Еще более странно то, что мне удалось даже немного поспать. Во сне я увидела совсем молодой месяц. На поверхности воды вместе со мной плавали лилии. Цветки раскрывались по очереди и снова закрывались. В каждом цветке я видела лицо. Иногда лица были знакомыми: наставницы из храма Лилии, наставницы из дома Управляющего. Нескольких я не узнала.
Потом меня снова подхватило течение. Меня снова вынесло в водоворот. Немного покружившись, я ударилась о борт какой-то лодки.
Сверху перегнулась девочка и прищелкнула языком.
- Мама! - позвала она. - В воде какая-то женщина.
Приглушенный женский голос что-то спросил - кажется, жива ли я. Девочка ответила:
- Нет, по-моему, она мертвая.
Я открыла рот, пытаясь крикнуть, что я жива. Пока еще жива. Увидев, как шевелятся мои губы, глупышка с криком убежала.
Через борт перегнулась женщина с багром в руках.
- Я не мертвая, - с трудом проговорила я, задыхаясь и отплевываясь.
- Коринтия Анастасия, - крикнула женщина, - ты дуреха!
Меня кое-как втащили в лодку, а потом навалилось что-то черное и тяжелое - тяжелее, чем сон.
Я очнулась с чувством, что прошло очень много времени. Сколько - я не представляла.
Рядом, на невысоком стульчике, сидела Коринтия Анастасия. Девочка болтала ногами и ела рыбу. От запаха рыбы внутри у меня все сжалось. Некоторое время я молча разглядывала девочку. Светлые кудрявые волосы, светлые глаза, бледная кожа. Обычный ребенок, который живет со своей матерью.
Интересно, каково это - быть обычным ребенком и жить со своей матерью?
Видимо, меня уложили в главной комнате. Я увидела большой камин. У противоположной стены стояли две кровати. Над жаровней висели кастрюли; боковая лестница вела наверх - на чердак? Повсюду чистота и порядок, но следов богатства не видно.
Девочка заметила, что я пошевелилась, и спросила:
- Сейчас-то ты проснулась?
- Да, - ответила я, озадаченная ее вопросом. - А что, я просыпалась и раньше?
- Нет, - ответила она с набитым ртом. - Ты много говорила во сне. На каком-то непонятном языке.
- Надеюсь, я тебя не испугала.
- Нет, - ответила девочка. - Мне все равно. Кто-то, может, скажет, что ты ведьма, но только не мама. Она у меня умная.
- Вот и хорошо, - ответила я, стараясь забыть о тошноте. Мне казалось, я не смогу проглотить и ложки сока. В то же время, как ни странно, я чувствовала голод.
- Такой некрасивой девицы, как ты, я в жизни не видела, - заметила Коринтия Анастасия.
Мне оставалось лишь рассмеяться; точнее, я попыталась.
- Ты далеко пойдешь! - Я поняла, что лежу на спине и у меня сильно зудят ягодицы. Зудят, но не болят.
Сколько времени я провалялась без чувств?!
Что случилось с Танцовщицей? Где Чойбалсан и его армия?
Я попыталась встать и не смогла. В руках и ногах совсем не осталось силы.
- Где твоя мама? Мне нужно узнать новости и найти дорогу в Медные Холмы.
- Она велела передать тебе, на тот случай, если ты спросишь, что мир пока стоит.
- Что с Медными Холмами? - со страхом спросила я.
- Ничего. - Девочка улыбнулась и зачерпнула деревянной ложкой еще рыбы. - Зато у нас не все хорошо.
Слабость навалилась на меня, и я закрыла глаза.
Наконец, вернулась мать Коринтии Анастасии. Она была очень похожа на дочь, только взрослая. И более загорелая. На ней было оранжевое домотканое платье; из-под подола торчали грубые сапоги. Встреть я ее в других условиях, она показалась бы мне красивой.
- Пристань в Брайарпуле сожгли, - объявила она. - А вместе с ней - и мою лодку. За тобой охотится целая армия!
- Да, - вежливо ответила я. - Прими мои извинения.
