"Разве может быть опасным такое прекрасное место?" - подумала она, понимая в глубине души, что очень даже может.
Хосе Луис вышел из машины, и девушка уже решила последовать за ним, но Филипп удержал ее, положив на плечо руку.
- Лучше, если пойдет один. Сперва надо, как это сказать, осмотреться?
Хосе Луис и высокий человек, который тут же возник на пороге виллы, стремительно зашагали навстречу друг другу: оба - уверенной и слегка развязной походкой. Шагах в пяти они начали перекрикиваться. Николь не понимала языка, но голоса явно звучали враждебно. Мужчины встали почти нос к носу и начали яростно размахивать руками, споря все ожесточеннее… а потом вдруг захохотали и обнялись.
Хосе Луис, чье лицо каждой своей тонкой черточкой выражало радость, повернулся к машине и махнул рукой, приглашая всех выйти.
- Что это было? - изумленно спросила его Николь, подойдя поближе.
- Давно не виделись с родственником.
В глазах юноши плясали чертики.
"Больше никаких вопросов. По крайней мере, об этом", - подумала она, откинула волосы за плечи и зашагала рядом с Филиппом в обход виллы.
В полумиле расположился небольшой коттедж - очевидно, то самое "убежище". Шедший впереди Хосе Луис открыл дверь и пропустил всех внутрь. Вдоль стен стояли койки. Здесь было тесно, но чистенько. От соблазнительного вида прохладных белых простыней у Николь сами собой начали закрываться глаза.
"До чего же я устала. Устала от бегства, от страха".
Она утомленно опустилась на стул и сбросила ботинки, тяжелые от налипшей земли. Джинсы совсем запылились. Футболка с надписью "UNI DE MARDID", выданная Филиппом, тоже была грязной. На зубах скрипел песок. Хосе Луис достал из шкафчика бутылку белого вина и пустил по кругу. Николь, надеясь заглушить гадкий привкус во рту, сделала глоток. Потом кто-то сказал, что в ванной есть мыло и шампунь.
- Mujer, не хочешь немного, как это, поотмокать? - предложил Филипп.
Вино уже ударило в голову, и Николь, чуть хмельная, воскликнула:
- Ванная! Правда? А вы… Можно, да?
Молодой человек обвел дом широким жестом.
- Коттедж под надежной защитой. Пользуйся случаем. Когда еще такой подвернется, - и добавил с улыбкой: - У столь прекрасной женщины должны быть свои удовольствия.
Она заморгала. Внизу живота стало тепло, лицо вспыхнуло. Филипп поднес ее руку к губам.
"Он представляет, как я буду мыться".
Пабло, снимая ботинки, бросил на девушку быстрый взгляд и, покраснев, отвернулся.
"Он тоже".
Уже в который раз Николь осознала, что, кроме нее, в ковене женщин нет. Другую ведьму, Алисию, здесь не очень любили: она ушла, и никто не расстроился. Девушка подумала, что если колдуны обычно люди суровые, агрессивные, как Майкл или Илай, то сейчас вокруг нее находилась компания ведьмаков.
"Они - совсем другие. Больше похожи на Эдди, Кьялиша и его отца. Интересно, что сказали бы о них Холли и Аманда. А может, Жеро - тоже ведьмак и никогда не ладил с остальными Деверо именно поэтому?"
Николь снова вспыхнула, мельком посмотрела на Филиппа. Она поняла, что еще совсем недавно ни за что не преминула бы насладиться вниманием сразу пятерых мужчин, но теперь ей был интересен только один.
Тихий и серьезный Арман, не отрываясь от осмотра шкафчиков, что-то сказал Хосе Луису. Тот обернулся и вопросительно поднял бровь.
- Он спрашивает, ты - католичка?
- Нет, - удивилась девушка и поглядела на Армана. - А вы?
- Мы - испанцы. Bueno, Филипп - француз, но si, все тут католики. Арман когда-то учился на священника, потому мы зовем его "совестью". Он хочет провести для нас мессу. - Молодой человек улыбнулся, глядя, как Николь от изумления раскрыла рот. - Белую, конечно. Не черную же.
