- Значит, мне придется влезть в окно к какому-нибудь лавочнику и заколоть его кинжалом прямо за прилавком?
- Может быть, и так. Если тот человек убил своего брата, чтобы прибрать к рукам семейное предприятие, а потом отказался отвечать за свое преступление перед членами своей гильдии и двора.
Я понимала смысл ее слов. По калимпурским меркам Клинки осуществляли правосудие. Тот, кто убивал, не имея на то права, обязан был ответить за свои действия. Те, кто пытались замести за собой следы, тоже не оставались безнаказанными. Всех настигали Лилейные Клинки.
У Клинков имелись и другие обязанности. Какие-то из них не были связаны со своеобразным калимпурским отправлением правосудия. Бывало, Клинки напоминали должникам о долге, о праве выдать наследство. Иногда требовалось забрать фамильные драгоценности и сокровища из одной запертой комнаты и перенести в другую, ставить на место тех, кто слишком возомнил о себе.
"Преступника нужно судить…"
- Пойми, - продолжала матушка Вишта. - Клинки ничего не решают. Они только действуют. Возможно, ты не знаешь, плох тот или иной человек или хорош и за что его надо убить. Перед тобой улыбающееся лицо, отец, который держит свое дитя. И ты невольно думаешь: "Вот чего я лишилась. Как же я отниму у ребенка отца?" Лилейные Клинки не случайно несут такую ответственность перед всеми дворами Калимпуры. Мужчины не способны на время забыть о своем сердце, а у женщин это получается. Если пойдешь нашим путем, ты станешь рукой богини и сердце твое будет принадлежать ей.
Тут я снова почувствовала завихрение в воздухе. Волосы у меня поднялись дыбом, как будто кто-то перебирал их пальцами. В голове зашелестели непонятные слова - я не понимала, означают они прощение или проклятие. А может, и то и другое вместе?
Едва матушка Вишта упомянула о детях, я сразу представила себе свое будущее. Сама еще почти ребенок, я дала себе слово, что положу конец краже младенцев у родителей. Преступники больше не будут отнимать детей у родителей! И вот я очутилась в Калимпуре, где многие уличные дети были чьими-то рабами или учениками - они кому-то принадлежали. У меня на родине продажа собственного ребенка не считалась преступлением. Многие родители продавали детей, потому что их нечем было кормить - или по непонятным причинам.
"Богиня, - взмолилась я про себя, - я не принадлежу ни одному дому, даже твоему. Но какое-то время я последую твоей тропой, если она будет попутной моей тропе. Я хочу наказывать тех, кто отбирает у родителей маленьких детей и превращает их в игрушки для богатых или во вьючных животных. Если такова твоя справедливость, я принимаю ее!"
Ветер утих. Другого ответа я не получила. Зато гнев мой улегся. Возможно, это и был ответ. Матушка Вишта выжидательно смотрела на меня.
- Я согласна идти по этой тропе, - почтительно сказала я.
Она кивнула. Мы перебрались через декоративный парапет и очутились на соседней с храмом улочке. Только тогда я поняла, что у меня плотно сжаты кулаки. Когда я разжала их, из каждой ладони выпал смятый бутон лилии.
Матушка Вишта ушла вперед и не видела дара богини. Я ничего ей не сказала, но сердце у меня наполнилось странной радостью. Матушке Ваджпаи я тоже ничего не сказала о цветах.
Так же или примерно так же пробежал почти весь следующий год. Богиня больше не обращалась ко мне, но я знала, что она рядом, - так же как знала, например, что у меня на плече синяк, пусть даже он и не болел. Я догнала остальных в подготовке к Лепесткам Клинка, поэтому сравнялась с Саммой и даже обогнала ее. Это было справедливо, ведь я была на год старше ее. По мере того как мы взрослели, расцветали и наши ночные забавы. Как-то раз Яппа позвала нас к себе в постель и стала учить любить друг друга по-настоящему. Вместе с тем мы часто ссорились; я еще не до конца понимала, чего хотят другие девочки. Луна по-разному действовала на каждую из нас, и богиня сообщалась с нашими сердцами по-своему.
