3
МЕРТВАЯ ЛУНА
Веселиться повод есть -
Враг отведал нашу месть.
Смерть повсюду разнесло
Соколиное крыло.
Стон врага для нас услада,
Смерть врага для нас награда.
Злобный сокол когти точит,
Бедствия врагам пророчит.
ЖЕРО
Остров Авалон
- А ты еще поживешь, mon frere sorcier, - неизвестно откуда прозвучал голос.
Жеро попробовал открыть глаза, но не смог: мешала тугая повязка. Пошевелиться тоже не получилось; двигается тело или вообще не отвечает приказам, нельзя было понять из-за страшной боли. Агонизировало все его существо.
Майкл, отец юноши, когда-то любил дискутировать с одним своим другом-колдуном на тему вечных мук, придерживаясь распространенной точки зрения, согласно которой жертва через некоторое время перестает чувствовать пытки. Любое ощущение, будь то блаженный экстаз или страшное жжение, которое сейчас мучило Жеро, через некоторое время теряет смысл, так как тело перестает на него реагировать.
Он чудовищно ошибался.
"Боль живет только в сознании. Но мой мозг давно сгорел. Я уничтожен полностью, весь до последней частицы".
"Холли, - в отчаянии звал Жеро, - спаси меня. В твоих силах прекратить эти муки".
Он мечтал о ней даже в бреду. Закованный в кандалы пленник служил наживкой. Жеро и раньше упрашивал девушку держаться подальше, а сейчас тем более не стоило отказываться от своих слов: Деверо собирались убить ее.
"У Холли больше шансов выжить, если Илай погиб. Конечно, Фантазм вынес его из пламени, но все же молю Бога, чтобы Черный огонь убил его… быстрее, чем убивает меня. Он - плохой человек, но он - мой брат. А я никому не пожелаю такой боли".
- Ты еще поживешь, - снова раздалось над ухом.
Этот голос, бессмертная часть души Жеро, был ему знаком: он принадлежал Жану, наследнику дома Деверо в те времена, когда Каоры сожгли замок колдунов со всеми обитателями.
- Я тоже не умер. - Шепот раздавался прямо в голове. - Все думали, что огонь уничтожил меня, но нет: я тайно скрылся вместе с небольшой группой последователей и не давал о себе знать. Наследники продолжили мой колдовской род сначала во Франции, потом в Англии, затем в Монреале и, наконец, на Диком Западе. Выживешь и ты, чтобы уничтожить мою любовь. Ты убьешь Изабо. Упокоится она - через отмщение упокоюсь и я.
- Ты будешь жить, - произнес те же слова уже другой голос, на этот раз настоящий, - и поможешь своему отцу свергнуть моего.
"Джеймс! Наследник ковена Муров, сын сэра Уильяма, главы Верховного ковена. У нашей семьи тайный альянс с Джеймсом".
Впрочем, так было до того, как Жеро сгорел в Черном огне. Чтобы вернуть сыну жизнь, Майкл отдал его в услужение сэру Уильяму. Едва сделка совершилась, глава Верховного ковена обернулся отвратительным демоном.
"Неужели он дьявол? Неужели отец спас меня, договорившись с самим Сатаной?"
Боль внезапно ослабла, и Жеро облегченно вздохнул.
- Неприятная штука этот Черный огонь, - сказал Джеймс. - Вот поэтому мы и хотим узнать его секрет. Тогда Верховный ковен наконец разделается с тупыми ведьмами из Материнского ковена.
Вот так неожиданность: Жеро нисколько не сомневался, что тайну Черного огня отец уже отдал. Сэр Уильям не оставил бы его с таким козырем на руках.
- Не забывай - я читаю твои мысли, - протянул Джеймс и сообщил новость еще более удивительную: - Только вышла промашка. Майкл больше не может вызывать Черный огонь, и мы не знаем почему. Мое мнение такое: для заклинания нужны трое Деверо - он, ты и Илай. Колдовство без тебя не срабатывает. Отец думает, что я ошибаюсь и все дело в этой стерве Холли, которая нейтрализует магию и поэтому должна умереть. Ну а ты, Жеро? Ты убьешь ее, если я прикажу? Ведь мы либо союзники, либо враги. Когда тебе станет лучше, вы трое создадите для меня Черный огонь.