- Неудивительно, что они жгли все на своем пути, - отрывисто продолжала хозяйка. Присев на край кровати, она погладила меня по голове и более спокойно продолжала: - Тебе здорово досталось, милая моя!
- Не все раны нанесли другие; кое-что я сделала сама.
- Возможно, ты и держала в руке нож, но руку твою направляли другие.
- Да, пожалуй, - согласилась я.
- Ты иностранка, - продолжала хозяйка. - Приехала из-за моря. Ты совсем не похожа на местных, северных женщин… А по-нашему говоришь чисто, как будто всю жизнь здесь прожила.
В голосе ее слышались уверенность и сила. Не знаю почему, но я сразу почувствовала к ней доверие.
- Меня вырастили в Медных Холмах, - призналась я.
- В доме Управляющего? - еще мягче спросила она, совершенно ошеломив меня.
- Д-да…
- Так я и подумала. - Обернувшись к девочке, она сказала: - Выйди и набери в саду орехов-паданцев.
Коринтия Анастасия поставила миску с рыбой и медленно встала со стульчика.
- И не спеши!
- Хорошо, мама.
Вскоре мы остались одни.
- Я жила на Персиковом дворе, - сказала хозяйка. - Давно, лет за двадцать до тебя… - Она задумчиво погладила себя по полному животу. - Я была очень красивой девочкой, иначе не оказалась бы там. Но в переходном возрасте я вдруг сильно растолстела и никак не могла похудеть, хотя наставницы и морили меня голодом… Управляющий решил, что я не принесу ему прибыли. Меня продали одному помещику, который жил вдали от города. Никто не должен был узнать, что они вырастили толстушку.
Я бы не назвала ее толстушкой; она просто выглядела хорошо оформившейся. Правда, юной девочке хочется быть стройной как тростинка…
- И ты оказалась здесь.
- И я оказалась здесь. Мне еще повезло, что меня не посадили на корабль и не отправили за море… Оттуда я не смогла бы вернуться!
Мне хотелось узнать, что случилось с помещиком, которому ее продали, но я молчала. Она сама расскажет, если сочтет нужным. Или не расскажет.
- Мне пришлось пару раз поплавать на корабле.
- Сразу видно. - Хозяйка разгладила на мне одеяло. - Ты вся изранена. Я намазала тебя бальзамом и сделала перевязку.
Я впервые поняла, что меня переодели. Хозяйка дала мне простую холщовую рубаху.
- Спасибо!
- По дорогам бродят шайки разбойников… Раньше они просто грабили. Теперь они озлились.
- Мне не удалось убить их бога.
Хозяйка мимолетно улыбнулась:
- Значит, пыталась убить бога? Ты храбрая!
- Спасибо! - Нашарив ее руку, я крепко сжала ее. - Я должна вернуться в Медные Холмы. Мне известна тайна Чойбалсана - по крайней мере, частично… - А он что-то знает обо мне. О какой опасности предупреждала меня богиня Лилия?
Чем больше я думала, тем понятнее все становилось. Федеро овладел магией Правителя. А может, все наоборот. Заговор оказался более запутанным. Как бы там ни было, Федеро чего-то недостает. Для полной победы ему нужно что-то отнять у меня. Я - словно ключ к замку, который он пока не нашел. Замок же хранится у пардайнов, которых он ограбил гораздо раньше… Наверное, именно поэтому Чойбалсан безжалостно уничтожал пардайнов.
Надеялся, что последняя частичка силы - у них.
Мне известна его тайна. Более того, я знаю, как его можно победить. Если не убить, то хотя бы остановить. По крайней мере, я на это надеялась. Я пока не понимала, где проходит граница между богом и человеком.
- Если хочешь, я прямо сейчас могу показать тебе дорогу в Медные Холмы, - предложила хозяйка. - Но лучше пережди. Повсюду рыщут разведчики и разбойники. Даже из города прислали нескольких стражников.
- Кто ими командует? - Хотя город и охранялся, в Медных Холмах уже много столетий не набирали регулярное войско. С кем ему сражаться?
Так было раньше, но не сейчас.
- Власти собирают ополчение. Повсюду вывесили старые знамена.