Кое в чем наверстывать упущенное было очень приятно.
Я учила северной кулинарии в храмовых кухнях всех, кто хотел меня слушать. Некоторое время мы собирались даже открыть пекарню, где можно было бы печь разнообразные хлеба и сладости, но ничего не вышло. Я тренировалась в боях с разным оружием, осваивала новые боевые приемы. Нам приводили собак, которых мы должны были убивать в виде опыта - чтобы знать, куда лучше наносить удары. А еще нас учили стрелять из лука, арбалета и метать копье. Новые уроки давались мне легко. Свой нож я носила с собой повсюду, за исключением спальни, как посвященные Клинки.
В часы досуга я наблюдала за городскими детишками и учила все, что могла, о различных формах связей, найма и продажи. Человеческие толпы были разнообразными, как обычаи дворов, гильдий и сословий. Я пыталась понять устройство калимпурского общества, но дело оказалось очень сложным. Вскоре я придумала составлять огромное количество списков, скопированных с родословных древ Медных Холмов, в попытке разобраться в природе Калимпуры. Матушку Ваджпаи очень забавляли мои попытки разобраться в природе власти.
- В тебе говорит Каменный Берег, - сказала она мне однажды в храмовой библиотеке, когда я с мрачным видом корпела над широким пергаментом, на котором царапала что-то разноцветными чернилами. - Северяне очень странные. Они допускают сосредоточение власти в руках одного человека. А если единовластный властитель окажется продажным или внезапно тронется рассудком? Как все зависит от одного человека, так все и упадет из-за одного человека.
- Калимпурой ведь правит князь! - Я показала на значок в виде маленькой короны на верхушке моего рисунка.
- Твоя любовь к рисованию очень трогательна. - Матушка Ваджпаи погладила меня по гриве коротких нечесаных волос - в те дни я редко причесывалась. - Но наш князь не правит никем и ничем. Он лишь представляет Калимпуру в глазах иностранцев. Северяне ведь ни за что не поверят, что мы не дикари, если не увидят какую-нибудь коронованную особу.
- Но его именем подписаны наши торговые договоры и хартии гильдий!
- Должен же несчастный чем-то занять свое время.
Я провела руками по свиткам. Кое в чем я разобралась довольно быстро - например, в разветвленных отношениях здешних многочисленных домов. Дома в Калимпуре, по сути, управляли разными сферами жизни, а вовсе не земельными наделами, как на севере. Постичь суть местных гильдий оказалось значительно сложнее. Поначалу меня ввело в заблуждение слово "гильдия", потому что оно несло в себе совершенно иной смысл, нежели его перевод на петрейский. Да, калимпурские гильдии, как и на севере, объединяли людей определенных профессий, однако в Калимпуре гильдии обладали гораздо большей властью. Они, например, решали споры, возникающие на тех улицах, где были расположены их торговые конторы или фабрики. Отдельные профессии и ремесла, а также семьи входили в сословия. В гильдию можно было вступить, получив рекомендацию влиятельного лица. К сословию же приписывали лишь по праву рождения. Дома во многом напоминали сословия, только семьи, входившие в них, были богаче и знатнее. Впрочем, к дому тоже можно было примкнуть, заручившись чьей-то поддержкой… Словом, калимпурские дома во многом походили на гильдии.
- Все как-то занимают свое время. - Я свернула пергамент. - В Калимпуре никто не бездельничает. Даже самых маленьких детей отправляют на улицы попрошайничать.
- Не бездельничает даже самая вздорная претендентка в орден Клинков. - Матушка Ваджпаи положила руку мне на плечо. - Зелёная, никогда ты не станешь истинной калимпуркой. Правда, со временем ты лучше приспособишься.
- Я селистанка, - тихо ответила я. - Здесь мои соплеменники, пусть в их глазах я и не одна из них.
- Все мы - дочери богини.