- Но… Мы молимся только Богине.
- Это одно и то же, Николита. Впрочем, я думаю, тебе лучше пойти принять ванну. А мы как люди верующие останемся на богослужение.
Сеньор Алонсо с озадаченным видом поднял палец и что-то сказал Хосе Луису.
- Полотенце, - вставил Филипп и с улыбкой пояснил: - Они вспоминали, как это будет по-английски. Говорят, что в ванной для тебя есть свежие полотенца.
- Спасибо. Gracias.
Вокруг тут же засияли улыбки.
Николь смущенно проскользнула в соседнюю комнату и включила свет, нащупав рычажок слева от двери.
Справа стояла очень красивая ванна на ножках-лапах, рядом был крохотный закуток с унитазом и раковиной; в шкафчике над ними обнаружились несколько бордовых полотенец, бутылочка с чем-то напоминавшим шампунь и большой ароматный брусок мыла, завернутый в тисненую бумагу с изображением танцовщицы фламенко.
Вдыхая нежный аромат, Николь перенесла находки к ванне и повернула вентиль. Раковина была чистой: видимо, человек, который так странно приветствовал Хосе Луиса, регулярно наводил здесь порядок - на случай, если убежище понадобится. Девушка очень хотела сказать "спасибо" хозяину дома, но еще большую благодарность испытывала к Филиппу - за доброту и предложение искупаться.
"Доброту? Брось, Ники. Тут что-то большее, вы оба это чувствуете".
Она заткнула слив резиновой пробкой, пустила воду и стала ждать, постоянно роняя голову на грудь.
"Надо бы осторожней, а то засну прямо в ванне".
Из соседней комнаты долетало пение: сначала то поднимался, то опускался один голос, потом ему вторили остальные. Снова один… снова несколько.
"Заклинания".
Что-то в глубине ее души откликнулось на ритм нежной скорбной мелодии. Николь понимала, что сердцем - даже кровью - знает эти ноты и эти слова.
"Каоры жили в католической Франции. Неужели я, как Холли, умею погружаться в такое далекое прошлое?"
С этими мыслями она стянула с себя грязную одежду, осторожно ступила в ванну и негромко застонала, чувствуя, как теплая вода уносит боль из напряженных мышц. Уже нельзя было точно припомнить, когда в последний раз ее измученное тело по-настоящему расслаблялось.
Николь лежала, закрыв глаза, слушала пение и вспоминала те счастливые дни, когда мама была жива: недавно открыв для себя магию, по вечерам они вдвоем стали благословлять домочадцев. Девушка мечтала, что роман матери с Майклом, наконец закончится, а между родителями с ее помощью снова вспыхнут чувства.
"…и я смогу исправить Илая. Я так его любила".
По щекам потекли слезы. Николь впервые за долгое время дала волю чувствам и окунулась в свое горе: мамы больше не было.
"Мне так не хватает Аманды. И Холли. И кошки. Ох, как я тоскую по моей Гекате".
Она уже клевала носом, грезы уносили ее все дальше и дальше… ближе к воде… по реке… Николь была Хозяйкой Острова, которая не смела, смотреть на пленника: один взгляд, и сойдешь с ума от того, насколько он безобразен.
"Ники, - раздался голос, - Ники, где ты? Отец послал за тобой сокола, но я должен опередить его".
"Илай?.."
Ее тело словно налилось свинцом, голова теперь весила не меньше тонны. Николь понимала, что уходит под воду… в прекрасную реку, огибающую остров, где… Жеро…
"Ники!"
Она тонула медленно, представляя себя Офелией с венцом из терновника и лилий. Вниз, снова вниз - вода нежно коснулась сначала подбородка, потом нижней губы.
Под слова священных песен и шепот Илая девушка все глубже уходила в грезы…
Вода подошла к носу. Будто силой колдовства Николь сквозь закрытые веки увидела, что рядом с ванной кто-то стоит. Она не знала того языка, на котором к ней обращались, но сон и магия позволили ей понять: "Проснись, Николь. Проснись, или умрешь".