- В Медных Холмах нет настоящих воинов, - возразила я. - Сыновья зеленщиков и конторские служащие не способны драться по-настоящему… Кто же защитит город?
Неужели опять я?!
- Отдохни у нас несколько дней. - Хозяйка сжала обе мои руки. - По крайней мере, дождись, пока сможешь нормально поесть. Даже залечив раны, ты не уйдешь далеко, если не восстановишь силы, а ты их не восстановишь, пока не поешь.
- Можно мне супу? - попросила я, вдруг оробев. - Только… не рыбного!
- Я тебе приготовлю.
Она встала и поставила на огонь котелок. Я лежала, наблюдая за нею, и соображала, что же мне делать.
Очень хотелось вернуться в Селистан. Но я не выполнила приказа богини Лилии. Чойбалсан жив и рыщет на свободе. Нужно подавить его, лишить силы, которая так испугала богиню. Чойбалсан-Федеро накрепко привязан к Танцовщице. Федеро почти признался в том, что давно любит ее. Но его неистовство отталкивает ее. После того, что она увидела в его палатке, в сердце у нее поселился страх.
Если не считать очень давних времен, известные мне боги и богини вели себя вполне предсказуемо. Они ревностно переманивали к себе верующих, требовали молитв и жертвоприношений. Видимо, появление нового соперника пришлось им не по вкусу.
Некоторые боги перемещались с места на место с волнами переселенцев или путешественников. Иногда рождались новые боги. Другие боги умирали вследствие небрежения, оскорбления или убийства. Войны между богами существовали лишь на страницах книг и в легендах. Многие легенды повествовали о падении титанобогов.
Чего боится богиня Лилия - просто рождения нового бога или бога, который пойдет на нее с мечом в руке?
Федеро часто путешествовал. Чойбалсан знает дорогу в Калимпуру. Как знал он, что я живу за морем и храню в себе недостающий осколок его силы. Я унесла с собой его частицу.
Богиня послала меня в Медные Холмы, чтобы отпугнуть Чойбалсана от Калимпуры.
Вернуться на родину я могу лишь после того, как справлюсь с угрозой. Помешаю появлению нового бога Чойбалсана или убью его. Но богоубийство, похоже, не очень-то по нраву моей небесной покровительнице.
От трудных мыслей у меня разболелась голова. Вскоре хозяйка принесла мне простую похлебку из зерен; на поверхности плавали листики кресс-салата.
- Поешь. Если захочешь чего-нибудь посущественнее, я принесу тебе хлеба.
- Спасибо. - Я осторожно попробовала похлебку. Запах был божественный, но ела я с трудом. Несколько глотков, и желудок у меня переполнился, как будто я целиком проглотила праздничного гуся.
- Ты права, - сказала я, - мне еще рано уходить.
- Город не падет ни сегодня, ни завтра, - сказала хозяйка. - Армия Чойбалсана еще не осадила ворота Медных Холмов.
- Значит, здесь я в безопасности? Но ведь вы с дочерью рискуете жизнью из-за меня!
- Нет, нет. Я не дура.
- Да. Ты не назвала мне свое имя и мое не спросила.
Хозяйка улыбнулась:
- Твое имя спрашивать не обязательно. На Каменном Берегу не может быть второй девушки с такой яркой внешностью. Мое же имя не имеет значения.
Я думала над ее словами, пока сон не сморил меня.
Бодрая, хотя и слабая, я попросила Коринтию Анастасию принести мне деревяшку размером с хороший окорок.
- И нож для строгания.
- Мама запрещает мне трогать большие ножи.
- Скажи маме, что это для меня!
Девочка где-то ходила довольно долго. Наконец она вернулась с куском мягкой древесины и подходящего размера ножом.
Я приступила к резьбе. Работая руками, я отвлекалась от собственных мыслей.
Работа отняла у меня два дня; я трудилась с восхода до заката. В конце концов я вырезала грубый деревянный колокольчик, похожий на тот, что висел на шее буйвола Стойкого. Из стружки я сплела веревки, на которые подвесила два язычка по обе стороны чашки. У моего колокольчика голос получился совсем другой, чем у папиного буйвола, и все же его цоканье напоминало детство и успокаивало меня.