Последний Лепесток Клинка я проходила на четырнадцатое лето своей жизни. Яппа недавно вступила в орден и покинула нашу спальню. Райнаи готовилась последовать за ней. Следующая по старшинству была Челаи, но она плохо усваивала упражнения и боялась темноты. Ее могли и не принять в орден Клинков. После Челаи шла я.
Я уже не была и самой новенькой; из храмовых ясель к нам перевели двух совсем маленьких девочек. Элло и Райнаи-младшая, в возрасте четырех и пяти лет, были ненамного старше, чем я, когда меня привезли в дом Управляющего. Я проводила с ними много времени, стараясь разглядеть в их круглых рожицах собственное лицо. Сначала они боялись моих шрамов, но вскоре мы даже подружились.
Когда одна из них, а иногда и обе просыпались среди ночи, они прибегали ко мне в постель. Самма тогда, ворчливо вздыхая, откатывалась от моего плеча. Я утешала их - меня никто никогда не утешал.
О них мне было известно довольно мало. Элло была найденышем; ее подбросили к Двери Слоновой кости. О Райнаи-младшей никто ничего не рассказывал, но по отдельным намекам я поняла, что ее забрали с места, где произошло убийство. Кто его совершил, мы или кто-то другой, я не знала, но не переставала вспоминать слова матушки Вишты об отце, который держит на руках младенца.
Некоторое время мы жили вдесятером, а потом Райнаи вступила в орден и перешла от нас в другую спальню. Мне оставалось пройти последний Лепесток, чтобы также стать посвященной. Но я не знала, хватит ли мне выдержки для того, чтобы пройти испытание и переселиться в комнаты, занимаемые Лилейными Клинками, - если верить сплетням наставниц из других орденов, подслушанным мною за обедом, в спальне Лилейных Клинков происходили настоящие оргии.
Мы по ночам тоже не вели себя очень благонравно; любопытно было узнать, как живут полноправные Клинки.
Однажды матушка Ваджпаи вызвала меня с лекции о законах судостроения и профессиональной этике судоводителей торгового флота. Шел месяц Шравана; в Медных Холмах сказали бы, что начался август. Вначале мне сложно было привыкать к калимпурскому календарю. День выдался душным, знойным, совершенно таким, как в моем раннем детстве. Невыносимая жара стояла даже в самом храме Серебряной Лилии, где теплый воздух поднимался кверху.
Я провела на борту кораблей больше времени, чем все мои новые знакомые вместе взятые, включая пожилую матушку Ашкар из ордена Юстициариев, которая читала лекцию. Тем не менее находиться пассажиркой на корабле - совсем не то, что заключать сделку с капитаном. Я считала себя многоопытной и относилась к предмету лекции с легким пренебрежением, хотя в иное время тема лекции могла бы вызвать мой неподдельный интерес. Из-за жары я слушала невнимательно, рассеянно и злилась непонятно на что.
Иными словами, я с радостью вышла из душного зала.
- Матушка! - Я скрестила руки на груди. Так претендентки приветствовали наставниц и демонстрировали свое почтение к богине.
Матушка Ваджпаи сделала такой же жест:
- Зелёная!
Хотя с течением времени выдержка, вколоченная в меня госпожой Тирей, начала улетучиваться, я понимала, что не нужно перебивать матушку Ваджпаи. Поэтому я молча ждала, пока она заговорит.
К моему удивлению, она вывела меня из боковой двери и повела по улице Шести Колесниц. Мы плыли вместе с толпой. Я успела привыкнуть к Калимпуре и уже не так боялась, как в первые дни, когда шарахалась от воплей торговцев, старалась обходить стороной лежащих буйволов и видела угрозу в скоплении огромных масс людей. Теперь я лучше разбиралась, где можно идти безопасно, а каких толп лучше избегать.