Но пошевелиться было невозможно: странная истома сковала тело. Девушка соскальзывала все глубже в воду… такую заманчиво теплую… чувствовала, что страшно устала…
"…от жизни".
Все на том же распевном чужом наречии - старофранцузский, догадалась Николь - женский голос произнес:
- Проклятие - в воде.
4
СНЕЖНАЯ ЛУНА
Деверо, готовьтесь мстить,
За все ведьмам отплатить,
Заклинанья бормочите
И острей ножи точите.
Тьмы кольцо вокруг нас сжалось,
Ни просвета не осталось,
В битву рвутся колдуны -
Мы готовы быть должны.
ХОЛЛИ И АМАНДА
Сиэтл, октябрь
Пьяный дядя Ричард отключился и захрапел. Холли с Амандой пребывали в растерянности. Сначала сестры по очереди присматривали за ним, а потом вызвали на подмогу tante Сесиль, жрицу вуду. Та немедленно приехала, захватив с собой Сильвану.
Лоа, боги вудуизма, которые могли вселяться в людей, посоветовали ей запереть дядю в спальне до обряда изгнания духов. Она предположила, что Ричард, не обладая ведьминской кровью, ослабил себя еще больше тем, что выпил, и Майклу не составило никакого труда им овладеть. Люди, близкие к оккультизму, прекрасно знали, что телами тех, чье сознание изменено, легко завладеть. Последователи древних традиций - друиды, язычники, шаманы, орфики, даже ранние христиане - нарочно употребляли сильнодействующие травы, постились, истязали себя, чтобы открыться духам и богам.
Но с дядей все обстояло совсем иначе.
- Вероятно, Майкл попытается сделать так, чтобы Ричард причинил вам вред, - сказала tante Сесиль, когда все четверо собрались в гостиной.
Холли всем сердцем сочувствовала сестре: той пришлось столько пережить. Аманда вяло кивнула:
- Уже причинил - он и пальцем не пошевелил, пока мама… Ей нужен был сильный человек.
Остальные изумленно переглянулись.
- Твой отец не виноват в том, что Мари Клер и Майкл Деверо… - Холли замялась и неловко продолжила: - Что они встречались.
- Ради всего святого, Аманда, Деверо ее просто заколдовал! - подхватила Сильвана.
- Мог бы не стараться! Она и сама… - Девушка от злости сжала кулаки и глубоко вдохнула. - Папа не знает, но Майкл - не первый.
- Ох, нет, - прошептала Холли.
- Да. ДА! - Аманда спрятала лицо в ладонях. - После похорон я нашла еще несколько дневников, прочитала их и сожгла. Только с последним опоздала - с тем, где про Майкла. Папа меня опередил.
Все потеряли дар речи. Холли вспомнила своих родителей - тоже не очень-то счастливых в браке.
"Неужели кто-то из них изменял?"
При мысли об этом ей сделалось не по себе.
Внезапно тишину разорвал пронзительный крик. Вопя от ужаса, в комнату по лестнице слетели три кошки. Баст положила к ногам хозяйки мертвую птицу - никак не меньше пары футов в длину. Было непонятно, как животное справилось с такой громадиной. На ковер с атласно-черных перьев капала кровь. Остекленевший глаз смотрел на Холли.
Аманда и Сильвана вскочили. Tante Сесиль, наклонившись над страшным трофеем, прочитала заклинание, затем достала из кармана джинсов куриную лапу, которой начертила знаки - в воздухе над птицей и на полу вокруг нее. После этого колдунья с дочерью заговорили на неизвестном всем остальным языке. Холли взяла Аманду за руку и произнесла:
- Не поддавайтесь, преграды, ни изнутри, ни снаружи. Круг, крепче держись.
Вторая девушка подхватила:
- Мы, сестры-ведьмы, сильные духом, храбрые сердцем, просим Богиню защитить нас, своих лунных детей.
