
Весь следующий день я чувствовал себя гораздо лучше и, открывая бар в
семь часов, бодро насвистывал. Я подмел помещение, протер стойкуизатем
включилтелевизор,чтобыпослушатьновостиисводкупогоды.Тыне
поверишь, но телевизор был мертв. Не было изображения, не было даже звука.
Мой последний телевизор был мертв. Теперь ты понимаешь, зачем ястремлюсь
на юг (объяснил Майо) - я должен найти там местного телемастера.
КогдаМайокончилсвойрассказ,наступиладолгаяпауза.Линда
внимательно глядела на него, пытаясь скрыть огонек, который зажегсявее
глазах.