Вот вереницей прошли дети из сословия верхних подметальщиков; они несли с собой пушистые метелки и пестро размалеванные мешки. Только их сословие имело право собирать навоз определенных животных. Если какой-нибудь нищий хватал пригоршню слоновьего навоза, верхние подметальщики дружно кричали: "Держи вора!" Мимо прошел торговец, принадлежащий к Дому Цапель, о чем свидетельствовал значок в виде серебряной птицы на тулье шляпы. Дом Цапель отвечал за торговлю консервами и продуктами долгого хранения. Торговца, несущего деньги и важные документы, охраняли стражники Уличной гильдии. За стражниками, переругиваясь, шли двое торговцев фруктами; они никак не могли договориться, чья тележка должна проехать по улице первой.
За два года, проведенные в Калимпуре, я научилась разбираться в сложных взаимоотношениях местных жителей. В толпе сразу бросались в глаза чужестранцы и приезжие из других мест; они хлопали глазами, прохожие задевали, толкали их. Наверное, когда я впервые пришла к стенам Калимпуры, я так же бросалась в глаза Маленькому Карину и всем прочим.
Я шла и гадала, зачем матушка Ваджпаи пригласила меня на прогулку. Может, она хочет показать, что теперь я стала своей для местных?
Кружным путем она повела меня по Корабельному проспекту в порт. Нам не пришлось выходить из города. Как всегда, попав в порт, я залюбовалась многочисленными мачтами, бушпритами и дымовыми трубами. У складов, контор, лотков и лавок, как всегда, было не протолкнуться.
- В порт пришел корабль. - Матушка Ваджпаи понизила голос, как мы учились делать в храме, чтобы никто нас не подслушал.
Я не выдержала:
- Матушка, в порт ежедневно заходит сотня кораблей!
- Тогда, наверное, ты сможешь сказать, которое судно сегодня привлекло мой особый интерес? - ласково поинтересовалась она.
Я стала присматриваться. Сначала оглядела стоящие у причалов корабли быстро, как гранаты на дереве. Меня учили: сначала нужно позволить глазам думать самостоятельно, а выносить суждение уже после.
- Он стоит у причала Арвани. - Я ни в чем не была уверена, но мне показалось, будто я заметила что-то необычное. Только потом до меня дошло, что мое внимание привлек вымпел Медных Холмов. - Корабль с Каменного Берега!
Матушка Ваджпаи только хмыкнула.
Мимо нужного причала мы прошли молча. Возможно, молчание матушки Ваджпаи означало, что я угадала, но возможно, все было как раз наоборот. Двое иностранных матросов с медной кожей и странным разрезом глаз, ухмыляясь, направились к нам, но их быстро отрезали трое нищих.
Никто в Калимпуре не смел приставать к прислужницам богини Лилии. Жрицы и претендентки считались священными созданиями. Клинков же еще и боялись.
- Тебе пора решать, по какой тропе ты последуешь, - сказала матушка Ваджпаи, словно продолжая начатый разговор. - Дом Выпей представил нам на рассмотрение дело, связанное с Правом смерти. Петреец из Медных Холмов убил двух членов Уличной гильдии, а предстать перед Юстициариями отказался, заявив, что он иностранец.
Дом Выпей заведовал погрузкой, складами и торговлей в порту, а также прочими портовыми делами, не относящимися к сфере Дома Лодочников. Петреец, о котором шла речь, должно быть, имел какое-то отношение к кораблю, стоящему на причале, иначе дело не рассматривалось бы Домом Выпей.
- Почему им не занимается Уличная гильдия? - удивилась я. - Они - пострадавшая сторона; им нетрудно будет доказать необходимость применения Права смерти!
- Жертвы своим поведением опозорили гильдию, - ответила матушка Ваджпаи. - Дело передали в Дом Выпей, потому что корабль убийцы стоит в порту.
Значит, вот как было дело! Какие-то хулиганы попытались ограбить иностранца, а тот стал защищаться и убил их. Но петреец отказался предстать перед судом и тем самым по умолчанию стал виновен в беспричинном нарушении Права смерти.
- Не проще ли прислать к нему посредника и растолковать наши законы?
- Зелёная, мы не судим, - резко ответила матушка Ваджпаи. - Клинки не высказывают своего мнения, если вопрос не касается тонкостей нашего ремесла. Если богиня решит, что петрейцу нужен добрый совет, она велит кому-нибудь из ордена Юстициариев пойти к этому человеку.