В дымоходе зашумело, словно оттуда хотела вырваться целая стая птиц. Баст запрыгнула к Холли на колени, встала на задние лапы, передние положила ей на грудь. Взгляды хозяйки и ее желтоглазой кошки пересеклись. Геката жалобно замяукала.
В комнате повеяло холодом. Почти физически ощутив, как кто-то касается плеча, Холли отпрыгнула в сторону. Tante Сесиль пригляделась и сказала:
- Она с нами.
- Она?
- Мама? - позвала Аманда, оглядывая гостиную.
- Нет, - грустно ответила тетя, глядя на нее. - Изабо.
У Холли перехватило дыхание. Аманда грустно кивнула, сосредоточилась на главном, набрала в легкие побольше воздуха и прошептала:
- Благословенна будь.
- Благословенна будь, - повторила сестра.
- Забудьте о птице, девочки. Идемте, сделаем Круг.
Все трое встали поближе к камину. Tante Сесиль подбросила дров.
- Разожги-ка огонь, дорогая. Что-то холодно, - попросила она Холли.
Та мысленно нашла внутри себя особое место, наполнила его жаром, светом пламени, представила оранжевые, желтые и красные язычки, запах дыма и произнесла на латыни:
- Succendo aduro.
Дрова вспыхнули.
Никто не удивился: это заклинание ведьма освоила несколько месяцев назад.
"А вот Черный огонь - совсем другое дело. Не знаю, кем или чем надо быть, чтобы вызывать его, но мне таким умением обладать вовсе не хочется", - подумала она.
Пока остальные с явным удовольствием грелись у камина, Холли, наоборот, мерзла все сильней.
- У тебя голубое сияние вокруг головы, - сказала Аманда.
Все посмотрели и закивали, а Сильвана добавила:
- Я тоже вижу.
Молодая ведьма поглядела на свои руки: на них свечения не было. Внезапно у нее возникло чувство, что кто-то просверлил ей дырочку в черепе и влил туда замерзший кисель. Ощущение холодной болью распространилось по всей голове, сковало мышцы лица. Холли отметила, что стали медленнее мысли, дыхание и удары сердца. Она видела, как все подошли к ней, осторожно усадили в кресло, положили руки ей на голову. Потом tante Сесиль заговорила по-французски и получила ответ на том же языке:
- Je suis… Isabeau.
После того как ее губы произнесли эти слова, девушка почти совсем перестала осознавать происходившее вокруг. По чьей-то воле перед глазами встало видение: прекрасная женщина - ее прародительница - страстно обнимает Жеро… нет, то был не Жеро Деверо, а его предок Жан, муж Изабо. Они на брачном ложе… Повсюду гобелены, красные с зеленым - цвета Деверо. На них сплетаются дуб, омела и плющ. Целый лес. В камине горят травы, способствующие зачатию. Луна переполнена светом так же, как и сердца этих двоих любовью - неожиданной, непредсказуемой.
"И хотя мы вместе, - пронеслась в голове Холли мысль Изабо, - один другому - смертельный враг, готовый убить в этой самой постели. Если не он…"
Внезапно видение расплылось, словно в телевизоре переключили канал.
Теперь Холли стояла в странной купальной комнате и смотрела на Николь: голова сестры секунду назад ушла под воду, на поверхность всплыли пузырьки.
- Aidez… Nicole, - попросила Изабо. - Я пыталась разбудить ее. Меня она не слышит, но на твои слова откликнется. Буди!
Еще один выдох серебристой цепочкой поднялся из воды.
- Николь! Проснись!
Та резко подняла голову, ошарашенно озираясь.
Холод мгновенно исчез. На Холли с беспокойством смотрели три пары глаз.
- Где моя сестра? Что с ней? - закричала Аманда.
- Изабо, говори, - приказала tante Сесиль.
Ответа не было.
Вместе с теплом пришло ощущение пустоты: Изабо ушла. Сильно кружилась голова.
- Теперь это я.
Холли сделала глубокий вдох и рассказала все, что видела.
Аманда с застывшим от страха лицом и широко раскрытыми глазами схватила сестру за плечи:
- Николь очнулась? С ней все в порядке?