"Илай жив, - подумал Жеро с радостью и одновременно с досадой. - Мне, оказывается, не все равно, что с ним. Вот они - кровные узы. А уж если кровь колдовская…"
- Сядь, - скомандовал Джеймс.
Тело пленника задрожало от прилива магической энергии. Обожженная плоть начала срастаться, спекшиеся вены раскрылись, с легких и сердца исчезли рубцы, дыхание стало свободнее. Вместе с воздухом Жеро втягивал мерцающий свет, который протекал по нему от макушки до пят и выходил наружу с каждым выдохом. Словно от наркоза закружилась голова, боль исчезла почти полностью.
"Почти, но не совсем".
Он увидел, что сидит в кресле-каталке над морем на вершине скалы, а вокруг, завиваясь в воронки, волнами плещет магическая энергия и зелеными искрами танцует на коже. На отвратительной черной иссохшей коже.
Жеро с ужасом разглядывал свои руки, безвольно лежавшие на коленях: из горелых обрубков сквозь обугленную плоть наружу торчали кости. Ведьма, которую сожгли на костре, выглядела бы лучше.
"Я - чудовище, совсем как сэр Уильям. Возможно, такие же шрамы от Черного огня когда-то давно оставил на нем мой отец".
Он заплакал от горя, ярости и страшного унижения.
"Нельзя, чтобы Холли увидела меня таким. Ей будет гадко до тошноты. Я этого не вынесу".
- Теперь ты начинаешь понимать, на что способны Каоры, - произнес в голове Жеро голос Жана де Деверо. - Eh, bien, со мной было то же самое после предательства жены. Вот почему я и люблю, и ненавижу ее. Вот почему тебе придется убить главную ведьму, Холли Катерс. Изабо способна овладеть ею, а она уже предала нас с тобой. Умереть должны обе - одна внутри другой.
- Нет, - прохрипел Жеро. Он забыл, когда в последний раз произносил что-то вслух. - Холли не предавала меня.
- Еще как предавала. La femme Холли знала, что вместе Деверо и Каоры - pardon, on dit Катерсы - неуязвимы для Черного огня, который твоя семья вызвала на прошлый Белтайн. Касаясь друг друга, вы при желании могли бы хоть месяц спокойно простоять в пламени. Но она оставила тебя гореть, разве нет? Оставила, mon ami, как и меня Изабо, хотя прекрасно понимала, на какие страдания обрекает.
- Ее вытащили сестры! Это они так решили!
- Твои слова - жалкий и никчемный самообман. Холли - самая могущественная ведьма в роду Каор со времен Катрины, матери Изабо. Захотела бы она спасти тебя - спасла бы.
- Нет, - прошептал Жеро, но крыть было нечем. Вспыльчивый и отчаянный, как настоящий Деверо, он в глубине души согласился с Жаном.
Затем возникло видение: рядом с ним на берегу моря в Сиэтле стоит Холли, вода хватает их за лодыжки, потом за икры и колени. Жеро обнимает девушку, она отвечает поцелуем, прижимаясь всем телом - страстная, жаждущая. Холодные волны одна за другой рассыпаются вокруг, бьют и тянут все сильнее. Юная ведьма крепко держит его, не отнимая губ. Потом оба падают в море: то взмывают на бурунах, то летят в пропасти между валами. Жеро хочет поднять голову, но Холли не отпускает и тянет вниз, в глубину. Сквозь поцелуй невозможно дышать. Он хочет вырваться, но это бесполезно. Девушка топит его.
- Она принесет тебе смерть, если ты не убьешь ее первым, - прошептал Жан. - Изабо не успокоится, пока я жив, а будет нужно, так погубит и тебя.