Ее ответ я знала еще до того, как спросила. И все же убивать человека, который даже не знал, что ему вынесли смертный приговор, казалось мне несправедливым.
- При чем же здесь я?
- Пора тебе оторвать последний Лепесток. Ты - единственная претендентка, которая говорит по-петрейски. В этом твое преимущество. Тебя могут заметить или о чем-то спросить, и ты наверняка сумеешь отвести от себя подозрения. Такими познаниями не обладают остальные претендентки.
- И посвященные Клинки, - добавила я.
- Зато нужные познания есть у тебя.
Мы разговаривали на ходу. Обошли статую Махачелаи верхом на коне Черепе и зашагали по Корабельному проспекту в противоположном направлении. Перед нами показался причал Арвани. Толпа, как всегда, расступалась перед нами; мне вдруг стало не по себе.
- Значит, я должна пробраться на корабль и зарезать человека за преступление, которое сам он преступлением не считает - он-то думает, что действовал в целях самообороны.
- Нет, - возразила матушка Ваджпаи, - ты выразишь волю богини и приведешь в исполнение приговор по закону и обычаю Калимпуры.
Жалобные стоны умирающего бандита давно уже перестали мучить меня по ночам, зато я по-прежнему помнила хруст шейных позвонков госпожи Тирей. На тренировках мы сражались друг с другом, с соломенными чучелами, деревянными стойками. Нам приводили визжащих от страха свиней и собак - сначала собакам предварительно вырывали клыки, позже приводили собак с клыками. Мне часто пускали кровь; я тоже пускала кровь другим - или останавливала ее.
Перед моим мысленным взором снова возникла госпожа Тирей. Я отчетливо видела струйку слюны в углу ее рта. Тело ее влажным мешком рухнуло на булыжники Гранатового двора. Неужели я и в третий раз повторю то же самое? Тогда то, что я совершила от страха и отчаяния, превратится в привычку…
Хочу ли я стать Клинком?
Здесь ли мое место?
- Кто тот человек и как он выглядит? - спросила я. На миг у меня даже закружилась голова: я вдруг представила, что богиня Лилия послала меня убить Федеро. Хотя месть сладка, Федеро был самым моим старым другом…
И другом и врагом.
- Его зовут Майкл Карри. Он родом из Медных Холмов; сейчас управляет смагадским торговым домом Парейдес. Он приплыл на корабле под названием "Воронье крыло" за специями для Каменного Берега.
Непонятно почему, но я испытала огромное облегчение, сравнимое по силе лишь с прежним замешательством.
Влажно поблескивая зубами, матушка Ваджпаи продолжала:
- Майкл Карри - коротышка с головой бритой наголо. Носит черные бархатные камзолы с рукавами-буфами и узкие чулки.
- Такой костюм называют "солнечной двойкой", - рассеянно сказала я. - Он вошел в моду при дворе Правителя очень давно…
Матушка Ваджпаи бросила на меня странный взгляд и продолжала:
- Ты сразу узнаешь его по железному ключу, который он носит на шее, на шелковом шнурке. Головка ключа сделана в форме змейки. Вместо одного глаза у змейки изумруд, а вместо другого - сапфир. Это ключ от сейфа.
- Мне нужно что-нибудь взять из сейфа?
Матушка Ваджпаи совсем ненадолго замялась, а потом ответила:
- Нет. Принеси ключ. Кто-нибудь из матушек-Юстициариев принесет его в Дом Выпей в знак того, что правосудие свершилось.
Так вот в чем дело! "Воронье крыло" никуда не уплывет. Скоро произойдет убийство, но с какой целью? Какому-то представителю Дома Выпей понадобился ключ от сейфа… Может быть, Майкл Карри запросил слишком высокую цену за свои товары?
Нерешительность матушки Ваджпаи служила подтверждением тому, что дело нечисто. Вот почему ее слова вызвали у меня такую неприязнь!
- Если я по какой-то причине не сумею добыть ключ, подойдет ли другая улика?