- Насколько могу судить.
- Скажи хотя бы, где она? - спросила tante Сесиль.
- Не знаю. Я видела только ванную комнату.
Сильвана мотнула головой, серебряные бусины в ее волосах сверкнули, отразив огонь.
- Похоже, ты спасла ей жизнь.
- Наверное… Да!
Она простерла руку к тушке птицы, быстро прошептала заклинание левитации. Невидимые руки подняли тельце в воздух, перенесли к камину, с отвращением кинули в огонь; мертвое существо вспыхнуло и мгновенно сгорело.
Одна за другой к Кругу присоединились кошки: Баст принадлежала Холли, Фрейя - Аманде, а Геката - Николь. Все три носили имена богинь и были больше чем просто домашними животными.
- Будь благословенна, Баст. Ты поймала врага.
Та моргнула, глядя на хозяйку, и заурчала. Остальные кошки сели рядом и выжидающе уставились на Холли.
- Ваши спутницы ждут приказов, - подсказала tante Сесиль.
Сестры переглянулись. Аманда сказала:
- Патрулируйте дом. Убивайте всех врагов, каких встретите.
- Хорошая мысль. Нам бы тоже…
Холли не договорила - все тело свело судорогой, глаза закатились, она рухнула и стала бешено колотить по полу руками и ногами. Аманда звала ее, Сильвана с тетей что-то кричали по-французски.
Сильное течение горной реки швыряло девушку из стороны в сторону. Она снова летела на плоту по Большому каньону, изо всех сил цепляясь за веревочные поручни. Рядом лежал отец, который уже перестал дышать; маму отделяли от смерти несколько секунд. Тине предстояло продержаться дольше остальных: она на целую минуту переживет Райана, их гида, который в этот самый миг терял сознание. А теперь тонула сама Холли.
Снова возникло голубое сияние, которое постепенно стало принимать очертания Изабо, подплыло ближе и помогло девушке справиться с пряжками.
В голове юной ведьмы зазвучал голос ее прародительницы:
"Это - проклятие Каоров, ma chere Холли. Те, кто любит нас, гибнут не в пламени, а в воде. Вода убивает их. Деверо наложили это заклятие. Они веками преследуют мой род, желая истребить всех нас до последнего. Ты должна выжить и положить конец этой мести - раз и навсегда".
Холли, не вставая с пола, резко вдохнула и закашлялась. Tante Сесиль крепко ударила ее по спине, изо рта девушки хлынула вода. Остальные вскрикнули.
- У тебя пальцы мокрые! - Мгновенно очутившаяся рядом Аманда сжала ладони сестры.
- На нас, Каорах, проклятие. Те, кого мы любим, тонут, - с трудом выговорила та и закрыла лицо руками. - Моя ведьминская кровь убила родителей! Это я виновата, это все мое проклятие!
- Успокойся! - скомандовал a tante Сесиль. - Ты их не убивала.
- Но ведь так и есть, - вскинулась Холли. - Мне Изабо сказала! Что нам делать, Аманда?
- Надо пользоваться этой информацией себе во благо, - хмуро и решительно ответила за нее тетя. - Сильвана, неси из кухни большую салатницу. Раз они так - то и мы так. Утопим того, кто вселился в Ричарда Андерсона.
Измотанные и взвинченные, все четверо взялись за дело.
Ричарда, до сих пор не пришедшего в сознание, они привязали к кровати в спальне. Сильвана зажгла свечи, ударила в маленький гонг; tante Сесиль начала колдовать и беседовать с лоа. Истошно взвыли кошки. Внезапно из тела дяди вылетела темная фигура. Холли по знаку колдуньи схватила существо и погрузила в наполненную водой салатницу. Оно сначала вырывалось, но потом обмякло. Девушка рассмотрела крохотную тварь: наполовину лягушку, наполовину эльфа.
- Бес, - не без удовольствия отметила Сесиль. - Все, мертвый.
Холли кивнула и чуть не потеряла сознание. Тетушка тут же отправила ее отдыхать.