Вновь заговорил Джеймс, словно находился сразу и в видении, и рядом с Жеро.
- Помни, кто тебе друг, Деверо.
- И кто недруг, - подхватил Жан. - Кровная вражда между колдунами и ведьмами не угасает веками. Возможно, мадемуазель Холли хотела бы тебя любить, возможно, даже убедила себя в том, что действительно любит. Но она - живое воплощение всех Каоров, а потому - твой смертельный враг.
ХОЛЛИ И АМАНДА
Сиэтл, октябрь
Накануне Самайна ночь стояла - хоть глаз выколи. Бушевала гроза. Дядя Ричард был мертвецки пьян.
Таким его и увидели вернувшиеся с собрания Круга Холли с Амандой, едва зашли в дом и сняли плащи-невидимки. Он сидел без света, машинально отправляя в рот шоколадки - одну за другой, прямо из мешка, приготовленного к Хеллоуину для ряженых, - и, не таясь, отхлебывал виски из бутылки. После смерти Мари Клер Ричард сперва налегал на легкие коктейли, те постепенно крепчали, вскоре на смену им пришли стопки; а уж как открылась правда о романе тети с Майклом Деверо…
Произошло это самым банальным и вместе с тем самым ужасным образом: бедняга нашел дневник жены, прочел его от корки до корки и узнал все подробности ночных встреч.
- Папа? - негромко позвала Аманда, опустившись на колени у кресла, в котором сидел отец.
Он вздохнул и посмотрел на нее мутными, покрасневшими от слез глазами. Судя по виду и запаху, бритье и душ были заброшены им не меньше недели назад.
Уговорить Ричарда переехать в другое место сестрам не удалось. Видимо, он решил доживать век в собственном доме: позабыл о своем бизнесе, отчего тот зачах, и неделями напролет сидел в четырех стенах. Размещать магические преграды в его присутствии стало гораздо сложнее, но ковен справлялся, и потому дядя пребывал в относительной безопасности. Хотя стоило бы сказать: рисковал не более, но и не менее остальных.
- Дядя?.. - Холли сотворила рукой знак благословения.
Ричард, судя по всему, не заметил тайного движения, а оно, в свою очередь, не принесло ему облегчения.
- Я сварю тебе кофе, - бросила Аманда и выбежала на кухню.
Холли решила немного побыть с дядей, присела рядом и взяла несчастного за руку.
- Дядя Ричард…
Он повернул к ней голову. В тусклом лунном свете девушка увидела, как глаза Ричарда закатились, испуганно отпрянула, но не успела: ее ладонь чуть не хрустнула от мертвой хватки. Пьяный открыл рот и произнес искаженным, словно доносившимся издалека, голосом Майкла Деверо:
- До скорой смерти, Холли Катерc. До скорой и страшной смерти.
НИКОЛЬ
Испания, октябрь
Пока группа осторожно пробиралась по мадридским улицам, Филипп не отходил от Николь - было заметно, что он совсем не прочь находиться рядом, но, возможно, делал это больше из желания уберечь ее. Девушка испытывала благодарность за то, что этот юноша - надежный как скала - все время был поблизости. Она уже давноне чувствовала себя в безопасности. В отличие от Хосе Луиса, в жилах которого текла горячая цыганская кровь, Филипп не обладал сногсшибательной красотой. Человек не более чем симпатичный, в этом смысле он походил на Аманду. В ковенах внешность играла важную роль, и поэтому все страсти доставались другим: рядом с Амандой восхищенные взгляды собирала Николь, рядом с Филиппом - Хосе Луис.
Впрочем, отличался от остальных он уже тем, что родом был не из Испании, а из Франции, из городка Ажан.
- Хосе Луис, - сказал он своему командиру, - надо уходить с улиц. Сегодня вечером здесь небезопасно даже для нас.
- Tienes razon, - ответил тот и добавил громче, чтобы все услышали: - Уходим.