Через день я смогла встать из кровати и прогуляться по саду. Коринтия Анастасия ходила за мной по пятам с равнодушным видом, грызя зеленое яблоко.
- Мне нужно в Медные Холмы, - снова сказала ей я.
- Медные Холмы южнее.
- Знаю, - ответила я, стараясь не раздражаться. - Я хочу сказать, что мне пора уходить.
- Мама не держит тебя в заточении.
- Позволь, я объясню по-другому. - Я с трудом удержалась от того, чтобы не схватить девчонку за ее кудряшки и не встряхнуть хорошенько. - Пожалуйста, передай маме, что очень скоро я поговорю с ней о своем уходе.
- Хорошо. - Улыбнувшись, Коринтия Анастасия бросила огрызок на землю. - Тебе надо было только попросить!
После прогулки я немного ослабела, и все же не стала ложиться, а села на стул, стоящий у круглого стола. Сейчас не время валяться в постели. Достаточно вспомнить, кто бродит вокруг!
Скоро в домик вошла мать Коринтии Анастасии. На ней было превосходно сшитое платье из темно-зеленого выцветшего бархата. Она поставила на стол передо мной какой-то узелок:
- Скоро тебе это понадобится.
Я потянула за материю. Оказывается, она завернула свое приношение в скатерть изнанкой наружу. На лицевой стороне я увидела вышитый узор из листьев. Я очень обрадовалась, обнаружив в узле свой выстиранный и аккуратно заштопанный черный костюм.
- Спасибо! - воскликнула я, поднимая на нее глаза. - Спасибо!
- Мне помогали, - сухо ответила она. - Еще кое-кто в наших горах хочет тебя поторопить.
Значит, я могу и не торопиться? Интересно, с кем она обо мне говорила? Впрочем, ответа я не ожидала, поэтому не стала спрашивать, а развернула костюм.
Его не просто заштопали, а искусно починили. Починили и сапоги: сменили стертые каблуки и подошвы. Я провела пальцами по безукоризненным швам и подняла глаза на мать Коринтии Анастасии:
- Благодарю тех, кто потрудился для меня!
- Имен лучше не называть.
Имя ее дочери я знала, но ребенок - другое дело.
- Понимаю. Можно мне в последний раз переночевать у тебя?
Что-то в ее голосе снова изменилось.
- Конечно, девочка моя. Сегодня вечером мы сытно поужинаем. Устроим прощальный пир.
- Если хочешь, я его приготовлю, - смущенно предложила я.
Хозяйка рассмеялась:
- Любая женщина, выросшая в доме Управляющего, может накормить королей и знатных вельмож! Пока ты выздоравливала, я кормила тебя простой похлебкой и вареной куропаткой. Буду рада, если ты поколдуешь у плиты вместе со мной.
Остаток дня мы дружно готовили. Отдельной кухни в домике не было, только очаг с крючками для кастрюль и горшков. На стене висела небольшая металлическая полка, куда можно было отставить горшок с тестом. Запасов у хозяйки оказалось больше, чем я ожидала. Особенно меня порадовали многочисленные пряности и специи. Мы много раз посылали за ними Коринтию Анастасию. Девочка охотно приносила требуемое, с наслаждением вдыхая вкусные запахи.
Я потушила кролика с яблоками под крышкой из теста. Нарвала в огороде салата-латука; сделала медовую морковь, подогрела вино со специями. Я бы угостила хозяйку и ее дочь селистанскими блюдами, но в их домике не было нужных пряностей.
Я была счастлива так, как может быть счастлив человек. Гораздо больше, чем убивать, мне нравится кормить людей. Мне хочется когда-нибудь открыть харчевню в Медных Холмах, где будут подавать селистанские блюда… Еще больше хочется открыть в Калимпуре харчевню северной кухни. Сколько радости в простых земных мечтах!
Вечером стало прохладно. Мы с хозяйкой тем не менее вышли в сад и, набросив на плечи одеяло, сели рядом на скамью. Ко мне прижималось ее теплое бедро. Сытая и довольная, я без труда представила ее своей подругой или возлюбленной. Рядом с ней было так спокойно и хорошо, что я не сразу вспомнила об отсутствии ножа.