За несколько дней до встречи с девушкой ковен испанцев пустился в бега, укрываясь по дороге в убежищах, которые Хосе Луис и Филипп, его правая рука, обустроили заранее, - врагов у воинов Белой магии было несчетно. По словам последнего, кто-то начал преследовать группу еще до появления Николь, но она понимала, что теперь сама будто яркий маяк указывает врагам путь в ковен ее покровителей.
Алисия - ведьма, которую Филипп лишил голоса, - бросила ковен, приревновав к Николь и разозлившись на то, что ее заколдовали, когда она напала на чужестранку.
Хосе Луис привычным движением отбросил назад спадавшие на плечи кудри и стянул их в хвост резинкой, которую достал из кармана. Среди своих друзей он выделялся не только ростом, но и дорогой одеждой: черными кожаными штанами и черной же шелковой с отливом рубашкой. На вид ему было около тридцати, хотя глаза казались гораздо старше.
Внешность Филиппа, который выглядел на несколько лет моложе Хосе Луиса, удивляла контрастным сочетанием смуглой кожи с ярко-зелеными глазами. От холода мадридской осени его защищали джинсы, свитер, богато отделанные ковбойские сапоги и ковбойская шляпа. Короткие, элегантно подстриженные каштановые волосы оказались - Николь случайно тронула их - на удивление шелковистыми.
Обычно веселый, Филипп сейчас был сосредоточен.
"Тоже чувствует", - подумалось ей.
Хосе Луис представил самого старшего в ковене:
- Сеньор Алонсо, наш покровитель. Он нам как отец.
Тот усмехнулся такому преувеличению и протянул Николь руку. Девушка хотела ответить, но он легким движением повернул ее кисть, поднес к губам, затем бережно отпустил и сделал шаг назад. Все в нем говорило о благородстве и утонченности.
Арман был совестью группы - так отрекомендовал его Хосе Луис. В темных сверкающих глазах и сжатых губах юноши ощущалось нечто сумрачное и грозное - он напоминал злодея из старых фильмов.
Пабло, застенчивый брат Хосе Луиса, был младше Николь: на взгляд лет четырнадцати.
Познакомившись со всеми, она подумала: "Ну надо же, до чего все разные".
Негромко, с сильным акцентом ей ответил Пабло:
- Зато мы прекрасно справляемся.
Николь изумленно посмотрела на него. Филипп усмехнулся:
- Пабло одарен больше любого из нас.
Мальчик, так и не поднимая глаз, зарделся еще сильнее.
- А кто ты? - спросил наконец Хосе Луис.
- Меня зовут Николь Андерсон. - Настала ее очередь краснеть. - Я… я просто… просто туристка.
- Далековато от дома ты забралась, - заметил Хосе, пристально ее разглядывая. - К тому же в тебе течет ведьминская кровь. Говоришь, просто туристка, mi hermosa? Сильно сомневаюсь.
Та кивнула.
- Я… я в беде. В большой беде, - выдавила она сквозь подкатившие слезы.
- Из-за колдуна, - уточнил Пабло.
Николь кивнула еще раз. Она не знала, стоит ли рассказывать свою историю, потому что боялась накликать беду на новых знакомцев.
- Мне… очень страшно.
- Esta bien. No te preocupes, bruja, - успокоил ее Хосе Луис. - С нами тебе ничего не грозит. Присоединяйся к ковену.
- Но я не хочу ни в какой ковен.
- Не хотеть уже поздно, - рассмеялся Хосе Луис.
В тот самый миг Филипп и сказал: "Я буду тебя оберегать".
С тех самых пор именно он выставлял вокруг Николь магические преграды от заклинаний поиска, следил, чтобы ей хватало еды, когда компания останавливалась перекусить; когда она отправлялась спать, внимательно изучал воздух вокруг нее и старался сделать так, чтобы ее кровать стояла подальше от окна.
Филипп - сомнений быть не могло - начинал испытывать к ней чувства.
С девушкой происходило то же самое.
На пыльных улицах Мадрида темнело, и чувство, что группу преследуют, только нарастало. Ощущение, что некто, или нечто, стремительно приближается, пронизывало Николь насквозь.
- Филипп прав. Думаю, пора уходить, - заявил Пабло. - Тут стало слишком опасно. Предлагаю двигаться к французской границе - у нас там друзья.
Остальные зашептались и согласно закивали.
Николь высвободила руку из ладони Филиппа, отступила на шаг и мотнула головой.
- Я не могу с вами. Мне… Я просто хочу домой. Вообще не надо было уезжать. - И добавила дрожащим голосом: - Я так перетрусила.
- Понимаю, - посочувствовал Филипп, - но сейчас это невозможно. Когда опасность уйдет, мы постараемся проводить тебя домой.
- До самого Сиэтла? - У нее перехватило дыхание.
- Да, до самого Сиэтла. - Он улыбнулся еще шире, а затем хлопнул в ладоши и сказал остальным: - Bueno, andale. La noche esta demasiado peligroso. Ночью слишком опасно.
Кое-кто осенил себя крестом, и Николь изумленно открыла рот, чтобы задать вопрос, но тут все дружно тронулись с места.
Ковен двигался как одно целое. Группа прошмыгнула через центр Мадрида, без разговоров и сомнений сворачивая в нужные переулки. Николь будто во сне подчинилась воле этих пятерых одетых в плащи человек. Филипп снова держал ее за руку и шел размашистым шагом, а она, чтобы не отставать, бежала почти вприпрыжку.
Примерно через час компания остановилась в аллее рядом с небольшим автомобильчиком. Пока остальные залезали внутрь, Николь нерешительно стояла в сторонке.
- Нам ничего не угрожает. Пока, - улыбнулся Филипп.
Она осторожно кивнула и перевела взгляд на машину. Улыбка на лице Филиппа потускнела, и он посмотрел в темноту, из которой они только что пришли.
- У нас мало времени. Если мы хотим скрыться - пора ехать. Ты чувствуешь?
- Да, - с тяжелым вздохом ответила она, - чувствую.
Казалось, кто-то смотрит на них с большой высоты - огромное крылатое существо, готовое слететь вниз и разорвать беглецов острыми как бритва когтями. Николь почти слышала эхо его зловещего крика.
"Сокол. И он все ближе".
Филипп поторопил ее.
- Это старый "ситроен", французская машина. Мы называем такие "де-шво", "две лошадки", больше они не тянут. - Он усмехнулся. - Даже эти две лошадки посильнее того добра, что производят в Испании.
- Tiene cuidado, macho, - отозвался Хосе Луис, шутливо пригрозив другу.
- Tais-toi! - прикрикнул на него Филипп и хитро подмигнул Николь. - Видишь - шутим и поддеваем друг друга, даже когда кругом опасность. Мы - сильная команда. Все с нами будет в порядке.
Она не смогла улыбнуться в ответ: с каждым ударом сердца тревога охватывала ее все сильнее.
Девушку втиснули на переднее сиденье между Хосе Луисом и Филиппом.
- А ремень?.. - Она ощупала место вокруг себя.
- Не нужен. Я хорошо вожу, - хитро ухмыльнулся Филипп. Николь мрачно кивнула в ответ. - За вещами вернуться мы не сможем. Паспорт у тебя с собой? Деньги и все такое?
Девушка исследовала карманы и снова кивнула. Ее багаж был совсем крохотным, но даже такой бросать не хотелось. Без сменной одежды она чувствовала себя почти голой.
"Ни шампуня, ни зубной щетки".
Пабло наклонился к Филиппу и что-то шепнул. Тот ответил: "А, si" и сказал Николь:
- Что нужно, купим. Как только будем в безопасности.
Спустя три часа машина остановилась у виллы: на белых стенах длинного приземистого сельского дома плясали первые солнечные лучи. Вдоль мощеной дорожки, которая вела к двери, росли цветы.
У Николь перехватило дыхание.