Потом я все же вспомнила.
- Я ухожу завтра, - сказала я.
- Береги себя в пути.
Почему-то я немного расстроилась - наверное, все же надеялась, что хозяйка станет меня отговаривать.
- Спасибо, что приютила меня.
- Я ведь сразу поняла, кто ты такая. - Она помолчала, очевидно подбирая нужные слова. - Даже… у нас в горах о тебе… ходят разные слухи. Особенно в наших горах. - Она смерила меня многозначительным, неспешным взглядом. - Ты знаешь, что здесь за место?
- Нет.
- Когда Медные Холмы были царством - задолго до Амфорных войн, охвативших весь Каменный Берег, - самых знатных умерших по обычаю хоронили вдали от городских стен. Наверное, хотели, чтобы они спокойно нашли дорогу в иной мир.
Амфорные войны?! Они ведь в глубокой древности! Я о них даже не читала… Династия правителей Медных Холмов зародилась не менее тысячи лет назад, значит, все остальные царства существовали гораздо раньше. Подумав об Управляющем, я сказала:
- Наверное, тем самым горожане и себя охраняли от духов.
- Ты не ошибаешься. Среди наших холмов есть давно забытые могилы. Но их обитатели не забыли ни самих себя, ни своего города.
- Ты - колдунья-некромант?
- Нет, нет. - Она улыбнулась. - Я разговариваю с мертвыми - я не призываю их и не подчиняю их своей воле. Наверное, меня можно назвать "разговаривающая с мертвыми".
- Ты владеешь такой силой, но живешь в крошечном домике…
Презрительно фыркнув, она ответила:
- Мертвых почему-то считают мудрыми. Откуда взяться мудрости после смерти, раз ее не было при жизни?
Я задумалась. "Мудрость предков" давно вошла в пословицы.
- Мне казалось, загробная жизнь учит терпению и пониманию прошлого… и будущего. Особенно мудрыми мне кажутся те, кого не ждет следующий оборот Колеса - или какой еще путь для них придумали боги.
- Главным образом, они из-за этого злятся.
- Я многим помогла покинуть наш мир. Даже сосчитать не могу, сколько жертв я принесла. - Я вспомнила разбойников, которых уничтожила в парке вместе с отрядом матушки Шестури. - Если все они злятся на меня, я должна чувствовать их злобу. Наверное, она яркая, как падающая звезда.
- Ты была всего лишь орудием в чужих руках, девочка моя. Теперь тобой движет твоя собственная воля.
- Не всегда, - ответила я, - не всегда.
- У тебя ведь есть покровитель? Покровительница?
- Да, - призналась я.
- И все же ты не бессловесное орудие. Воля твоя не сломлена. Неужели такой тебя воспитали в доме Управляющего?
- Вовсе нет. Проведенные там годы я считаю украденными. Живя там, я каждый миг мечтала бежать… И дорого заплатила за науку. - Я вспомнила госпожу Тирей, вспомнила, как хрустнули, ломаясь, ее шейные позвонки… - Свое первое убийство я совершила еще там, за серовато-голубыми стенами. А многие из тех, кто содержались там одновременно со мной, погибли… из-за меня. - Я не смогла сдержать слез.
Мать Коринтии Анастасии положила руку мне на плечи и притянула меня к себе.
- Повторяю, я сразу же поняла, кто ты такая. О тебе много говорят обитатели древних могил. По крайней мере, духи, которые понимают, каков современный мир.
- Почему? Потому, что жизнь многих людей прервалась из-за меня?
- У города тоже есть покровители… Родители. Как любое дитя, город растет и меняется, а родители старятся. Ты освободила Медные Холмы.
- Для Чойбалсана, - с горечью возразила я, ненавидя себя за соленый привкус слез во рту.
- Все проходит, и он тоже пройдет.
- Мне надоело убивать людей. - Прижавшись к ней, я вздрогнула всем телом, подавляя рыдание. - Устала освобождать города.
- Хочешь домой?